Пушкинская горка

Догорают лампады, cжигая нещадно грехи,
мироточат иконы, — провинности светом гонимы,
половицы скрипят, шорох веток, почти различимы,
по — влюбленному легкие, Пушкина Саши шаги;

Луч июньского солнца, играючи, бьет в купола,
будто рядом со мной медвежонок далекого солнца,
голубей потревожив, волнуются колокола,
Божий ангел стучится на Троицу в арку оконца,

И почти не слышна теперь тихая русская речь,
будят зычные крики чернявых молдавских торговцев,
не пыхтит самовар и блинами не радует печь,
и на старую мельницу больше не сыплется зёрнце;

По брусчатке, слагая без устали рифмы, поэт колесил,
кучер, перевирая, горланил заученный шлягер,
по-привычке, звенел медяком Моисей и армяшка носил,
обжигаясь, лепешки, мацони в объёмистой фляге;

И второе столетие роняет листочки жасмин
в тихом сквере на Пушкинской горке и старая липка
так же делает «книксен» и, кажется, — ты не один,
и каштаны горят.., слышен Моцарт — любимая скрипка.