Исповедь… Главы 1 и 2

  ОЧЕНЬ БОЛЬШАЯ ПРОСЬБА КО ВСЕМ ЧИТАТЕЛЯМ. У МЕНЯ ЕСТЬ БЛОГ, В КОТОРОМ НАПЕЧАТАНЫ СТУДЕНЧЕСКИЕ РАБОТЫ — Т.Е. РАБОТЫ МОИХ СТУДЕНТОВ, УЧАСТВОВШИХ В МЕЖРЕГИОНАЛЬНОМ КОНКУРСЕ «АЛТАРЬ ОТЕЧЕСТВА». НА МОЕЙ СТРАНИЦЕ РАБОТЫ ТРИ, НАВЕРНОЕ. ЗДЕСЬ ЭТО НЕ ПОЛОЖЕНО. ВСЕ РАБОТЫ, ДАЖЕ С БОЛЕЕ ДАВНИХ ВРЕМЁН, НАПЕЧАТАНЫ НА САЙТЕ РОССИЙСКОГО СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ «ПРОЗА.РУ».

          Глава первая «Во имя чего?...»

Исповедь! Само слово свидетельствует о необходимости рассказать о своей жизни – вернее — не о жизни как таковой, а о поступках, переживаниях. А ещё заставить людей задуматься.

Речь пойдёт об известном, трагическом по сути своей поэте, которому Господом лишь двадцать семь лет жизни земной даровано было. О Михаиле Юрьевиче Лермонтове.

Одна из главных тем русской поэзии – поиск себя, поиск смысла жизни. И рано или поздно осознание того, что без поиска Бога путь этот тупиковый. Чаще всего звучит тема духовных исканий в поэзии более поздней – да, как уже сказано было, времени у поэта не было.

И «высокая духовность, строгий лиризм» русской поэзии, о которых говорил Н.В.Гоголь, чаще всего – результат мучительного поиска, результат непростых размышлений. Может быть, результат трагических заблуждений и выхода из них.

И скучно и грустно, и некому руку подать

В минуту душевной невзгоды...

Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..

А годы проходят — все лучшие годы!

Любить… но кого же?.. на время — не стоит труда,

А вечно любить невозможно.

В себя ли заглянешь? — там прошлого нет и следа:

И радость, и муки, и всё там ничтожно...

Что страсти? — ведь рано иль поздно их сладкий недуг

Исчезнет при слове рассудка;

И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг -

Такая пустая и глупая шутка...

Тема одиночества? Если да, что уже как «итог». Вспомним одинокого героя Ф.М.Достоевского из «Белых ночей», очарованного Петербургом.

А лирический герой М.Ю.Лермонтова приходит к столь неутешительному выводу — что «жизнь – такая пустая и глупая шутка», «заглянув в себя» и «посмотрев с холодным вниманием вокруг».

Вот и получается, что дело в нём самом, в потере смысла жизни. Оттого лирический герой – а по сути сам поэт и одинок...

Похожие мысли читаются и в стихотворении «Дума»:

Печально я гляжу на наше поколенье!

Его грядущее — иль пусто, иль темно,

Меж тем, под бременем познанья и сомненья,

В бездействии состарится оно…

Образ «потерянного» поколения показан и в романе «Герой нашего времени» как апогей утраченного смыла жизни, утраченных нравственных ориентиров.

Но возвратимся к поэзии. Конечно, столь мрачное мировоззрение связано во многом и с жизнью самого поэта – в частности с его безответной любовью. Неслучайно появилось стихотворение «Нищий», в котором «кто-то камень положил в его протянутую руку» — в насмешку.

Сам нищий, как оказалось, лишь – аллегория – потому что в финале…

Так я молил твоей любви

С слезами горькими, с тоскою;

Так чувства лучшие мои

Обмануты навек тобою!

И в «Завещании» говорит лирический герой о «пустом сердце», которое не стоит жалеть.

Пускай она поплачет…

Ей ничего не значит! –

завершает «обиженный на весь мир» лирический герой, которому на самом деле очень больно. А поэту было только 16 лет…

Если бы безымянный герой «Белых ночей» размышлял подобным образом, вряд ли бы читали мы его воспоминания. А он счастлив тем, что были в его жизни его любовь и мечта. «Да будет ясно твое небо, да будет светла и безмятежна милая улыбка твоя, да будешь ты благословенна за минуту блаженства и счастия, которое ты дала другому, одинокому, благодарному сердцу! Боже мой! Целая минута блаженства! Да разве этого мало хоть бы и на всю жизнь человеческую?...»

И снова хочется сказать, что дело в самом поэте как человеке, словно давшему себе «установку» на страдания. Да разве не переживал кто-то безответной любви?!

Глава вторая «Непонятый Пророк?»

Кстати, эти полные отчаяния строки пишет шестнадцатилетний поэт.

В том же году напишет он и восемнадцать строк, что пророчеством стали – и сбылось пророчество почти век спустя...

Настанет год, России черный год,

Когда царей корона упадет;

Забудет чернь к ним прежнюю любовь,

И пища многих будет смерть и кровь;

Когда детей, когда невинных жен

Низвергнутый не защитит закон;

Когда чума от смрадных, мертвых тел

Начнет бродить среди печальных сел,

Чтобы платком из хижин вызывать,

И станет глад сей бедный край терзать;

И зарево окрасит волны рек:

В тот день явится мощный человек,

И ты его узнаешь — и поймешь,

Зачем в руке его булатный нож;

И горе для тебя! — твой плач, твой стон

Ему тогда покажется смешон;

И будет все ужасно, мрачно в нем,

Как плащ его с возвышенным челом.

Кажется, и объяснять нечего. Только тогда – в 1830 году сильна была Власть Монаршая. И не похожи строки эти просто на нелюбовь поэта к конкретному царю – всё же это не «Тучи», даже не ода «Вольность», созданная восемнадцатилетним А.С.Пушкиным. (Именно восемнадцатилетним). Да и нет здесь злорадства – а проникнуто всё скорбью великой.

В конце концов не всё дано нам понять, познать. Мысли гения людям обычным недоступны.

А «Предсказание», к скорби великой, сбылось – пришёл к власти антихрист – и стал свои законы устанавливать – вернее беззаконие. Ни Ленин или Сталин, как высказывали некоторые в 90-е годы, – никак это с «возвышенным челом» не вяжется – а именно антихрист, поправший законы и милость сердца. Поправший основы человеческого общежития. И люди сами то заслужили…

Но да об этом столько уже говорилось в связи с творчеством поэтов Серебряного века... А строки М.Ю.Лермонтова – пророчество почти на век вперёд. Неуслышанное и непонятое…

И, конечно, напрашивается сам собою «Пророк». Пожалуй, одно из самых известных произведений, как и у А.С. Пушкина – почти столь же известное. О «Пророке» А.С.Пушкина написано было немало – да и тема нынче немного иная. Скажем только, что несёт Пророк Слово Божие, да и написано произведение на основе Книги Пророка Исайи – вернее — небольшой части её.

А что же у М.Ю.Лермонтова? Конечно, Ветхозаветных Пророков немало было – но выбрал поэт, судя по всему, Пророка Илию – и неслучайно.

Посыпал пеплом я главу,

Из городов бежал я нищий,

И вот в пустыне я живу,

Как птицы, даром Божьей пищи.

Завет Предвечного храня,

Мне тварь покорна там земная.

И звезды слушают меня,

Лучами радостно играя…

А люди «бросают бешено каменья» и говорят о презрении.

Если у А.С.Пушкин всё мироздание всё-таки в единстве с человеком, то у М.Ю. Лермонтова оно людям противопоставлено.

Пророк Илия действительно уходил от людей, посыпая пеплом главу, – и птицы приносили ему пищу, что даже на образах иконописных отражено. Самый, пожалуй, строгий и «нетерпимый» Пророк в отличие от того же Елисея – последователя. И, судя по всему, образ Пророка Илии М.Ю.Лермонтову ближе — своим, если угодно, одиночеством, неумением или невозможностью быть понятым…

И вот нечто похожее звучит в произведение «Поэт». Голос поэта сравнивается с кинжалом, который был когда-то «таинственным закалом — наследьем бранного востока». И не только, конечно…

Бывало, мерный звук твоих могучих слов

Воспламенял бойца для битвы,

Он нужен был толпе, как чаша для пиров,

Как фимиам в часы молитвы.

Твой стих, как божий дух, носился над толпой;

И, отзыв мыслей благородных,

Звучал, как колокол на башне вечевой,

Во дни торжеств и бед народных…

Антитезой: «было» и «стало» проникнуто всё произведение – и невозможно не увидеть, что звучит мысль эта так или иначе во все времена.

А ещё невозможно не увидеть, что в этих восьми строках дважды обращается поэт к Божественному Началу Слова. Было оно и «фимиамом в часы молитвы», и «стих, как божий дух, носился над толпой».

Потому и находило Слово поэта «отзыв мыслей благородных»…

А ныне?

Но скучен нам простой и гордый твой язык,

Нас тешат блёстки и обманы;

Как ветхая краса, наш ветхий мир привык

Морщины прятать под румяны…

Фальшь, внешний блеск и пустота? Да, но всё это от оскудения истинной веры, оскудения духовности, если быть точным! И нельзя не увидеть того, если внимательно прочитать стихотворение.

Превращение истинной веры в обряд, формальность, когда в душе пусто, принесёт много бед – в конце концов, окаянный год семнадцатый. Но да не об этом сейчас...

Завершается произведение, как и многие в то время, риторическим вопросом:

Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк?

Иль никогда, на голос мщенья

Из золотых ножон не вырвешь свой клинок,

Покрытый ржавчиной презренья?..

Но риторический вопрос всегда дарует надежду.

Кстати, а написано произведение намного позже предыдущего – в этом тоже смысл определённый есть…

А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше – сказано в Священно Писании.

О воплощении любви в следующей главе побеседуем…  

(Продолжение следует)