Ноктюрн души.
Ноктюрн души.
Тревожь мне сердце лунным светом
В царстве пасмурных ночей.
Сражен беглец неистовым и тихим бредом,
Словно безумств хранитель казначей.
Мне мир приказывал заветом –
“Сердцем не живи, будь разума мудрей”.
…Но пренебрег я тем советом.
Любовью одержимой позвольте мне любить.
Всего лишь раз, жизнь единую всего лишь.
И помышленье вздумало юлить.
Плоть – ты как всегда с душою споришь.
Два бытия в ярости спешат убить
Друг друга, но дух, согласье ты им вторишь.
Разочарованье – кончина всех слепцов.
Святость глубины души Любимой теплит созерцанье.
Той невинною любовью я выше ныне всех творцов.
Ибо взор прельщенный негой – красоты созданье,
В безмолвье красноречивее чтецов.
Небесный хор тешит мое безликое сознанье.
О Дева, я время жертвовал тебе.
Не счесть всех помыслов безвинных, сердцебиением восторга
Я жил твоей судьбой, я был будто не в себе.
Парил над Небесами, ибо Земля меня исторгла.
О только Дева (уподобься мерцающей звезде)
Любовью проникала в сердце мне, пеньем в горло.
Задыхаюсь томно, но люблю отныне
Страдальчески сильней, будто мученик идей.
Не ощущаю времени лета, в прозрачной дымке
Является ваниль Небес, там скрижали держит Моисей,
Напоминая мне о послушанье вышней силе.
Но шепчу, словно раскаявшийся злодей –
“О, горний мир, забери меня скорей”.
Затменье разума – любовь – сердца доброго сиянье.
Плод любви не разделен, так вкушайте жадно, праздно
Вгрызайтесь в мякоть – привычное мечты страданье.
Вам не понять, ибо вы насыщаетесь желанно.
Но знайте – оскверняет Деву всяко осязанье,
Ибо чистоту святую созерцать в невинности отрадно.
Увлеченный богоравным божеством
Унижен я, но возвышен взглядом встречным.
Преисполнен вечным торжеством,
Наивным и беспечным
Околдован неизъяснимым существом,
Тем поцелуем кротким и сердечным.
“Разбито сердце – а ты осколки топчешь!”
Глаголет Дева – “Мы части разные души, ибо не подходим”.
“Тогда для единенья чего ты хочешь?”
“Ты свят, а я грешна, мы разными путями ходим” –
Говорит она, “Но для чего ты блудницу строишь
Из себя…,” о не кричи напрасно, будь поэт покоен.
Мешаешь радоваться жизни мне,
Но и без тебя невозможно счастье то!
Пропащий человек увядший в полутьме
Обрети покой, ею всё уж решено –
Не бывать вам вместе на земле.
Так Небом заведено.
И в полутьме мне видится надменно Ад.
Посреди теней гордыня там моя слабеет.
Вот жизнь сотворена, нет путей назад.
Там суеты желанья, вздор тщеславия сомлеет.
Там грозный обличителей парад
Мне на грехи укажет всякий, кто до конца душою не истлеет.
В пламени дум совести и правды,
В очах зерцалах их я вижу леность,
Праздность вижу, блуда мысли словно Аргонавты
За руном златым несутся в бренность,
Зависть, гнев и осужденье – слуги жатвы,
Палачи души моей, степенность
Мук, я был лукав в словах, в суде,
Гнал от себя людей, молитву охлаждал.
Сладкое вкушал, поклонялся женской красоте.
Их мысленно желал – о как гордынью я страдал!
То, что за шторами скрывал, ныне сталось в наготе.
Так самому себе я досаждал.
Из людей последний я, худший, самый грешный,
И в откровенье дел своих, ниц падаю во прах
Потомков, где власть моя, где гений мой безгрешный?
Лишь тень величья я – в мраке жалкий страх.
Где любовь, тот огонек в ночи меня согревший?
Ведомо, что здесь всяк гордец обрящет крах.
И в полусвете мне видится пресветлый Рай.
Крыл троица влекут меня – любовь, надежда, вера.
Духом белым блаженство вечное познай,
Здесь смоется зола и отстанет сера.
Вернулся я в изначальный благодатный край,
Где святость ключ, а добродетель мера.
Где в пределах райских облаков порхает Дева
Благодатная, подобная цветам кувшинок лилий,
Не осквернена ее души и тела таинственная плева.
Платье Девы из складок сложено в уборе робких линий.
Сотворена она для души моей согрева,
Тепло дарует взором без усилий.
Радостно светло в гармонии с эфиром,
Благословенно Девы трепетанье.
Успокоенье тем, кто распрощался с бренным миром,
Там Истина низвергла всяко пререканье.
Сирота не будет боле сирым,
Принявший пред Творцом поклон и предстоянье.
Прощены грехи мои, встречен Ангелами я мудрецом.
Величав в невинности своей, но кроток.
Дева рядом, что сотворена Творцом.
Пред страстью дерзок, а пред Девой робок.
И средь поэтов одарен митрой и венцом.
Не дар, но миг вниманья дорог.
Любимая, ты средь дев блаженных
Чистою звездою ярче многих ты горишь.
То пламя не огня, но свет дел добрых незабвенных.
Той аурой любви недвижно благостно паришь
На крыльях веры несравненных.
Образом зовешь меня, но на лицо робко не глядишь.
Ибо не миновало время то, не окончен мой путь земной.
Но каждый день мне Ад является в помрачении страстей.
И Рай – я возношусь туда душой.
Любимая, тебя я вижу там, молю, дивный облик не старей.
Дева – будь вечно молодой.
Мне Ангел путь развеет дланью сумрачных ночей.
Искушеньем мне слывет, и я к солнцу отроком летящим,
Взметнусь, дабы упасть во скорбь молитвы.
Побеждая блуд, гордыня шепчет мне – не будь смердящим,
Суди мудро тех, кои в доброй жизни не маститы.
Самолюбие и гнев ярости палящим
Словом угасай, вот грехов моих палитры.
Ада я достоин, но живу надеждой Рая.
Прости меня Любимая, я много согрешил.
Тем злодействам словно нет конца и края.
Умирая – буду ведать – я некогда любил.
Люблю и ныне, не отлагая
Я мирозданье наше сотворил.
Великодушная душа успокой свое дитя.
Ангел мне строфы больше не слагает.
Я иссяк подобно сухости ручья.
Без чувств поэт вскоре умирает.
Как без влаги умертвляется земля,
Не плодоносит, но сорняк не увядает.
Сокрушаюсь, восторгаюсь…, вновь усталость.
Сердце колется в груди с желанием уйти,
Но не переставай любить – безумная упрямость.
Бесславием живи поэт, на престол иной тебе уж не взойти.
Горний мир – великая та тайность.
Посему не согрешай, но Слово доброе блюди.
Вот ты, юна, а я судьбой состарен,
Пытки сердца морщинясь рдеют на челе.
Ибо выбор любви всегда пространен,
Цветы кто любит, а кто-то рад звезде.
Я прославлять тебя помажен.
Я настоятель слов в книжном монастыре.
Взойдешь рассветом в лунном свете,
И осененный благолепно взор падет на лик,
Столь дорогой, там Дева в огненной карете
Зовет меня – Время пришло, приди ко мне старик.
Выдохну впервые – и нет души в поэте.
Моя душа у Девы в ручках светит, словно радости ночник.
