На дороге

     Дойти бы до кургана – там можно посидеть в затишке, покурить и допить половинку «фанфурика». Может, какой добрый водила до поселка подкинет – путь-то неблизкий, аж десять километров. В городе ни одна сволочь не пожалела и не подала на опохмел. Вот и мается душа без «топлива». А дома тоже не Африка, дров нет, печка развалилась, но хоть стены от зимнего ветра закрывают. А от стужи можно в тряпье зарыться и худо-бедно согреться. Лишь бы брат не приперся. А то – умный! Приедет на крутой тачке, тверезый и злой и начинает жизни учить. Много вас, учителей! Ты денег дай и не лезь в душу. Почему пьешь, почему сына в интернат отдала, почему не работаешь…

      Она прислонилась к крутому боку холма, где засыпанные снегом кусты и наметенный сугроб образовали сравнительно тихое местечко, и с трудом раскурила сигарету, оттягивая тот момент, когда одним глотком опрокинет в себя перцовую настойку. Ядовито-огненная жидкость разлилась по телу, неся обманчивое чувство тепла. Натянув поглубже капюшон поношенной куртенки, она решила еще немного посидеть перед дорогой. Поклонило в сон, перед глазами поплыли отрывочные картины прошлого.

                                                                                  ***

     Вот она сидит, скорчившись в своем любимом тайном убежище, в крохотной каморке, где хранят швабры-ведра-тряпки. Все ее худенькое тельце трясется от бессильной злобы.

-Тварь! Ах ты, тварь! Ненавижу! Чтоб ты сдохла…

Опухшая от постоянной пьянки мать снова явилась в интернат, где уже два года живут Настя и ее брат Сашка. Мать время от времени появляется «повидаться», иногда протрезвевшая и хмурая, но чаще – навеселе и с жутким перегаром.

Вот и сегодня… Сидит на скамейке у входа. Приперлась. Сейчас деньги клянчить будет у меня или у Санька. А бабуля на конфеты дала. Настя накинула курточку и выскочила на улицу. Морозный воздух перехватил горло.

— Доча! Хорошо, что ты вышла. Ну помоги мамке. Попроси у Саньки денежек, я знаю, вам бабка дает. А я лекарство куплю. И домой не на что ехать…

— Знаю я твое лекарство! «Фанфурик» побежишь покупать, — наливаясь злостью, сквозь зубы ответила Настя.

— Ты как с матерью разговариваешь, дрянь? Я тебя родила, ростила…

— Ага, и в интернат отдала! Я тебя не просила меня рожать.

На крыльцо выскочил Сашка.

— Настька! А ну, марш назад. Еще простудишься! А ты… ты убирайся и больше бухой сюда не приходи. Только позоришь нас! А домой пешком топай. Не сдохнешь! – срывающимся голосом выкрикнул мальчишка.

                                                                       ***

      В вестибюле мимо брата и сестры пробегает высокий и мускулистый десятиклассник. Понимающе ухмыляется.

— Чо? Опять алкашка ваша заявилась? Денег просит?

Худой и низкорослый Сашка мгновенно багровеет и, теряя голову, бросается на обидчика с кулаками.

— Слышь! Ты за своей смотри. Не смей мою мать трогать!

Одним пинком старшак отправляет Саньку в аут. Но тут на обидчика с визгом налетает Настя и вцепляется ему в руку…

                                                                    ***

      Вот она, Настя, плачет, кричит и бросается с кулаками и на Сашку, и на воспитательницу, и на старшаков, пытающихся сдержать ее.

-Вы! Вы! Все вы виноваты! Если бы ей денег на дорогу дали, она бы там не замерзла, как собака, на трассе… И я… я тоже ее прогнала! Мама, мамочка, прости!

Она воет, кусается, вырывается. И только после укола затихает и засыпает. Но и во сне продолжает всхлипывать и подергиваться…

                                                                  ***

        На ночной «вечерухе» в училище, уже после веселой попойки, решили достать «еще». Вопрос – как выйти? Внизу – сторож, на этаже – дежурная воспитка…Настя – худая и гибкая, как кошка, вылезла на карниз, держась за связанные простыни, начала спускаться и… Плохо затянутый узел развязался, и она с высоты второго этажа грохнулась на козырек подъезда.

                                                                  ***

— Из училища тебя турнули, работать не хочешь. В приюте «Теплые руки» жила, так нет – воли тебе захотелось! – сбежала. С пузом сбежала! По чужим хатам шаришься. А куда потом с ребенком пойдешь? – зло выговаривает ей братец. – По мамкиным следам…

— А ты мамку не тронь! Думаешь, я забыла, что это из-за тебя она в поле замерзла? Это ты ей денег не дал. Стыдно ему, видишь, за нее. Ты ее и убил! Ты!

— Ты тоже тогда…

Настя, не дослушав, бросается на него с кулаками.

                                                                ***

      Она потихоньку согревается и засыпает. Ей уже почти совсем тепло. Воспоминания отступают, но только очень мешают откуда-то пришедшие мать и сын. Они назойливо зовут ее, тормошат, не дают спокойно заснуть. Хмурая, трезвая мать толкает ее под бок и ворчит: « Глупости ты удумала. Вставай, дурочка, вставай». Сын тоже нудно так ноет: «Не спи. Просыпайся. Не смей спать». Настя отмахивается от них с досадой и никак не может уснуть по-настоящему.

                                                              ***

Двое дюжих мужиков неловко тащили ее к машине, стоящей на обочине.

— Худая, а тяжелая, зараза! Может, мы зря это затеяли, Диман? Не довезем живой до больнички, такой геморрой на всю голову огребем…

-Тащи давай! Дышит пока, значит, живая. Ты вон на днях щенка на дороге подобрал — пожалел. А эта хоть и потерянная, видать, дура, а все ж человек…Не дрейфь! Довезем!