Испытание меня жизнью, Часть 1, гл. 1 Детство (автобиографическая проза, нон-фикшн)

Здравствуй, драгоценный мой друг! Я благодарю Всевышнего за встречу с тобой, за то, что у нас появилась возможность просто пообщаться и рассказать тебе о главном! Я хочу, чтобы ты знал, что мы сегодня встретились не случайно. Если ты думаешь, что в нашей жизни есть случайности – ты глубоко заблуждаешься.

Если ты когда-либо подумал, что ты брошен, никому не нужен и никто тобой не интересуется – я тебя огорчу или обрадую своим ответом: «Ты необходим, тебя любят и тебя поддерживают, посылая тебе подсказки, символы и знаки! Они везде, они вокруг тебя, они в тебе! Только найди в себе желание увидеть это, услышать свой внутренний голос (интуицию), только начни поиск Себя, и ты узришь эту заботу и помощь.

Иди к осознанности! Познай Себя самого, познай Любовь сотворения и прими с благодарностью всех и всё, что тебе суждено пройти, и с кем. Свою реальность ты творишь сам!

Свободу выбора у тебя никто не забрал. Всё зависит от твоих намерений, желаний, мысли и действия. Ты – творец своей жизни на этой планете Земля!»

Когда ты это осознаешь, ты поймёшь смысл того, что я скажу сейчас: «Я есть Альфа и Омега собственной жизни на Земле!» Мы с тобой отправимся в далёкий путь, который начнётся с моего детства и приблизимся к нашему времени. Ты сам будешь делать выводы из того, что будет написано мной. И пусть эта фраза станет сегодня для тебя маленьким открытием!

Мы пройдём моими путями, но поверь – они не отличаются от твоих, разве что деталями. Мы прикоснемся к тайному и неизведанному. Мы ощутим с тобой и почувствуем Любовь и заботу нашего Творца и постигнем тайны Вселенной.

Мы с тобой не пройдём мимо чудес и колдовства, мимо боли и радости, а также всего, что находится на виду, на сцене Театра Жизни и за её кулисами. Я верю, что это будет увлекательное и познавательное путешествие!

Не страшно то, что видишь – страшнее то, чего не можешь созерцать! Позволь мне показать тебе этот путь!

Вперёд! Поехали!

Часть 1. От рождения до тризны

Я остановилась на берегу реки… Той реки, которая когда-то казалась мне просто непреодолимой, огромной и быстрой, с обрывистыми берегами, с лунной дорожкой на поверхности бегущих волн, с верховодками, плывущими против течения и выпрыгивающими из воды, сверкая чешуёй в солнечных лучах. Той реки, которая сопровождает меня всю мою жизнь своей силой и энергией, красотой неописуемых берегов и множеством растущих на них великанов-осин.

Этот пляж… Сколько воспоминаний, тайных желаний и… Как будто оборвалось. То, что было тогда несовместимо с тем, что я вижу и чувствую… Сердце сжалось от боли…

Отчаяние! Да, может быть… Нет, я просто выросла, твердила я себе. Не может всё так изменится в мгновение ока. Не бывает так, чтобы всё и сразу…

Одно только название «Ворскла» – и я улетаю в небытие… Улетаю туда, где тихо, где всё вокруг говорит о безупречной Любви, о прекрасной беззаботной жизни, о возможностях проявления себя… и твои близкие люди рядом, «на подхвате». И ты знаешь, что в любую минуту ты кому-то необходима, кто-то за тебя переживает, кому-то ты нужна, но тебе это не нравится: ты же свободна в выборе и решениях, тебя никто не тормозит, но тебя тихонечко контролируют.

Я – человек! И этим всё сказано… Имею возможность выбора. И вот тут я понимаю, что всё это ушло – ушло безвозвратно и навсегда… Ушло тихо и как-то внезапно для меня. И только где-то внутри, как натянутая струна, играет чувство одиночества, чувство недосказанного, чувство непреодолимой боли и потерь, чувство, зовущее назад, – туда, где было легко и просто, где я была необходима. Я – одна...

Я стою на берегу излюбленной реки одна… и меня некому позвать, мне некому рассказать о своих впечатлениях, о своей боли, о своих переживаниях и мечтах, меня никто не услышит… И всё это только моё…

Из глаз невольно покатились слёзы. Воспоминания захлестнули всё моё существо – я плачу… нет, я рыдаю…

Моё детство осталось где-то там, далеко в прошлом тысячелетии… но всё было как будто вчера… Жизненный путь. Поиск Истины. Испытания, любовь и боль, отчаяние и радость, горе и наслаждения…

Время летит – жизнь идёт. Выросли дети, вырастут и внуки… Как быстро в этом мире смыкается круг… в круговороте событий, в суете, погрязшие ежесекундно в быте…

Вроде жил… вроде был… но как-то мало, а иногда слишком мало…

Иногда и так, как говорят: есть что вспомнить – нечего детям рассказать… Этапы жизни…

А жила ли я своей жизнью, своими желаниями, реализуя собственные планы и мечты?! В большей мере – нет… А как бы хотелось, чтоб было – да!

Но, вспоминая бурные этапы собственной жизни, есть вариант подумать и поблагодарить Всевышнего за то, что не дал возможности воплотиться некоторым таким планам, мечтам в реальность.

Но дал большее: приобрести Себя, найти Себя. Найти то, затерянное в веках и закрытое для человеческого сознания, приобрести главное – Жизнь… в этой жизни, и тем самым понять себя и принять других такими, какие они есть.

Велика Мудрость Всемогущего! Велика Любовь Творца! Всесильно Его Терпение и Благодать!

Размышляя и оглядываясь, вспоминая и анализируя себя и свои поступки, я живу сегодня и сейчас. Радуюсь и улыбаюсь каждому дню, каждому мгновению жизни, как бы ни было тяжело и больно или легко и просто.

И благодарю! Благодарю за ВСЁ и за всех, с кем бы меня ни столкнула судьба… Пусть даже на мгновенье… пусть даже не очень приятное!

На всё Его воля, но во всём выбор за нами.

И это Его как великая благодать, так и великое наше наказание.

Мы имеем возможность принимать РЕШЕНИЯ и получать благословения, но также проходим испытания, поступая тем или иным образом, после чего сетуем, расстраиваемся, огорчаемся, сквернословим и обвиняем кого-то во всех грехах, не понимая, что причиной всему являемся мы сами.

Но Творец милостив и всегда даёт выход, даже если двери закрылись — откроются другие, главное – принимать всё спокойно и с благодарностью.

И вот, спустя полстолетия, мне хочется сказать живущим здесь, в этом мире, на этой планете:

«Живите и наслаждайтесь, но всегда помните, что наступит час, когда откроются двери перехода и вот тут… каждый сам за себя и адвокатов нет… но как жил, как был, что делал, как думал и поступал, чем жертвовал и почему, какой любовью любил – всё в зачёт.

А ведь ЛЮБОВЬ – это МЕРА!

Всё в жизни соизмеримо и нет ничего нового под солнцем, а мера, которою будем судимы – это Любовь!

Глава 1. Детство

Всё самое основное для человека закладывается с самого рождения. В какую сторону поведёшь – в ту и пойдёт развитие. По принципу: «Как назовёшь корабль, так он и поплывет». Но из поколения в поколение мы передаём друг другу только знания этого мира с телесным, материальным началом. Так как знания иного, реального, давным-давно забыты нашими прародителями. Мы буквально в цепях мира сего. И обладаем только тем, что видим, что можем сделать или разрушить собственными руками. Мы можем строить планы, которые редко исполняются. Но мы мечтаем – это проявление нашей внутренней свободы, полёт мысли, желание перемещаться. Мы проносим детские свои воспоминания, впечатления, чувства, запахи, вкусы, хотим мы этого или нет, до конца своих земных дней.

В этой главе я расскажу тебе, как формировалось моё внутреннее Я, начиная с детства. О роли старшего поколения в развитии детей, начиная с младенчества. И как это влияет на наше дальнейшее пребывание здесь, в этом мире. Я расскажу тебе эпизоды из своего детства и о трёх встречах с Творцом. Чему учил меня этот мир и окружение. Я покажу тебе Всевышнего, Его заботу и Любовь! Хочу, чтобы ты осознал один факт: «Знаешь ты Его или нет, понимаешь ты, что и откуда происходит или нет, обладаешь ты уже великой Любовью Творца или нет, но Он всегда рядом с тобой! Впусти Любовь в своё сердце! Познай Себя!»

● Что посеешь то и пожнёшь (первая встреча с Богом)

Когда я была ещё маленьким ребёнком, моя прабабушка повела меня на могилку, где были похоронены её братья Пётр и Павел. Это были «Проводки». Людей на кладбище было много. Братья погибли ещё в период революции. Семья была большая, четырнадцать детей, в живых осталось только пять человек, и все жили далеко друг от друга.

Как сейчас помню: первое, что меня поразило, – это масса улыбающихся людей, множество оград с калитками и холмиками в середине, скамеечки, а многие сидели на земле и вели бурные беседы. Второе – это то, что мне все начали давать конфеты, красивые цветные яйца, какую-то выпечку в форме гриба, которая очень вкусно пахла. Все эти действия сопровождались словами:

– Пусть Боженька тебя хранит, и Христос воскрес… Воистину воскрес! – при этом все целовали друг друга три раза.

Я очень хорошо помню этот аромат выпечки, который сливался с ароматом полевых цветов и трав. Свежего чистого воздуха, который приносил порывистый ветер на «Гору» (так называлось это место) от прекрасной быстрой речушки Ворсклы, берега которой были обрывистыми. А русло реки было похоже на тело ползущей змеи, у которой не видно хвоста и неизвестно, как далеко ушла «голова», теряясь в лесной гуще.

Я очень сильно боялась брать это угощение от людей, а ещё более стало страшно, когда подруга моей прабабушки, указав пальцем на могилку, возле которой не было уже людей, ласковым, добрым голосом предложила:

– Пойди, возьми сверточек, это для тебя положили! – я начала сильно плакать.

В моей детской голове творился хаос. На тот момент я уже понимала, что в земле лежат люди, которых невозможно увидеть, их нет – они мертвы. По ним плачут все живые, вспоминают о них, рассказывают… Мысли нескончаемым потоком пробегали одна за другой, масса вопросов и нет ответов: «Откуда те живые люди, которые ушли и положили этот пакетик, могли знать, что сюда приду именно я… И почему положили прямо на могилку и не дождались меня?! А вдруг тому, кто внизу лежит, это нужнее, и он может рассердиться и забрать меня к себе?!»

Мне почему-то стало очень жалко свою маму, что она меня больше не увидит… Прабабушка, видя мои рыдания, обняла меня, вытерла слёзы, а её подруга в это время сама взяла эти сладости и, сложив в кулёк, подала его мне:

– Ох, какая впечатлительная! Ты боишься или тебе стыдно?! Бери, дома съешь! Так положено, – проговорила она, улыбаясь.

Но я не взяла: меня трясло от одной мысли, что я забираю это у тех, кто внизу. Мы положили этот свёрток в сумку и ушли. Дома я не притронулась ни к одной конфетке. Больше мы с прабабушкой на кладбище не ходили. Остальное было позже. Но это было моим первым «знакомством» с Богом и людьми, с живыми и мёртвыми, с горькой правдой, сладкой ложью и началом соприкосновения с Вечностью.

Я росла в семье военнослужащего, вернее сказать, папа после армии закончил школу милиции в Одессе, а потом учился в Киеве. С ранней весны и до поздней осени я находилась в деревне на Полтавщине, у своей прабабушки. В нашей семье никто не говорил о Боге, об Иисусе Христе. Папа был коммунистом и служил в органах, Церковь и всё, что к ней относилось, было неприемлемым. В те годы можно было и «погон лишиться» со всеми вытекающими последствиями. Меня не крестили в церкви, хотя это было модно. Единственным человеком, кто произносил слово «Бог» и давал мне наставления, была прабабушка, но она не ходила в православную церковь. Её слова были такими:

– Попы всё врут, а Бог всё видит и слышит, Он видит глубину твоих мыслей и состояние Души твоей.

При этом она поднимала указательный палец вверх и подводила к небу глаза. Мне многое было непонятно и даже страшновато. Я своим детским умом понимала, что там, вверху, Кто-то есть… но очень прячется от меня и наблюдает за мной:

«Кто этот Бог?! Какой Он, и почему мне надо его бояться?! Что Он видит и слышит, и кто такие эти попы?!» – размышляла я.

Было много непонятных слов, но чувства мои и ощущения, когда эти слова произносились, были абсолютно обоснованными, и внутри меня происходили какие-то странные действия, которые я даже не могла осознать.

Один раз в неделю, вечером, прабабушка зажигала свечи, мы с ней разговаривали и строили планы на следующий день. Мы часто ходили в лес собирать шишки и хворост – запасы на зиму, чтобы топить печь. Но в эти дни зажигания свечей мы ходили просто гулять. Мы слушали пенье птиц, пели… вернее, я пела на весь лес, смотрели на мох, жуков, муравьев и бабочек… Я очень любила такие прогулки! Мы возвращались домой с букетами полевых цветов, пахнущих целую неделю, а потом опять приносили новые букеты. Это было как ритуал – один раз в неделю.

Прабабушка мне много рассказывала о себе, о своих родителях, о своей юности. Много было рассказано и о войне, о событиях того периода. И вот, когда я была уже в юношеском возрасте, она мне поведала свою тайну… тайну рождения своего первого ребёнка. И, как оказалось, это была моя бабушка – бабушка Анна, которая единственная из семи рождённых прабабушкой детей выжила и пережила войну, голодовку, и всё, что было дальше, и дожила до девяноста лет. Я потом часто задавала себе вопрос: «Может быть, такое предвзятое отношение к церковнослужителям и сложилось у моего прародителя?!»

Но пришлось прожить ни одно десятилетие, чтобы осознать и обосновать слова, сказанные прабабушкой в моём глубоком детстве. Давайте посмотрим дальше и достигнем нашего времени. Я думаю, что по мере моего повествования мы с вами постепенно всё выясним и найдём логический вывод.

Я часто поднимала высоко-высоко голову и смотрела туда, куда постоянно был направлен указательный палец моей прабабушки… Небо было сине-голубое и бездонное, манящее к себе, неизведанное для меня пространство. Я закрывала глаза и опять открывала с надеждой, что всё-таки увижу когда-нибудь Того, о ком она говорила. Своим детским со знанием я понимала, что это не может быть человек, потому что вверху я никогда не видела дорог, цветов, деревьев, людей… Единственное, что завораживало и останавливало мой взгляд, так это «дорожка» на чистом безоблачном небе после того, как высоко в небе пролетел самолёт. Я могла часами си деть и рассматривать, как она расплывалась и рассасывалась по небосводу. И это было хорошо и сказочно!

Но вернёмся к моим мыслям в детстве. Глядя в небесное пространство, я никак не могла себе объяснить существование Того, Кто был там, наверху. Если это не человек, то почему Его нужно бояться, и тем более… как Он может меня беречь?! Пазлы не складывались. Животных тоже никаких там не было, разве что птицы. Только они одни поднимались так высоко в небо, что становились еле заметными точками. Но и в этом случае общая картинка у меня не складывалась.

Но вот одно чувство! Я его точно помню. Я его пронесла и запомнила на всю свою жизнь. Однажды ночью мы с прабабушкой возвращались от её сестры домой. Это было время царствования августа месяца! Ох, эти просёлочные дороги! Песок, узкие тропинки, уводящие взгляд в разные стороны, – не зная точного направления, можно уйти прямо в неизвестность. Эти тропинки и до сегодняшнего дня, как картина мира, стоят у меня перед глазами.

Мы шли тихо, медленно, размышляя, о чём-то разговаривая, и вдруг я увидела на тёмно-синем небе падающую звезду. Она падала так долго, что я успела за это время дёрнуть бабушку за рукав и указать пальцем в небо. Глянув вверх и увидев «хвост» от упавшей звезды, она произнесла:

– Август, начался звездопад. Надо успеть загадать желание, пока летит звезда, и оно обязательно сбудется! Там, наверху, всё знают и красоту эту делают для нас!

Эта многозначительная фраза и эффект от увиденного зрелища плывущей по небу звезды, оставляющей за собой колоссальный след, думаю, и стали ключевым моментом в моей детской жизни.

Мы пришли домой, и пока бабушка готовила ванночку для купания, я сидела во дворе на скамейке, задрав голову к небу, и всматривалась в тёмную, манящую даль полтавского неба. До этого момента я никогда не видела его таким… таким огромным, зовущим к себе, тайным и тем не менее открытым для всех и каждого. Я рассматривала звёзды, которые оказались разных размеров, и начала различать какие-то фигурки, картинки, выстроенные из звёзд… а они тихо падали и падали…

«Да, точно звездопад начался, как и сказала прабабушка», – подумала я и начала быстро загадывать желания. Но в моей детской голове никак не складывались короткие фразы, а звёзды быстро потухали. – Я не успеваю!» – сердилась я то на себя, то на звёзды, то начинала их просить помедленнее падать.

Была полная луна. Она освещала всю округу, было видно, как днём, и меня охватило странное желание – взлететь…

«Вот если бы я была птицей! Я бы поднялась высоко-высоко в небо и потрогала бы звёзды, луну, упала бы в облака...»

Дыхание прерывалось от избытка эмоций и неописуемой красоты, череда мыслей участилась, и они понеслись вдаль, как желание достигнуть невозможного и соприкоснуться с неизвестным: «Нет, я бы поднялась ещё выше… выше… и нашла бы там Того, Кто всё видит, знает и бережет!»

Я не знала и не понимала, для чего и зачем мне этого так хотелось, но желание было непреодолимым и искренним. У меня от впечатлений и эмоций так заколотилось сердце, что я услышала его отголосок у себя в голове, а уж только потом до меня донеслись слова:

– Иди уже купаться, вода нагрелась, ты где там?!

Но я была не в состоянии подняться с места. Меня будто привязали к скамейке, а глаза смотрели и смотрели туда, желая пронзить насквозь, темную бесконечность. Мне казалось, что я уже слилась с небом, с этим чудо-пространством и что скоро… вот совсем скоро всё тайное станет явным для меня. Я замерла в ожидании.

Не дождавшись моего прихода домой, прабабушка вышла во двор и, увидев меня и моё одухотворённое лицо, уже не спешила забирать меня в комнату. Она тихонечко присела рядом и тихо сказала:

– Давай пройдёмся к Ворскле. Я тебе покажу «Лунную дорожку».

– Это что?.. Где луна гуляет?! – спросила я.

– Можно сказать и так, но эту дорожку во всей красе можно увидеть только на реке.

И мы пошли, даже не закрывая двери. Наш дом стоял в ста метрах от реки. Мы дошли очень быстро. Но то, что я увидела там, было куда удивительнее всего происходящего в этот вечер – это было Чудо! Такое великолепие!

Река отражала небо, и казалось, что звёзды кто-то рассыпал в воду и от своей тяжести они упали на песок и ярко светили снизу, из-под воды, подмигивая звёздам на небе! Я стояла как заворожённая. Прабабушка тихо перевела мой взгляд на яркий свет, который шлейфом ложился от Луны в небе и спускался к воде. Таким образом, казалось, что это была единственно-сказочная тропа между Луной и берега ми, между небом и землёй, между Тем, кто там, и нами, кто здесь.

– По ней гуляет Луна? – спросила я тихо, чтобы никого не спугнуть. – Это Божьи чудеса, – сказала прабабушка и добавила: – Всё и вся красота сотворена только для нас и лично для тебя!

«Опять Он!» – подумала я. – Где же Ты прячешься?! Я всё равно Тебя найду!» – это было уже моё первое серьёзное решение.

В эту чудо-ночь я спала крепко-крепко, и мне снилось небо, звёзды, Луна. Я парила между ними, а потом я видела глаза… огромные глаза, которые смотрели на меня со всего неба, с глубины небес и с такой искренней нежностью, заботой и любовью, как только может смотреть мама на своего излюбленного ребёнка. Но только это были не мамины глаза, и я это точно знала.

Вопросы, на которые нам с тобой необходимо найти ответы

Как ты думаешь, друг мой, менялось ли моё детское восприятие мира от простых, элементарных действий и разговоров моей прабабушки?..

Не показалось ли тебе, что меня «обманывали» с самого детства, рассказывая небылицы?.. Не подумал ли ты о том, что в таком раннем возрасте не стоит говорить и упоминать Бога, Творца, Вселенную и прочее Высшее начало, ведь ребёнок не понимает ещё?.. Не огорчился ли ты тем, что мир, в котором мы живём, навязывает нам свои идеалы и свои нормы жизни?.. Не стало ли для тебя удивлением то, что ты не знаешь, о чём думает ребёнок, что он чувствует и как размышляет сам на сам?.. Стоит ли говорить о том, что понятия, которые прививаются с детства ребёнку, остаются с ним до конца?..

Путешествуя моей прожитой жизнью, ты найдёшь все ответы для себя и расставишь точки над «i». Ты поймёшь, что с момента рождения и до перехода ты проносишь то, с чем ты пришёл в этот мир, то, что глубоко в тебе, и то, что тебе привили на первых этапах земно го пути, в момент твоего ещё не осмысленного познания мира. А потом – суета…

Ну что, пошли дальше!

● С глазу на глаз со смертью

А теперь давай пойдём, мой друг, от простого к сложному.

Второе знакомство с Богом у меня произошло в более старшем возрасте, когда мне было девять лет. Меня уже приняли в пионеры. Я гордилась своим красным галстуком, завязывая его каждый день так, чтобы из-под шубы или курточки было видно ровненькую «подушечку». Я с большой любовью гладила этот алый треугольник ткани и усиленно готовилась стать ответственным комсомольцем, а потом, как папа, стать коммунистом. Я себе не раз представляла, как я буду бороться с лентяями, воришками и плохими людьми, а главное, мне так хотелось помогать нуждающимся и быть опорой слабым!

– Я должна быть сильной, крепкой и грамотной! – говорила я себе.

Мои родители ждали первенца-сына, даже имя ему было готово: Роберт. Раньше УЗИ не было, просто ждали кого хотели. Никто и не рассчитывал на то, что может родиться девочка, тем более что папа буквально бредил сыном. Растерявшись в женских именах, меня назвал Викторией брат моей мамы Евгений. Поняв, что я могу остаться без имени, дядя сказал:

– Раз победила, значит, Виктория!

Так и назвали. Когда я родилась, стоял февраль, и в момент моего рождения пошёл сильный снег. Снежинки плавно опускались на землю, пролетая мимо светящихся ламп уличных фонарей, переливались и искрились, подмигивая друг другу. Потом они тихо укладывались одна на другую, образуя белое пушистое покрывало на сером асфальте:

– Ты знаешь, дочка, когда ты родилась, падал снег… такой тихий… огромные, пушистые хлопья, каких я ещё не видела. Я подумала: наверное, будет тихая, спокойная девочка. Ах, какие огромные были снежинки! – рассказывала мне мама.

Погода обещала быть мне лучше. Я не могу сказать, что была бурной и неспокойной, но я успевала всё и везде, а иногда даже больше. Я появлялась и проявляла себя там, где меня не ожидали увидеть и услышать.

– Вот уж круть-верть! – часто приговаривала мама.

Первые творческие способности пришли ко мне ещё в три года. Однажды, когда мы прогуливались с мамой в Киеве, пошёл небольшой дождь (как называют его в народе –«грибной»), и я, запрыгав от радости и предвкушения промокнуть, проговорила:

– Дождик, дождик, кап-кап-кап, мокрые железки...

Семейные обстоятельства в детстве и всё, что происходило со мной и вокруг меня, допускали то, что я сразу же начала реагировать на ложь, боль и предательство. Я рано научилась скрывать правду, чтобы не приносить боль близким, я научилась молчать, когда мне было больно, – меня жизнь уже к моим трём годам готовила к большой и серьёзной судьбе, к поиску Истины, к сочувствию, пониманию обстоятельств и к бережному отношению к родным мне людям.

Я плакала, расставаясь с прабабушкой на зимний период. Я страдала, когда мне приходилось уезжать из дому, будучи взрослой, – отпечаток детских впечатлений сопутствовал мне везде и всегда. Я боялась больше не увидеть любимых мною людей. Это страшно и больно! Я была одинока внутри себя, и мне не с кем было делиться этими чувствами, особенно потом, когда взрослая жизнь набрала свои обороты.

Иногда мне приходилось быть безмолвным свидетелем лукавой лжи… и это всё у нас, в нашей маленькой семье, среди излюбленных мною людей. Папа был молод и красив, эмоционален и очень привлекателен. Греческая кровь «играла в жилах». Тёмный цвет кожи, чёрные кучерявые волосы, добрая улыбка и юмор всегда привлекали женщин. Кто не был молод, тот не был глуп…

Когда приехали в Киев, меня определили в детский сад. Но и здесь человеческий фактор сработал не в лучшую сторону относительно взрослых наставников. Я не любила манную кашу. Будучи младенцем, получила отравление, и молочные продукты не ела от слова «вообще». Мама плакала и не знала, что со мной делать и чем меня кормить. Я могла целый день пить воду, чай, сок… лишь только когда засыпала, мне вставляли в рот бутылочку, наполненную манной кашей, и я её в сонном состоянии съедала. Вот так я поменяла дневные трапезы на ночные. Что дало свои плоды в будущем.

Основным утренним блюдом в детском саду была манная каша, я не могла заставить себя сделать хотя бы один глоток, хотя и очень старалась. Ко мне подошла воспитательница и начала кричать. Потом попыталась кормить, но сгоряча не рассчитала расстояние, и вся каша с ложки плотно была утрамбована мне в нос. Я не могла вздохнуть… начала задыхаться и кричать… В это время подскочила нянечка, которая, не поняв, что происходит, сделала иной ход: взяв тарелку в одну руку, а второй нагнув мою голову, затолкала лицо в тарелку. Рот был полон, и нос тоже, я давилась этой кашей, задыхалась… и кричать уже не могла.

У нас в саду было предусмотрено наказание для упрямых детей, для тех, кто проявлял непослушание: во дворе стояла большая бочка, и практически каждый день один из детей попадал в эту бочку. Выбраться оттуда было невозможно, так как она была очень высокая, судя по нашему росту в четыре – пять лет.

У моего папы был друг-африканец. Он был очень высокий, огромный и широкоплечий. У него были крепкие сильные руки и ладошки розового цвета. Я чувствовала явный дискомфорт, когда на них смотрела, – как-то непривычно, и всё время хотелось их потрогать, потому что ладони казались ненастоящими. Он был добрым и весёлым и всегда играл со мной. Брал меня на руки, как пушинку, и мне было совсем не страшно, а потом поднимал меня высоко-высоко над головой, посадив на огромную ладонь и приучая к высо те, улыбался массой белых красивых зубов и кричал:

– Нравицца, принцесса?! Не страшно?! Будишь летать, стюардесскай!

При этом он громко хохотал, видя, как меняется у меня выражение лица. Я смеялась и пугалась одновременно, но мне этот экстрим очень нравился. Я уже тогда начала понимать, что в мире бывают разные люди «на вид», но от этого не зависит их доброта, надёжность и любовь.

Так вот, когда меня посадили в бочку, первое, о чём я подумала: «Вот если бы я была такой высокой и сильной, как мой приятель-африканец!»

Мне было очень страшно и ужасно! Вверху я видела кусочек неба – и всё. Я попыталась кричать, но испугалась собственного голоса: он был глухим и притупленным, с каким-то странным отзвуком. Это было серьёзное испытание для меня, я замолчала.

Потом меня забрали из этого детского садика, и больше в Киеве я не ходила никуда. В первый класс я пошла уже в Николаеве. Я приехала из столицы уже зрелым маленьким человечком, могла различать людей: добрых от злых, лукавых от искренних. Сначала мы жили в общежитии, и первые два класса я училась в одной школе, но уже в третий класс я перешла в другую, так как мы получили квартиру.

У меня была своя комната. Я училась в музыкальной школе и продолжала заниматься тяжёлой атлетикой. С балетом у меня не сложилось – из-за того, что в новой школе нас перевели во вторую смену, и я не могла попасть на занятия, – но по сей день восхищаюсь и люблю балет и классическую музыку.

Мы переехали в новый девятиэтажный дом. Наша квартира находилась на шестом этаже в третьем подъезде. Моя подруга Таня жила в первом подъезде и тоже на шестом этаже. Мы вместе ходили в школу, в один класс.

Зимы в Николаеве всегда отличалась мокрым снегом, гололёдом и холодным, порывистым ветром. Этот день был именно таким – жёстким. Не то мокрый снег, не то огромные капли дождя сыпались лавиной с неба и, соприкасаясь с любой поверхностью, сразу же превращались в ледяное покрывало. Скользко, холодно, мокро и морозно, а ветер до ходил до кульминации в своём намерении создать «Симфонию ветра».

Дорога из музыкальной школы мне показалась адом. Я еле-еле добралась домой, много раз падала и замёрзла. Быстро переоделась, завязала новый любимый красный галстук, взяла ранец и побежала в школу, так как уже опаздывала. Но, проходя мимо первого подъезда, всё-таки решила заскочить за Таней: а вдруг она ещё не ушла?.. Позвонить ей я не успела.

Как только зашла в подъезд, мной овладел какой-то ужас, и внутренний голос прямо принуждал меня быстро выйти на улицу. До боли знакомый, уютный подъезд казался тёмным, сырым и очень похожим на склеп. Я даже ощутила невероятно противный запах… запах цвéли и… смерти. Но от такого жуткого состояния я испугалась ещё больше и вместо того чтобы выскочить на улицу, как мне было подсказано, ещё быстрее помчалась к лифту и не услышала, как сзади открылась входная дверь. Сердце колотилось, появилась дрожь в теле… ноги тяжело передвигались.

Я быстро нажала кнопку вызова лифта, и как только двери начали открываться, влетела в него, не видя и не слыша ничего вокруг. Зайдя в лифт, я обернулась, чтобы нажать нужный мне этаж… но передо мной стоял молодой высокий парень, от которого сильно пахло спиртным. У него были жуткого красного цвета глаза. Он был зол, так как скулы на лице его постоянно дёргались. В то же время лукавая ухмылка не сходила с его уст. Он был в кожаном чёрном плаще, а шею обвивал длинный шарф, в то время очень модный – в красную и чёрную клеточку. Плащ был расстегнут.

Этот человек не был жильцом нашего дома, а тем более этого подъезда. Мы, дети, в отличие от взрослых, практически всегда знаем кто, где и как живёт. Но на седьмом этаже находилась «блатхата». Я об этом знала, так как папа, работая в органах милиции, часто рассказывал, как они «залетали» туда, чтобы обезвредить преступников и наркоманов.

– Тебе какой этаж?! – ровным голосом спросил меня парень.

– Шестой…

В этот момент я перевела взгляд на циферблат и увидела, что он нажимает кнопку девятого этажа.

– А мне на девятый… Ты видела когда-нибудь ёжика? – спросил он.

– Да…

Лифт плавно поднимался на девятый этаж. Я почувствовала что-то неладное. Если бы он был из компании тех, кого ищет папа, то нажал бы кнопку «7», но…

Я каждый день слышала от родителей, что в Николаеве происходит что-то страшное: убивают, насилуют, воруют и т. д. Мне запрещали долго гулять вечерами во дворе – дотемна. Когда выходила из дома, мне всегда давались наставления: «Ни с кем чужим никуда не ходить, не разговаривать, ничего не брать из рук, а в случае чего – изо всех сил кричать».

Но в моей ситуации, стоя в лифте один на один с опасностью, кричать было нереально. Всё равно никто не услышит. Я это понимала как никогда. А незнакомец продолжал начатый им разговор:

– А белочку пушистую видела?

– Да…

– А я тебе сейчас покажу белочку…

– Я не хочу.

– А я тебя не спрашиваю!

Глаза парня наливались кровью, и чем ближе мы добирались к конечной точке, тем страшнее становилась мимика его лица. Появился хищный оскал, его нос, казалось, ловил какие-то запахи, но не мог уловить, и от этого он начинал нервничать. Руки то и дело хватались за огромный клетчатый шарф – казалось, что он ему уже мешает. Лифт остановился. Открылись двери, и на меня торжественно смотрела цифра «9», нарисованная на стене синей краской. Я замерла на месте.

Видя, что я не пытаюсь делать никаких движений, парень схватил меня за шиворот и начал выталкивать из лифта. И вот тут я начала кричать – сколько было сил. Эхо разлетелось по всей площадке и дальше по подъезду. Со страшной силой он нанёс мне первый удар по лицу. Из носа хлынула кровь, но я не сдвинулась с места. Тут же полетели удары в живот и по всему телу. Мне не хватало воздуха… дыхание прерывалось… Боль зашкаливала… Удары не прекращались. Одна только мысль в голове: «Надо как-то кричать!» Но набрать воздух для крика я уже никак не могла… у меня уже не получалось ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Но, собрав последние силы, я заорала так, что у самой в ушах засвистело, и появилась надежда: а вдруг кто-то услышит?! Время было обеденное. Все находились на работе. Незнакомец резко закрыл мне рот ладонью и тихо прошипел на ухо:

– Ещё раз заорешь – прирежу!

Но у меня уже на большее и не было сил после таких по боев, а главное – иссякла надежда на спасение. Никто так и не открыл двери. Взяв, как котёнка, за шкирку, он тащил меня, полубездыханную, по железной лестнице наверх.

Прежде чем попасть на просторы крыши, попадаешь в «домик для лифта» – так мы называли это сооружение. Мы там частенько играли с детьми, иногда прятались друг от друга. Именно в этом домике и произошла остановка этого странного процесса. Я потеряла сознание, а пришла в себя оттого, что меня сильно били по лицу. Общая боль по телу перекликалась с новой болью. Я открыла распухшие глаза – они плохо видели.

Молодой человек приподнял меня с пола и, показывая пальцем на крышу дома, приказал:

– Выходи!

– Не выйду, – прошептала я, так как сил говорить не было, и голос куда-то забился в дальний угол.

– Выходи, я сказал!

У меня подкашивались ноги, а тем более при виде крыши, которая была покрыта льдом, как на катке. «Куда выходить?» – мысли быстро сменяли одна другую. Я вспомнила, что папа на днях рассказывал дома, что какие-то наркоманы убили девушку, проиграв в карты. Немного раньше была информация, что из такого же «домика», проиграв в карты, стреляли прямо по школе, но, к счастью, там никто не пострадал.

«Да, это, наверное, именно тот случай, – мысли менялись и убегали, не задерживаясь надолго в моей голове. Было очень больно.

– Но почему я?! Я ещё не жила совсем… Я же ещё маленькая… Что же будет?! А мама?.. Я не хочу умирать!»

Видя, что со мной что-то происходит, парень развернул меня к маленькому окошку, которое выходило в сторону школы, и, указав пальцем, спросил:

– Ты в эту школу ходила?

– Да… – прошептала я, понимая, что назад, в жизнь, дороги уже нет.

– Ты уже взрослая дэвочка, п-и-о-н-э-р-к-аааа!.. Ха-ха-ха!

Он залился истерическим смехом. Его тело содрогалось от каждого нового приступа хохота. Где-то в глубине души я начинала понимать, что это ещё не конец, что может произойти ещё что-то ужасное… Мысли спешили мне на помощь. Я в классе была самая маленькая ростом, и по своей детской наивности сказала первое, что взбрело в голову:

– Это не мой галстук.

– А чей это на тебе?!

– Сестры… Она забыла дома… А я ещё октябрёнок.

Следующий порыв хохота последовал очень неожиданно. Было страшно слышать эти надрывные рычащие, брызгающие слюной, звуки: – Слышь, о-к-т-я-б-р-о-н-о-о-о-к, вываливайся на крышу… (хохот) или тебе п-а-м-о-ч-ь?!

Собрав все оставшиеся силы, я опять заорала. Последовал удар, потом второй… Он бил безжалостно и долго. Иногда успевала прикрыться рюкзачком, когда он бил носками туфель, но не всегда получалось… и кричала что было сил. Потом каблуки пошли по лицу… Кровь залила мне глаза… Я ощутила странное состояние, которое могу сравнить уже сейчас с тем, как говорят: «душа расстаётся с телом» – это было именно так. Начались конвульсии, тело двигалось само по себе, и я не могла им управлять… то куда-то улетала, то опять ощущала сильную боль. Периодически я видела себя, корчившуюся на полу. Память тихо покидала меня.

– Ещё один шорох! Ещё один крик! Ты поняла?!

Этот голос доносился уже как-то издалека, как из тоннеля… глухой, страшный и озлобленный. Лицо мучителя горело красным цветом от экстаза, от удовлетворения собственных желаний. Я уже ничего не понимала. Взяв за воротник пальто, он выкинул меня на крышу. Мокрый снег тут же облепил мне лицо. Стало ужасно холодно и страшно от неизбежности. Мысли медленно возвращались назад. Я зашептала:

– Ты-ы-ы-ы… Ты дура-а-ак! Мой папа милиционер! Он тебя обязательно найдёт и накажет!..

– Закрой рот, сучка!

Он дотащил меня до края крыши… Ветер безжалостно хлестал… и развевал его шарф на лету, казалось, эта деталь ему опять мешала. Но нет, взяв за край пальто, он резко перекинул меня через ограду крыши…

Я не знаю, насколько быстро всё происходило… сколько времени успело пройти… Но я, как обезьянка, успела схватиться за железные перильца. Холод и мороз обжигали пальцы рук. Рукавицы были в боях потеряны. Мокрый снег зале пил глаза. Я чувствовала, что меня покидают силы. Именно в тот момент я поняла, для чего начала заниматься тяжёлой атлетикой, бросив гимнастику. Мысли хаотично сменяли одна другую: «Мама… Что будет, когда она увидит меня возле подъезда – распластанную, избитую?.. Она не выдержит такого! Папа… ты где?! Почему ты на работе?! Где же вы все, люди-и-и… спасите… Господи, я не хочу умирать такой маленькой… Господи, неужели это конец?!»

Когда в голове пролетели эти фразы, мои руки начали соскальзывать с железных прутьев, пальцы занемели от холода, мокрого снега и моего веса – я их уже не чувствовала. Я открыла свои глаза, чтобы последний раз увидеть – пусть не голубое в этот день – небо, такое далёкое, любимое и близкое…

В этот момент мои глаза встретились с глазами этого парня, гордо стоявшего, как ястреб над добычей, и наблюдавшего за происходящим. Я ещё что-то продолжала шептать про себя, обращаясь к Богу, как красное, пышущее жаром лицо человека в кожаном плаще, стало резко белым как стена, глаза его покрылись пеленой. Он резко дернулся вперёд… мои руки оторвались…

В это мгновение он успел меня схватить за воротник, наклонившись через железную загородку, и кинул меня на крышу, как тряпку. Я уже ничего не понимала, что происходит. Где-то, издалека, как раскат грома, донёсся его голос:

– Лежи тихо! Не ори… Я сейчас приду… Позову ребят… Ты поняла?!

Его трясло, всё моё тело превратилось в один болезненный спазм. Мне не хватало воздуха. Он медленно начал ретироваться задом к «домику». Время от времени открывала глаза и не могла понять: живая я или мне только кажется?.. Но, когда парень скрылся из глаз и я услышала, как открылись и закрылись двери лифта, собрав последние силы, я поползла к двери. Я ползла на девятый этаж, меня тошнило, ноги не слушались. Я поднималась по стенке и звонила во все квартиры по очереди.

И вдруг я услышала звук приближающегося лифта. Первая мысль, которая меня посетила: «Это он… вернулся, как и обещал… с ребятами...» Звонила в четвёртую квартиру на лестничной клетке, но двери никто не открыл.

Я потеряла сознание в тот момент, когда открылись двери лифта.

Очнулась я от сильной боли на руках какого-то мужчины. Меня лихорадило. Как только я приоткрыла глаза, то услышала:

– Ну, слава Богу, пришла в себя! Ты откуда?! Я тебя где-то видел…

Опухшие, затёкшие кровью глаза не давали мне рассмотреть комнату, в которой мы находились, но одно поняла: что я в безопасности. Рядом с нами, держа в руках тряпку в крови, стояла старушка маленького роста.

– Ты где живёшь?.. Можешь говорить?..

Я шёпотом проговорила свой адрес.

– Так это в третьем подъезде! – радостно воскликнул мужчина. – А телефон у вас есть?

– Да-аа, но мамы нет дома…

– А её рабочий?..

– Да…

Я успела продиктовать номера телефонов и опять потеряла сознание.

Очнулась я уже дома. Папа и опергруппа долго искали этого парня, делали обыски на «блатхатах» и нашли его, но это было уже позднее. Я же описала всё, даже родинку на щеке. Мужчина, который принёс меня домой, как оказалось, пришёл случайно на обед, его привёз друг. Абсолютно случайно, зайдя в подъезд, столкнулся в дверях с молодым человеком с безумными глазами, в кожаном плаще и клетчатом шарфике, от которого разило алкоголем. Мы вдвоём давали показания.

Прошло пятьдесят лет с того момента, но я помню всё до мелочей.

Один единственный вопрос, который для меня оставался загадкой долгое время при возвращении в прошлое, это: «Что же всё-таки произошло тогда в одно мгновение?! Кто мог иметь такую власть над человеком, чтобы в течение секунды изменить его намерение и заставить выполнить действия, которые противоречили его начинаниям и желаниям, не дав мне умереть?.. Кто же ты, мой невидимый Спаситель?! Где Ты?! Ты знаешь всё, видишь, спасаешь и бережёшь!»

Вот так закончилась моя вторая встреча с Творцом, не смотря на то, что ещё долгий период своей жизни я Его искала и не знала, но Он знал меня.

Вопросы, на которые необходимо нам с тобой найти ответы

Как ты думаешь, мой друг, было ли это всё случайностью в моей жизни?.. Что повлияло на этого молодого парня – решиться на такой жестокий поступок?.. Чем он был мотивирован?.. Содрогалось ли его сердце от собственной безысходности и бессилия перед неизбежностью?.. Как ты считаешь, был ли дан шанс этому молодому человеку пересмотреть себя, свои поступки, или этот шанс был дан только мне?.. Чем руководствовались воспитательница и нянечка в детском саду?.. Что преобладало в их сознании на момент необдуманных действий и совершаемых поступков?.. Присутствовала ли Любовь в этих людях, описанных мной, и где нам с тобой найти ответы на эти и иные вопросы..!

С самого начала нашего земного пути мы все имеем не ограниченные способности. Но, к великому огорчению, у нас нет тех учителей, которые с самого первого нашего вздоха, могли бы помочь нам развить их в этом мире. А то, чем нас пичкают, – это и есть то, что мы видим и можем пощупать или попробовать на вкус. Нас не заставляют работать с собой и слышать Свой внутренний голос, зато нас заставляют изучать многие «науки», которые нам будут необходимы в нашей жизни. Так ли это? Помогает ли тебе в жизни твоя образованность, когда ты сталкиваешься с невидимым и неосознанным?.. Многие ли знания помогли тебе понять, как надо жить? Какую базу знаний ты использовал из всего изученного тобой для своего самосовершенствования?

Да, некоторые знания мы проносим через всю свою жизнь: мы умеем считать, писать, можем читать и разговаривать. Это необходимость для нашего общения и взаимопонимания. Но многое ли ты собрал по пути своей жизни, чтобы усовершенствовать своё тело и его внутренние способности?.. И как ты думаешь – если бы я понимала в тот момент, когда моё внутреннее Я (интуиция, как говорят у нас) настаивало на моём выходе из подъезда, произошла бы такая ситуация в моей жизни?.. Если бы я прислушалась к этому тихому призыву?.. Пошли дальше, мой друг. Все ответы ты найдёшь в этой книге, ты всё поймёшь, и всё станет на свои места.

● Разговор через сновидения (Сон… или явь)

Как ты думаешь, мой друг, – что в нашей жизни есть сон, а что есть явь?..

Следующую нашу встречу Творец спланировал так. Как у многих детей в подростковом возрасте обостряются хронические заболевания, так и я не обошла этот этап жизни. Довольно часто лежала в больнице с хроническим гастритом и холециститом, и почему-то обострения всегда приходились на определённые моменты в жизни, когда мне приходилось переживать, много думать или что-либо утаивать. Вот так однажды в больнице мне приснился сон…

Я стояла на высокой горе, где росли необыкновенные цветы. Они были красочными и разноцветными, с какими-то чудными переливами. Густая зелёная трава застилала всю поверхность почвы, а от массы огромных кустарников благоухало чистотой и свежестью. Легкий ветерок развевал мои волосы. Я подняла голову к небу и увидела рядом еще одну гору, которая своим «носом» упиралась в самое небо. Я помчалась к ней. Бежала так, что мои ноги начали отрываться от земли. Я ощутила это необыкновенное чувство полёта. Дыхание прерывалось. Я, то опускалась, то поднималась всё выше и выше, чередуя это шествие с полётами вверх. Набрав такой темп и оказавшись на самом пике горы, я не смогла остановиться и сорвалась с мыса. Но упасть не удалось: я продолжала лететь, вернее, меня что-то или Кто-то поддерживал – и так легко, что я не ощущала соприкосновения, но чувствовала это всем своим существом, где-то глубоко внутри себя.

Я опустила вниз глаза и увидела всю земную красоту. Это чудо! Буйство цветов и зелени, трава с переливами зелёных тонов, от самых нежных до сильно насыщенных. Потом пошли большие города и дым, валивший из труб заводов. Множество машин, пролетающие мимо поезда… и опять дым. Потом я увидела много озёр, рек больших и маленьких, которые обвивали Землю и казались какой-то великолепно сотканной паутиной, которая охватывала все края Земли. И вот я уже лечу вдоль реки, а впереди море – океан воды. Я увидела лёгкие волны на поверхности. Мне очень захотелось помахать им рукой… а они ответили мне тихим своим рокотом. Ощущение лёгкости, невиданной красоты, свободы полёта, масса эмоций переполняли меня.

И вот тут я подумала: «Я же не птица… Как я могу летать?! Я не умею. Я просто сейчас разобьюсь об эти скалы. А как же мама?!»

В ответ на мои мысли я услышала голос – такой огромный, добрый, и он был повсюду, вокруг меня и во мне… и я этот голос уже знала… где-то внутри себя.

– Не бойся, Я с тобой!

Я полностью доверилась этому Голосу. Мне стало тепло и совсем не страшно. И вдруг я остановилась во дворе какой-то маленькой церквушки. На тот момент я этого не знала, я видела то, что видела. Это было похоже на жилой сельский дом, только вот купола… Они блестели золотом и отсвечивали в лучах солнца, как будто играли с ними, а потом звук… Это был звон колоколов. Чувство, охватившее меня от этого великолепия, передать невозможно. Казалось Душа начала кувыркаться от какого-то предвкушения и наслаждения услышанным. И я открыла глаза… Это было весной.

Летом я, как всегда, поехала к прабабушке в деревню и рассказала этот сон, на что она тихо покачала головой и написала письмо маме. Содержание мне неизвестно. Через месяц мне приснился другой сон, после которого я была расстроена до слёз и печали. Во сне я увидела ту же церквушку, опять слышала звон колоколов, а вокруг меня носились дети разного возраста. Все они были нарядны ми, в красивых ярких платьях и костюмах. Они были радостными и все кричали. Шум от них разносился по всей окрестности. Они бегали и играли между собой, а я стояла одна, и меня никто не позвал. Вдруг открылись двери это го строения, и появился некто в яркой блестящей одежде, и все дети побежали к нему. Он открыл им широко двери, и они забежали внутрь помещения. Стало тихо. Пошла вслед за ними и я… Но передо мной двери закрылись. Я стучала и плакала, кричала, а потом просила меня пустить. Но дверь так и не открылась.

Стоит ли писать, с каким чувством я пробудилась?.. Меня растормошила прабабушка. Подушка была мокрой от слёз. На её вопрос – что мне приснилось, – я рассказала свой сон. После чего у меня поднялась температура, сильно тошнило, и кружилась голова. Наши соседи, тётя Катя и дядя Толя, с пониманием выслушали рассказ о двух моих снах, после чего последовал вопрос:

– А ты крещёная?!

– Нет, а как это?.. – ответила я

Соседка повернулась лицом к прабабушке, на что получила обоснованный ответ:

– Её нельзя… Шурик (это мой отец) же в милиции служит. Ох, и шума будет… Нельзя…

– Да какая такая милиция, к ядрёной бабушке! – закричала тётя Катя. – Дитя со свету решили сжить!

Через два дня пришло письмо от мамы, но что там было написано, я по сей день могу только предполагать. Неделю я лежала в кровати и была очень слабой. Однако стоило вы рваться на улицу, я позабыла об увиденном сне. Я бегала с другими детьми в лес, на речку. Мы наслаждались общением, так как за зиму очень соскучились друг за другом. Все были с разных концов Советского Союза, и все приезжали к бабушкам и родственникам на лето на Подол, на Полтавщину.

Мы все отлично плавали. Одним из любимых наших мест был небольшой пляж, вокруг которого росли огромные осины. Корни этих великанов впивались в берег реки. И казалось, что держались за него, чтобы не упасть в реку, наклоняясь над водами быстрой речушки. Иногда казалось, что в порывах ветра они кланяются ей. На толстых ветвях этих деревьев мы цепляли тарзанку – это толстая верёвка, она привязывалась одним концом к ветке, а на второй край веревки цеплялась палка. Держась за неё и раскачиваясь, можно было долететь до середины Ворсклы. Так мы играли и прыгали в воду из года в год.

День был жарким и безветренным. Мы всей толпой решили пойти на пляж поиграть в квача. Один за другим прыгали в прохладную воду, выныривая, с криками убегали друг от друга. Я побежала тоже… Но внутри меня что-то не давало подойти близко к тарзанке. Страха не было: не в первый раз. Но жуткое внутреннее состояние сдерживало мой порыв прицепиться к этой верёвке.

Рассердившись на себя, я таки подпрыгнула, но с первого раза, как всегда это было, не смогла поймать тарзанку. Собрала все силы и навыки, подпрыгнула и… поймала! Ура! Я вишу на ней. Руки цепко схватились за палку. Но оторвать пальцы у меня не получилось. Почему-то в голове прокрутилась крыша, мокрый снег, железные поручни…

Всех моих друзей уже унесло течением в сторону пляжа, а я ещё болталась на этой палке и не могла отцепить свои пальцы рук. Наконец, отогнав все мысли и собравшись с духом, я оторвалась и погрузилась в воду.

Время было обеденное. Пляжи опустели. Изрядно «подгоревший» народ рассосался по домам. Красивый жёлтый песок, рассыпанный валунами по всему побережью, спокойно отдыхал, каждой песчинкой подмигивая и общаясь с лучами солнца. Молодые поросли вербы, наклонив ветви к реке, тихо принимали воздушные ванны. Птицы перестали тревожить окрестности, и казалось, что всё замерло на какой-то миг.

Погрузившись в воду, я поняла, что не могу вынырнуть. Меня что-то держало внизу. Чем больше я старалась подняться вверх, тем сильнее мои ноги закручивались и тянули вниз. Я начала действовать руками, стараясь вырваться наружу. Воздух заканчивался.

От испуга сердце стучало, как сумасшедшее. Все мои попытки выплыть на поверхность были тщетными.

Я открыла глаза, чтобы увидеть насколько я далеко от поверхности реки. Солнечный свет то появлялся, то исчезал. Меня начали покидать силы. Чем больше я старалась работать руками, тем сильнее меня вертело и затягивало вниз, как в жерновах. В моей голове появились мысли: «Мама...» и… «Не бойся, Я с тобой...»

Очнулась я, лёжа на песке под молодыми вербами, на другом берегу реки. Издалека доносились детские голоса. Возле меня на корточках сидел какой-то молодой человек. Он был в мокрой футболке и шортах.

– Ну, вот и славненько. Напугала ты меня! Слава Богу, обошлось.

Я ещё какое-то время лежала и не могла встать, а молодой человек мыл свой мотоцикл, изредка поглядывая на меня. Когда я поднялась, он предложил отвезти меня домой, так как я была ещё слаба. Честно говоря, я тогда ещё ничего не понимала – что произошло и почему мне так плохо. Чтобы попасть на другой берег, нужно было плыть или идти через брод, а на мотоцикле только по мосту, который был не слишком близко. Но мы поехали.

Меня уже искали все, не понимая, куда я делась. Когда мы приехали домой, этот парень рассказал прабабушке, что он случайно заскочил на берег, и как всё произошло. Из его слов было понятно, что я попала в водоворот. У нас на реке такие бывали, и мы их видели, но они были маленькие и красивые. Мы часто смотрели, как в небольшую воронку залетал какой-то жук и его сильно крутило по кругу, а потом затягивало вниз. Мы смеялись, нам было интересно и весело наблюдать. Большие водовороты были редкостью, но и они встречались на реке. В один такой я и попала.

Вот что рассказал этот молодой человек, явившийся с другого берега:

– Я только приехал к родителям. Они меня ещё и не пуска ли без обеда, –смеялся он. – Но я решил помыть мотоцикл, пока на пляже никого нет. Только начал подходить к реке, как увидел, как кто-то в воде кувыркается, а вокруг никого нет. Сначала подумал, что дурачится, но ситуация была не похожей на это, так как человек в воде был один, и никого больше вокруг. Когда я приблизился к воде, то увидел, что это ребёнок, и понял, что плохо дело. Я тренер по плаванию. Поэтому, видя ситуацию, прыгнул за ней. Но воды девочка нахваталась много… думал, что не потянет… не выживет… что опоздал… уже и корить себя начал, что не сразу кинулся в воду спасать, а «разминался» с мотоциклом. Но всё обошлось.

…Не прошло и недели после этого случая, как снится мне сон.

Опять та же маленькая церквушка, небольшой двор и звон колоколов со всех сторон, весёлая орава детворы, ярко разодетых, бегающих по всей территории, огороженной стареньким деревянным забором. Небо чистое, ярко-синего цвета. Солнце только поднялось над горизонтом, но лучи его уже ласкают всё живое вокруг. Птицы высоко в небе зависли маленькими точками.

«Дождя не будет, – подумала я во сне (так прабабушка говорит всегда).

И вдруг из-за горизонта появляется маленькое облачко и быстро движется в сторону церквушки. Я перевела взгляд на бегающих девочек – они были все с бантиками и косичками, а я стояла одна простоволосая, не нарядная. И вот в одно мгновенье все дети сбежались в кучку и образовали круг возле вербы. Сложили руки перед собой, ладошку к ладошке, как будто собрались играть в фантики.

«А кто же будет водить?» – подумала я и побежала тоже в круг, сложив свои ладошки вместе. Мне очень хотелось поиграть с детьми, они такие весёлые!

Подняв голову вверх, я увидела, как к дереву приблизилось облако, а в нём – или на нём – в светло-голубом одеянии стояла женщина, и от неё шёл какой-то свет. В руках у неё была горка конфет, ярких и светящихся. Она, наклонившись в наш круг, начала раздавать конфеты детям. «Прямо как в игре!» – обрадовалась я.

Дети приоткрывали ладошки, и она туда опускала свои белоснежные руки, а когда убирала их, то у ребёнка конфеты светились в руках. Так женщина прошла весь круг. Подошла и моя очередь. Я протянула ей свои ладошки, но она посмотрела мне в глаза и, помолчав немного, сказала:

– А тебе нельзя. Ты некрещёная!

Я долго ещё рыдала после этого сна. Перестала разговаривать и гулять с детками, понимая, что многие из них были крещёными. Среди них были и такие, что носили крестики на верёвочке. Особенно цыганята из нашей толпы. Они все были с маленькими крестиками на шее, но ничего не могли объяснить: зачем, когда, почему и для чего у них висят крестики.

Прабабушка рассказала тёте Кате о новом сне, и та недолго думая сказала:

– Хватит над ребёнком издеваться! Какой Шурик?! Какая милиция?! Дитя пропадает!

Прошло дней десять. Ночь. Звёзд на небе видимо-невидимо! Меня разбудили, когда запел первый петух. Прабабушка, покачивая головой, помыла меня сонную, надела новое платье. Незадолго до этого мы ходили к одной женщине и сшили мне платье на заказ: модное, на талии собранное – «татьянка», модель так называлось. Причесали волосы…

Я ещё была сонная, когда пришла тётя Катя с пакетом в руках.

– Ну что, готова?

– Готова, – сказала прабабушка и добавила: – Только чтоб тихо, Катерина! – Да я уже была там, договорилась. Всё будет тихо, без записи.

И мы пошли. Дорога была дальняя. Вдоль по руслу реки Ворскла, по узкой тропинке над обрывистыми берегами, то и дело цепляясь за корневища огромных осин, вербы и могучих дубов. Тропа виляла то вверх, то вниз, порой приходилось пробираться между колючих кустарников, теряя на правление.

Начинало светать, когда мы оказались в каком-то дворике. Я сильно замёрзла, вернее, меня просто знобило от похода, от неведения, от недосыпания, от утренней прохлады. В рассветных сумерках я ничего не могла рассмотреть. Мы зашли в маленький домик (часовню, как мне потом объяснили). На стенах я увидела какие-то картины, портреты, всё это в блестящих оправах – чем-то было похоже на музей. Только я такого музея не видела ещё. Там стояли люди: одни с крохотным младенцем на руках, другие с малышом лет шести и я, в свои двенадцать лет, с тётей Катей.

Вскорости после нас в домик зашёл старенький худощавый дедушка с седой бородой и в длинном чёрном одеянии. Он был совсем маленького роста, а на руках его были видны вздутые синие вены. Складывалось впечатление, что, если он сделает резкое движение рукой, они могут лопнуть. Мне стало немного жутковато. Он что-то начал читать, потом чем-то брызгал, зажигал свечи, опять читал, потом мазал чем-то, вкусно пахнущим… Его странные движения правой руки вводили меня в ступор. И немного кружилась голова.

Я один раз видела, как какая-то бабка в лесу так делала, стоя на коленях возле костра. Меня тогда быстро увели от этого места. И мне никто не объяснил, что это было тогда и что происходит сейчас. Потом этот дедушка взял лампадку (в то время я ещё не знала, что это такое) и оттуда пошёл дым… В домике начал распространяться странный запах, от которого у меня пересохло в горле. Запах был очень сильный, но я его уже где-то ощущала… Вот только там он был какой-то нежный. Но где?..

Церемония подошла к концу. И вот когда дедушка начал нам троим надевать крестики на шею, я вспомнила, где слышала этот запах: это было во сне…

– Да, именно! Это запах из моего сна! – тихо шептала я себе, чтобы никто не услышал. Я боялась спугнуть что-то тайное, боялась пошевелиться лишний раз, чтобы всё не исчезло в один миг. – А вдруг это опять сон?.. Меня же крестить нельзя! Что будет дальше?.. Как мне теперь себя вести?.. Мне об этом надо молчать, но как молчать?.. Мне хочется кричать всем от радости и какого-то нового странного чувства! Как не хочется просыпаться…

Ритуал закончился, и мы все по очереди стали выходить из этого маленького домика. Ярко светило солнце. Неугомонные птицы не переставали радовать своим многоголосьем. Тихий шум, и люди, стоявшие полукругом с маленькими букетиками цветов и маковок, баночки с мёдом возле лукошек. Все были нарядными, дети в ярких одеждах, девочки с бантиками и косичками. Я обвела глазами двор… ещё один домик с куполами… И тут раздался звон колоколов!

Я узнала! Да, я узнала! Я тут была трижды в своей жизни! Я слышала этот запах, я видела этих детей, я показала вербу тёте Кате, на которую село облако! Я плакала. Я плакала от счастья, от боли и радости, от непонимания происходящего – одновременно обо всём и сразу. Я понимала, что теперь у меня всё как у всех, у меня есть крестик, мне откроют двери, мне дадут светящиеся конфеты, я вхожа туда, куда меня не пускали. Я такая, как и все, пусть и тайно, но свершилось!

С тех пор мне такие сны перестали сниться. Но начали сниться другие, и немного позже. Но в то лето я ходила с гордо поднятой головой. Я уже знала, кто такие «попы», что такое церковь, и какая она. Что там висят иконы с ликами святых, которые людям надо целовать, надо стоять на коленях и молиться. Я выучила с тётей Катей молитву «Отче наш», и моему счастью не было границ!

Но всё это было только моё. Это никто не обсуждал, над этим никто не размышлял, толком мне ничего не объяснили, и крёстных у меня не было. Это была великая тайна, моя и прабабушкина.

Но об этом тихо – ша!

А в голове у меня по-прежнему продолжали звучать одни и те же слова:

– Не бойся, Я с тобой!

А теперь вопросы, на которые необходимо нам с тобой найти ответы.

Ты прочитал ещё об одном интереснейшем моменте из моего детства. Как ты думаешь, мой друг, что было реальностью в моей жизни – сновидения или явь?.. Велась ли подготовка моего внутреннего человека к встрече с чем-то новым, на тот момент ещё неосознанным?.. Не задумался ли ты над тем, что иногда у нас бывают осознанные сны, но входим мы в них неосознанно, так как нас этому не учили и мы этого не понимаем, поэтому и воспринимаем всё по-разному?.. Была ли это «случайность» или «стечение обстоятельств», как диктует этот мир, что молодому парню срочно захотелось поехать помыть мотоцикл в тот момент, когда он был нужен?.. И не становится ли тебе интересным тот факт, что наш мир, приближая, уводит нас далеко за пределы необходимого самому человеку, его внутреннему (духовному) развитию, его мышлению, его намерениям и желаниям?..

Мне бы очень хотелось, чтобы ты вернулся в своё детство и просмотрел его так, как это сделала я. Как ты думаешь, мой любезный друг, было ли это всё случайностью в моей жизни?!

Я уверена, что, когда мы с тобой пройдём мой путь в сегодняшний день, ты увидишь и осознаешь, что слишком долго мы жили «комфортной» жизнью. Но приходит момент, когда необходимо подойти к осознанности, необходимо познать Себя и соприкоснуться с вечным. Именно с тем, чего нельзя созерцать, именно с тем, что руководит, сопутствует, помогает и движет нами.

Ну что… запрыгивай в вагончик моей жизни и будем вместе смотреть и разбираться с миром и с собой, с религией и Истиной, с правдой и ложью, радостью и огорчениями.

(Продолжение следует)