Любовь

   Давно уже Люба Васько не оправдывала своего имени, если быть точной, с той поры, как родила своему благоверному тройню. Было это ещё до всех этих УЗИ, так что, сюрпризец ещё тот вышел, честно сказать, свиноматкой себя почувствовала. А муженёк – нет, чтоб «спасибо тебе, любимая, за троих пацанов», уксуса напился. Помереть не помер, превратился в какую-то мумию. До этого отбоя не знал от баб, да и сам, что скрывать, ходок был! По этой части всё при нём осталось, да только вряд ли Любку могла заинтересовать эта часть. Так, иногда выполняла супружеский долг. А кто ж долги-то возвращать любит! Холодком тянуло теперь ото всего, что она делала. Нежность, ласка – всё, будто в запертом сосуде хранилось, кто б мог подумать, что гремучая смесь из этого получится с громким таким названием зависть. А тут на работе появилась одна фифа, и не то чтобы хвасталась она или зазнавалась, просто сразу было видно – счастливая именно в том, в чём самой Любке было отказано. Впрочем, не ей одной. Не было в окружении Любки ни одного примера, чтоб спеть оду во славу любви и брака. Вот и привыкла она думать, что это такая сладенькая пилюлька для поэтов, чтоб был повод бумагу пачкать. В восьмом классе, помнится, тоже свихнулась: «Пришла любовь, вскипает кровь, и ты на стены лезть готов!» Тьфу, теперь даже вспомнить было совестно!

Продумывать стратегию было не по Любке, глядя на этот мир сквозь хитроватый прищур, проехалась она как-то по внешности этого странного мужского экземпляра, кстати, вполне себе приличного. Фифа и тут деликатность проявила, чем только раззадорила Любку, и та довела-таки дело до логического завершения. Развязка произошла в тот самый день, когда муж Любки, нарушив все запреты, за каким-то хреном на работу к ней припёрся. Фифа весь день размышляла о чём-то, а под вечер, дай и скажи, что кому-то молчать с таким обмылком надоть! Ещё, главное, гадина такая, культурно всё подала, под соусом участия и сострадания!

Дома Любка выоралась на мужа за все эти тридцать пять лет. Допекла, видно, тот взял кредит в банке и отвёз её на море, и не куда-нибудь, сразу на Красное, куда ещё в начале декабря ехать. Чего скрывать, для Любки, не сносившей за свою жизнь ни одного приличного пальтишки, не говоря о шубке, эта поездка была сродни сказочному превращению Золушки. В отель попали затемно, а утром проснулись от угрожающего воя ветра. Картина за окном напоминала фильм ужасов: пляж, клумбы, шезлонги и зонтики были покрыты слоем снега. Хмурое небо, будто горевало над могилой лучшего друга, а море пугало своей свинцовой неприступностью. Тут и вспомнила Любка фифу. И ещё бога вспомнила. Муж бросился к телевизору, оттуда и выяснилось, что в Египте выпали осадки в виде снега, впервые за сто лет.