Соль зимы

«Пришла зима», — сказала Тома и с отвращением отвернулась. Снежинок отбросило волной обиды. Они были разочарованы и готовились закипеть от негодования. Но во время остановились, так как от кипения, могли растаять, и превратились бы тогда из белоснежных кудрявых красавиц в столп пустой воды. Поэтому снежинки продолжили кружиться в хороводе, или в вальсе, или танго, а кто-то из них даже шел полонезом, а некоторые пускались в польку. Они подлетали друг к другу и, склеиваясь в вихрь, прекрасным белым покрывалом были почти готовы укрыть землю! Почти…

Тома, отошла от окна и с отрешенным видом отправилась одеваться в коридор. «Эля, пошли гулять!» — позвала она собаку. Эля выскочила из-под стола, и завиляла хвостом. «Глупая, — подумалось Томе. – Чего радуется?» Она полезла в тумбочку, где лежали ошейник и  поводок, и с ужасом не обнаружила там, уже протертых Элиных сапожек из кожзама. «И как мы пойдем гулять?!» — ужас начинал перерастать в панику. Томино воображение сразу нарисовало ей очередь в ветеринарную клинику и толпу из таких же несчастных владельцев, как она. У кого-то из собак обнаружится отравление, от  того что пес лизнул снег, в желании попить после игры. У кого-то из псов обязательно будут разлизанные до экзем лапы от раздражения и начавшейся аллергии. У маленьких по размеру собачек будут кровяные трещинки на таких же маленьких подушечках лап.

Тома попыталась отогнать прочь назойливые видения и утвердилась в мысли, что собаку жалко, но гулять надо.

Кое-как просочившись между тем, что летом называется газонным забором, и черно-серой жижей тротуара, Тома с Элей попытались пройти на площадку. Вступив на дорогу, собаку завыла. Тома с усилием тянула ее за поводок, но Эля стояла, как вкопанная, по очереди поджимая лапы и пытаясь лизать их. Вдруг собака упала, перевернувшись практически на спину, и стала встряхивать лапами, как погибающий на спине жучок. Тома растерянно и с тоской смотрела на собаку. Потом, с обидой на зиму смотрела  на серое месиво под ногами, на свои хоть и недавно купленные, но уже съеденные до белых полос черные кожаные ботинки. Она смотрела на людей, которые чертыхаясь, своими не кирзовыми сапогами месят жижу с вкраплениями капель крови от собачьих лап. Со злобой смотрела на работника жэка из бывшей республики, который щедро полным ковшом загребал и сыпал соль, соль зимы, с научным названием — реагенты. Эти мелкие жгучие кристаллики пролежат до лета, и там, на этом месте, не будет расти трава.

Тома подняла голову, вздохнула, и попыталась схватить ртом ту еще белую не долетевшую до земли снежинку из хоровода, как делала в детстве. Тридцать лет назад, когда она стояла посреди старого снежного московского двора. Ее тогдашний пес — молодой овчар Акбар купался в снегу, зарываясь носом в землю. Она кидала ему снежки, а он ловил их и раскусывал. И они с Акбаром были снежные и чистые, как сама зима. А старый дворник дядя Толя, смотрел на них, улыбаясь, и как будто, рисуя на белом покрывале желтыми красками муравьиную дорогу,  посыпал ледяные дорожки песком.