Я бы, не думая, согласилась!

Точёная фигурка мелькнула на танцполе. Вспышка — Лидка полубоком, вспышка — грива белых волос взметнулась полукружьем, вспышка – девушка прижалась к груди качкообразного парня. Влад с усилием отвернулся, дёрнул кадыком, схватил за руку промелькнувшую тень, оказавшуюся старостой курса:

— Почему она танцует с ним? – староста распахнул не по-мужски красивые зелёные глазищи...

— Владь, кто и с кем?

В столовском буфете, несмотря на все запреты администрации, компот разбавил алкоголь, гордо именуемый «разливной коньяк». Илюха, староста, трещал без умолка:

— Совсем ты с ума рехнулся, дядя. Тебе Лидка везде мерещится. Нет, не она это. Хотя… кто этих девок разберёт: платья только ценником и цветом отличаются, копыта одинаковые, лица – одинаковые. Я даже не понимаю, кто такой родился, а кого, как их там, стилисты, создали! — речь, подкрепляемая горячим и горячительным содержимым кружки, лилась как по маслу, — Лидка танцует только с Пашком. Недаром они женаты. А это – Мира. Мирослава. Первокурсница из педа. Крепкий орешек. Даже я пробовал – две недели всё супер: кино, вино и немцы, а потом — в утиль. Ну, как модно говорить – во френдзону. Короче – забудь. Можешь насладиться, как наш стероидный Дон Жуан будет петь о меркантильных щучках. Через две недили. Засекай.

Сон не шёл. Выбросить из головы Мирославу не получалось. Лида, конечно, идеал, но Мира… К утру Влад решился.

*****

Общие знакомые нашлись быстро. Случайная неслучайная встреча, взаимный интерес, прогулки по вечернему парку, кино с обязательными поцелуями на последнем ряду и молочные коктейли в кафе-мороженое.

Поздним вечером, на исходе второй недели, в великий студенческий праздник «Пятница» ребята обнимались у дома Мириной сестры. Выпитое в тёплой компании вино приятно кружило голову. Влад обнял любимую, нежно поцеловал, Мира, как обычно, с удовольтсвием ответила, но на робкую попытку провести ладонью под кофточкой, отстранилась: «Не надо. Я берегу себя до свадьбы. Прости».

«А что бы ты сделала, если бы я предложил выйти за меня?» – вырвалось у парня. Девушка весело рассмеялась: «Я б, не думая, согласилась!» — подпрыгнула, звонко чмокнуал остолбеневшего Влада в нос и скрылась в подъезде.

*****

Крочешная немолодая женщина с запавшими глазами, набухшими веками, резко очерченными складками в углах бледных губ ссутулилась у дверей операционной отделения кардиохирургии. Руки ритмично комкали совершенно сухой носовой платок. К животу прижата маленькая сумочка.

Вспоминала… Сорок лет назад Он просил её руки. Целая вечность. Сорок лет назад Она пошутила. А Он – нет. Тень улыбки мелькнула на лице: как же Она боялась отца. Приехала на выходные Домой, а оказалась засватана тем самым милым парнем, с которым встречалась аж две недели. Она тогда, помнится, разревелась, никак не могла поверить, что всё по-настоящему, и сказать отцу – нет, не живём, это я пошутила, что согласна, – не смогла.

А как она Его изводила «в отместку». Уже потом, после свадьбы. Спать не давала. Ему на работу ни свет, ни заря, а она в нарды играть до рассвета, ещё и губы дула, если пытался уснуть пораньше. Готовить-убирать начала только когда сын родился. Долгожданный. Любимый. Она Его к сыну долго не пускала. Кошкой кидалась: «Принесёшь заразу! В душ и пока не заскрипишь – не появляйся!»

А потом… потом Его в командировку отправили в глушь-таракань. На полгода. Поцеловала, пожелала счастливого пути, а на исходе третьей недели – сына годовалого в охапку и за Мужем. Соскучилась. Так и ездили повсюду, втроём.

Показался усталый врач. Двое — старая женщина и бледный мужчина – застыли соляными столпами. «Было трудно, но мы справились. Теперь...»

Крошечная моложавая женщина улыбалась и рыдала навзрыд. Её обнимал огромный молодой мужчина: «Мам, ну ты чего? Всё же хорошо, слышишь? Всё ХОРОШО!»