Ответ векам и хаосу

Фугу

С тобой на пару, Минамото-сан,
я с радостью зайду в сию харчевню
полакомиться редкостным и древним
обедом. Ритуал исполню сам.
Последовав подсказке деликатной,
как подобает, палочки возьму,
и наши годы, вопреки всему,
поворотятся на круги, обратно
в далёкий мир, где лезвие меча
острее, чем сегодняшний васаби,
где слиток слова, словно царь во славе,
рождается, сияя и звуча.

Аккорды моря – в теплоте руки!
Вкушая ломтик сей заветной рыбы,
я думаю о лучшем, что могли бы
сказать друг другу… Наши языки
так непохожи, но владеет ими
один пронзительный и тонкий вкус!
Любовь и смерть соткали в нём союз
укором струн и нежностью сашими.
Теперь поговорим накоротке.
Что наша жизнь? Недолгое застолье
меж первым криком и последней болью,
один глоток горячего сакэ.

Но сказано – мы то, что мы едим.
Огонь цветка, и солнечная риза
на глади моря, и дыханье бриза,
несущего земли заветной дым –
все четверо стихий в одной квадриге,
и на одном ликующем пиру!
Но, если этой ночью я умру,
да не забудется стихия книги!
Поэзия – единственный ответ
векам и хаосу. Сложи мне танка,
прекрасную, как рыба-серебрянка,
а я сейчас прочту тебе сонет.

Любовью наслаждение поправ,
я отдаю с решимостью солдата
всю роскошь цвета, вкуса, аромата,
всё волшебство дурманов и отрав

за тёплое дыхание дубрав,
где плачет соловьиная соната,
за нежность уходящего заката,
и милую росу уснувших трав,

за вольность духа, за полёт созвучий,
изменчивых, как в небе облака,
мгновенных, как огонь звезды падучей!

За то, что жизнь горька и глубока,
но тает на губах счастливый случай
крупинкой хлеба, каплей молока.

Поэтам

А вы меня не дождались,
покинули и умерли,
и ваших строф лихая рысь
уходит в шепот сумерек,
у вас и пламенем вино,
и заревом пророчества,
а мне остаться суждено
в холодном одиночестве…

Но память горькая моя
из вашего бессмертия,
как золотая колея
от горла до предсердия.

Завет

Я пью за военные астры… (О.М.)

За клинопись ненайденной таблицы
и скифского кинжала острие,
за колдовское зелье и зверье,
и воинов бессмертных вереницы,

за все, что снится на моей странице
мечтателю сквозь мертвое былье,
за это драгоценное старье,
открывшееся в крепостной бойнице,

я даже поражение в правах
как должное приму – моя награда
не стопка водки на чужих пирах,

не пляски, и не звездные парады,
а то, что никому почти не надо –
поэзии тысячелетний прах.