Пауль Клее. Конкурсная работа № 9
«Nulla dies sine linea» («Ни дня без линии!»)
Плиний
Я знала, чувствовала — Пауль где-то рядом!
Полуребёнок, полубожество.
Была любовь — спонтанно, с полувзгляда,
с полукасанья к сущности его.
Я понимаю, что сказать хотели
скупые линии на мешковине грёз,
как виртуальный мускул в слабом теле
мечту гиганта на полотна нёс!
Как превращалась точка над пространством
беспомощности — в яркую звезду!
«Ни дня без линии!» — с завидным постоянством
я повторяю аксиому ту.
Я утверждаюсь бравым восхожденьем
с клюкой на каждодневный Эверест —
не ограничен трудностью движенья
хмельной адреналин моих небес!
«Ни дня без строчки!» Пауль где-то рядом
передаёт тепло своей руки.
Из-за оков судьбы обоим надо
к строке и к линии пробиться. Вопреки.
Пауль Клее (1879-1940), родившийся в Берне в семье музыкантов, некоторое время колебался, что предпочесть — путь музыканта или художника. Выбор остался за живописью. Клее переехал учиться в Мюнхен. Встреча с В.Кандинским и Ф.Марком имела для него решающее значение, о чем свидетельствует участие во второй выставке «Синего всадника». С 1920 года началась его преподавательская деятельность в Баухаузе. После прихода к власти Гитлера в 1933 году Клее не испытывал иллюзий относительно будущего Германии. Немцы объявили его «безумным евреем», после чего Клее с семьей уехал в Швейцарию. Вскоре после переезда в Берн Клее тяжело заболел. Он стал терять подвижность в руках, но при этом работал с поразительной, даже для здорового человека, активностью.
**********************
Не сомневаюсь, что Пауль был достойным человеком.
Но живопись (равно как и графика) его мне не нравится. Как не воспринимаю я Кандинского, Малевича, того же Франца Марка. Грешен; выросший в Эрмитаже, Русском музее и музее Академии художеств, я до конца дней останусь апологетом классики и не продвинусь в своих пристрастиях дальше Константина Сомова.
(Хотя мне понятны Франц Мазерель или Криста Шуманн.)
Все вышеприведенное озвучено в рецензии лишь для того, чтобы сказать, насколько чужды мне творчество Пауля Клее и его стиль, в котором аз грешный вижу не оригинальность вИдения мира, а небрежность и эпатаж.
Эти слова должны подчеркнуть предвзятость отношения к стихам, восхваляющим (ну не «восхваляющим», а хотя бы возвышающим) художника. И тем весомей сделать оценку произведения, которое мне понравилось.
Стилистика текста полностью соответствует образу Пауля Клее, созданному им в своих полотнах.
Даже сбои размера во 2-й строфе не портят словесной картины, а играют в пользу ее выразительности.
В данном контексте полностью приемлемы и такие «полупроходные» образы, как «виртуальный мускул», «с клюкой на Эверест» и «хмельной адреналин», который непонятно каким образом попал на небеса.
(Здесь мы имеем дело с подъемом на высший уровень образности: поэзия описывает не жизнь, а само искусство.
Приходит на память «Старина» Владимира Ланцберга:
«И чуть звенит бакштаг, как первая струна».
На уровне бытового восприятия образ неудачен, поскольку сравниваются несравнимые категории: «бакштаг» (вид ветра) – явление, а «струна» — сущность.
Но профессиональный музыкант никогда не скажет:
— Хочу услышать ноту, на которой звучит открытая первая струна на твоем инструменте.
Он просто попросит:
— Дай мне первую струну!
И этим будет сказано все.)
Даже во фразе «была любовь – спонтанно» (хочется сказать или «была любовь спонтанноЙ», или «влюбилась спонтанно») я вижу раскованную руку того самого «безумного еврея», далеко не безумного.
Классическая выверенность строя и образов была бы неуместной в обращении к глубоко неклассическому художнику, каким был Пауль Клей.
Но тем не менее в стихотворении есть ошибки, которые не могут быть приняты ни при каких условиях.
«Ни дня без линии»; по сути дела не аксиома, а мантра.
«Из-за оков»; оковы — не стена, чтобы что-то могло быть ИЗ-ЗА них, может быть лишь «ИЗ оков», хотя и жалко расставаться с аллитерацией «з-з».
И еще хочется сказать, что стихотворение, посвященное конкретно Паулю Клее, в качестве конкурсной работы сильно проигрывает при отсутствии хорошо оформленной заставки, использующей репродукцию одной из его работ.
Хорошая тема: Художник и рождение полотна. Передана идея упорства.
Твёрдая рифма, чистый слог.
Но мне не хватило личного отношения, эмоции, авторских переживаний.
Спасибо за новое имя! Я его не знала.
И за обращение к Плинию.
Вроде хорошая идея, но получилось как-то уж слишком программно и даже как будто старательно.
А в настоящей поэзии это, на мой взгляд, недопустимо.
В этой «программной старательности» и заключается смысл данного стихотворения.
Оно полностью передает стиль и манеру самого Пауля Клее — 1000 раз это повторю, при том что сам-то я — живописец и график — творчество Клее имманентно не приемлю.
Если бы не те чисто технические ошибки, на которые я имел честь указать, то постаивл бы 10 баллов за полное раскрытие темы достойными средствами!