Золотой меч
.
Золотой меч
(Поэтическая сказка)
1.
За крутой горой высокой,
В стороне лесной, далекой
Жили-были старики.
На пригорке у реки
Ветхий их стоял домишко.
У старинушек – сынишка,
Парень умный, хоть куда,
Но уродливый – беда:
Желтоокий, косоватый,
Длиннорукий, низковатый,
Косолапый ко всему.
Сколь напастей одному.
Удивляется народ:
— Вот ведь, умный, а урод.
Назван парень был Иваном
И, стыдясь своих изъянов,
Рос парнишка нелюдим,
Малышей пугали им.
И, стремясь к уединенью,
Он для жизни вдохновенье
Находил среди природы,
В ней топил свои невзгоды.
Так он рос. И с песней леса
Мир неведомый, чудесный
Открывался перед ним.
В этом мире он своим
Скоро стал. И вот герой,
Оставаясь сам собой,
Научился узнавать,
Различать и понимать
Рев зверей и шорох трав,
Гомон птиц в ветвях дубрав.
И, бывало, что порою
Приходилось быть герою
Сцен свидетелем чудесных,
По-звериному прелестных
Иль кровавых, жутких драм...
И учился наш Иван
Познавать законы леса.
Он в защиту интересов
Всех униженных вставал,
Если мог, им помогал.
А когда тоске ужасной
По своей судьбе несчастной
Злой печали предавался
Всякий, видел кто, старался
Оказать ему услугу,
Как товарищу и другу,
Предлагая порезвиться
Иль добычей поделиться.
Всякий, кто горазд чему,
Приносили дар ему.
Он на чуткость отвечал,
В песнях душу изливал:
— Сердце, мое сердце,
ты зачем так стонешь?
Радость и надежду
Ты зачем хоронишь?
Отчего печально
Плачешь и горюешь?
Средь людей по Людям
День и ночь тоскуешь?
Мне не светит солнце,
Не играют зори,
В жизни мне достались
Лишь печаль да горе.
Мне б теперь росою
Поутру умыться
Да весенней брагой
До смерти упиться...
Так и жил бы он, но вот...
Забегая наперед,
Всем скажу: не удивляйтесь,
А подумать постарайтесь,
Что к чему, чему дивиться...
С ЭТИМ все могло случиться.
Так однажды в полумраке,
В час меж кошкой и собакой
Брел Иван, сражен тоскою,
Просто брел тайгой глухою,
Все равно, куда идти,
Без дороги, без пути.
Вдруг, сквозь чащу, слышит он
Вздохи тяжкие и стон.
И спешит Иван в тревоге,
Не нужна ль его подмога.
Все темней и глуше лес,
Ввысь уходит до небес.
Сосны, ели-великаны
Расступились. Вот поляна.
На поляне дуб могучий
Подпирает кроной тучи.
Мертво, тихо все кругом.
Словно ведьминым кольцом
Опоясана поляна...
Уж не снится ли Ивану:
Чьей жестокою рукой
Муке дьявольской такой,
Пытке страшной предана
В тишине совсем одна
Плачет девушка под дубом,
Платье порванное грубо,
Петлей связаны ей руки,
Лик белеет в смертной муке.
Путы к дереву свились,
В кожу нежную впились
Их тяжелыми узлами.
С потускневшими глазами
Взор затянут пеленой,
Безнадежной и больной.
Поражен картиной этой,
С нетерпением ответа
Он желает получить
И спешит ее спросить:
— Кто ты, милая девица?
Как же так могло случиться,
Что в таком ты положеньи,
В столь великом униженьи?
Что я вижу: злобу здесь
Или чью-то злую месть?
И услышал он в ответ
Тихо-тихо, словно бред:
— Я стою совсем одна,
Черной тьмой окружена...
Путы в раненое тело
Мне впились… Оно болело,
Болью страшной полыхая...
Я в жару изнемогаю...
Ковшик здесь с водой стоит,
Кто бедняжку напоит...
И в забытье застонала.
Боль по телу пробежала.
Унимая дрожь в ногах,
Пересилив жалью страх,
Ковшик наш Иван берет,
Пить несчастной подает.
Отпила воды девица,
Чуду наш герой дивится:
Видно, та вода живая.
Перед ним краса младая.
Очи жаром занялись,
Губы медом налились,
Темны волосы волнами
Разметались за плечами,
И прекрасен стройный стан.
Это явь, а не обман!
Путы под ноги свалились,
Пеплом серым обратились.
А Иван во власти дива
Улыбается счастливо,
Лаской светятся глаза,
Счастья катится слеза.
Сердце трепетное бьется,
К ней и просится, и рвется,
И волнует в жилах кровь,
В нем рождается любовь.
Но его горячий пыл
Гаснет – он уродом был.
Своим горем удручен,
Думой горькой омрачен,
Он к ногам ее упал,
Горько, глухо зарыдал.
А она, душой волнуясь,
Зову сердца повинуясь,
Его нежно обнимает,
Боль утихнуть заставляет:
— Дорогой ты мой, спаситель,
От мучений избавитель.
Вижу, ты не сладко жил,
Так прими, что заслужил.
На хорошее надейся
Да из ковшика напейся...
И напился наш герой
Той чудесною водой.
Он почувствовал, как тело
Застонало, заскрипело,
Вверх и вширь пораздалось,
И откуда что взялось?
Столько силы появилось,
Что Ивану и не снилось.
Стал он славным молодцом,
Светлым сердцем и лицом.
И в душе горячей вновь
Загорается любовь.
Как прекрасна свет-девица,
Словно зореньки сестрица.
— Милый, славный мой Ванюша,
От тоски очисти душу.
Это солнышко высоко,
Счастье ж ходит недалеко,
Коль возьмешь его с борьбой,
Стану я твоей судьбой.
И она ведет Ивана
Прочь от сумрачной поляны.
В сердце смутная тревога,
Но не долга путь-дорога.
Перед ними вдруг палаты,
Словно пламенем объяты,
Золотым горят огнем,
Ночью светло, точно днем.
Пред палатами сады
Небывалой красоты.
Плоды, соком налитые,
Ветви гнут к земле густые,
Посредине бьют фонтаны.
Семицветные туманы
В них рождаются, плывут,
Покрывая дымкой пруд.
На пруду по глади вод
Водят чудный хоровод
Полупризрачные тени.
Тут же гордые олени пьют
И гонит отраженье
Их дыханья дуновенье. Взявшись за руки герои
Входят в чудные покои.
Здесь оставим их одних…
Сколько времени для них
Предназначено на счастье
Иль душевное ненастье -
То решит суровый рок.
Есть всему предел и срок.
Спит Иван завороженный,
В сон глубокий погруженный.
Тихо веют ароматы,
Освежающе в палаты
Льются мягкими волнами.
Затененными путями
Радуг нежные обводы
Ходят призрачно по своду.
Звуки музыки печальной
Чуть доносятся до спальни,
Навевая грусть слегка.
Сна пушистая рука
Нежно в плен взяла героя,
В дивных спит Иван покоях.
Спит и видит страшный сон:
Будто с девушкою он,
Взявшись за руки, идут
В ЗАГС, но их встречают тут
Злые люди в масках черных,
Тройка ждет коней проворных,
Пар клубится из ноздрей.
Жаром бешеных очей
Обжигается Иван.
Правит тройкою цыган.
В мочках серьги золотые,
Кудри, в кольца завитые,
Затеняют темный лик.
На невесты милой крик
Рвется он в порыве страстном,
Но, ударом сбит ужасным,
Пал на каменные плиты.
Кони, выгнув гривы, взбиты,
Взяли дружно, влад и враз
Сразу все пропало с глаз...
Только хохот раскатился...
А Иван на миг забылся,
Болью страшною сражен.
А когда очнулся он,
Бабка древняя, хромая,
Клюшкой землю попирая,
До него доковыляла,
Кашлянула и сказала:
— Вот тебе ее колечко,
Не печаль свое сердечко,
А бери его, бери,
Да смотри, убереги.
К ней найти оно дорогу,
Оказать в беде подмогу
Сможет. Ну, а ты гляди бодрей,
Там, где нужно, будь смелей.
И в беде не замыкайся.
В путь-дорогу собирайся,
Коли хошь ее найти.
Ну, а мне пора идти.
И подолы подбирая,
Прочь пошла она, хромая.
А Иван колечко взял,
Были б слезы – зарыдал.
И тоской крутой охвачен
Он проснулся. Озадачен:
Спит еще или не спит?
На руке кольцо блестит.
Да волнует странный сон...
Где ж невеста? С кем же он?
Оглянулся, поглядел.
Поглядел — и побледнел:
На его руке старуха,
Лопухи ее два уха,
Нос крючком, глаза ввалились,
Седые космы шевелились
От ползущих вшей. А гнид...
Лоб морщинами покрыт,
Изо рта клыки торчат,
Змеи в пазухах шипят.
Сна остатки отряхая,
С омерзением толкает
Он старуху с ложа прочь,
Страх не в силах превозмочь.
Тут Ивана приподняло,
Повернуло, закачало,
Словно ветром подхватило
И над лесом закружило.
Как изменчив мир летучий...
Вот он мчится вместе с тучей,
Вместе с дождиком летит,
С тенью облака бежит.
В хороводе вьется звездном,
В урагане бьется грозном.
Вот с холодною луной
Загляделся в мир земной.
Лес ночной под ним чернеет,
Горизонт чуть-чуть алеет.
Пятна светлые полей,
Избы спящих в них людей
Проплывают под Иваном.
Поймы, скрытые туманом...
Вот и домик ветхий их
Темен, сумрачен и тих.
Сон ли? Явь ли? Наш герой
К дому лунною тропой
Странной воле подчинен
На крыльцо спустился он.
Потихоньку в избу входит,
Стариков в тоске находит.
— Я ваш сын Иван… – сказал,
Все, как было, рассказал.
Те руками разводили,
Ахали, потом судили
По соседям это диво.
Только диво молчаливо.
Время быстро катится,
Кто о нем спохватится?
2.
На завалинке два деда
Меж собой ведут беседу.
Дым идет от самосада,
Словно курные две рядом
Бани топят старики.
Трубки их невелики,
Аккурат по кулаку.
Четверть фунта табаку,
Уж не меньше, в них дымит.
Дед Данило говорит:
— Повезло тебе, Ильюха!
И тебе, да и старухе.
Эка диво привалило -
Счастье вам. Уж видно было
Вовсе сына заждались,
Вовсе в горюшке зашлись.
А сынок-то, эк вернулся!
Да и как перевернулся.
Из урода – в парня, во!
Не видали ничего
Мы такого… Ну и дети…
Видно, диво есть на свете…
Затянулся дед Ильюха,
Почесал себе за ухом:
— Да, — промолвил, наконец,
— Сын вернулся – молодец.
Только мне не по нутру…
Замечаю, по утру
Уж не в первый раз скорбит,
Что-то на сердце лежит
У Ванюши моего.
Говорит, хотя и складно,
Только что-то тут не ладно.
Посмотрели старики
В небо так, из-под руки,
И давай опять дымить,
В дым табак переводить.
Дни идут. Иван тоскует.
Все вокруг его ликует.
Жизнь наполнена до края,
Но Ивану и такая
Не мила она никак,
Хоть кусай себе кулак.
Ночью он в кольцо глядится,
Ночью милой голос мнится.
Днем томится. Наконец,
Стосковавшийся вконец
По своей невесте милой,
Он зовет: “Какою силой
Жизнь отмечена твоя?
Ничего не зная, я,
Как найду к тебе пути?
Сколько мне еще пройти
Злых и тернистых дорог
Приготовил тайный рок?
Мне с тобою только счастье,
Как узнать мне, в чьей ты власти?”
И колечко золотое,
Все дремавшее в покое,
На руке зашевелилось,
Соскочило, покатилось,
Оставляя жаркий след,
На призыв его ответ:
«Ну, Иван, коль силы хватит,
Даром времени не тратя,
Ты за мной пускайся в путь,
Но, однако, не забудь:
Путь тяжелый впереди,
Если сможешь, то иди.
Как отправимся, ты знай,
Впереди меня бросай.
Покажу тебе дорогу,
Окажу в беде подмогу,
Если сердцем ты отважный».
И оно, крутнувшись дважды,
Подскочило, покатилось
И на пальце очутилось.
Наш герой в надежде страстной
В путь пускается опасный.
Спички, соль с собой берет,
За околицу идет.
Здесь колечко он снимает,
Впереди себя бросает.
И оно тропой росистой,
За собою золотистый,
Оставляя след, бежит.
И Иван за ним спешит.
Много ль, мало ли шагает,
За собою оставляет
Ленты речек и ручьев,
Зелень сумрачных лесов.
А друзья его лесные
Звери, птицы и иные
В путь-дорогу проводили,
На прощанье погрустили
И медведь сказал: “Бывай,
Но и нас не забывай.
Шерсти нашей по клочку
Ты возьми. На выручку
Нас всегда позвать сумеешь,
Коль по ветру шерсть развеешь”.
Наш Иван с зверьем простился,
Дальше в путь один пустился.
Нетерпением томимый
Песню о своей любимой
Он тихонько напевает,
Путь- дорогу сокращая:
— Завила березка кудри по весне,
Постучалась к сердцу дуба в тишине.
И склонился дуб могучий перед ней,
И сказал березке: «Будешь ты моей.
Стану я тебе слова любви шептать,
Ты мне будешь тихо песню напевать…»
С ветерком прошелестел он и затих,
Ветерок оставил в поле их одних.
Налетела злая буря поутру,
Растрепала зелень-косы на ветру,
Надломила стройный стан и по земле
Разметала ветви в тусклом серебре.
С той поры могучий дуб затосковал,
О березке слабой с болью вспоминал.
Часто видел белоствольную во сне,
Будто шепчутся листвою в тишине.
Как же дубу одиноко не грустить,
Даже не кому печаль свою излить.
Мне же голову нельзя склонять нигде,
Надо другом настоящим быть в беде.
Я иду свою любимую искать
И кого в пути придется мне встречать,
Всем скажу: поверьте мне, друзья,
Без надежды никому прожить нельзя.
Вечер теплый наступает,
В тучках золотом играя,
Солнце клонится к закату.
На коне своем крылатом
Всадник белый проскакал.
День неслышно угасал.
Вот уж волку волк вторит,
А Иван вперед глядит.
Перед ним гора крутая,
Из-за облачного края
Не видать ее вершины.
Словно стражи-исполины
Поднимаются утесы.
Их гранитные торосы
Режут ветер, разрывают
И, сердито завывая,
Вихрем ветер мчится прочь,
Оглашая стоном ночь.
К горе колечко подкатилось
И, блеснув, остановилось:
— Дальше нет, Иван, пути.
Надо в гору вход найти.
И Иван три дня, три ночи,
Не сомкнув ночами очи,
Ищет вход и не находит.
Ночь еще одна проходит.
Хочет наш герой усталый
Отдохнуть часочек малый.
К ручейку Иван спустился,
Ключевой воды напился
И под дерево прилег.
Слышит, кто-то возле ног
Зашуршал сухой травою.
Вот уж рядом с головою
Повозился, помолчал
И тихонько запищал:
— Тише, тише, только мыши
Все увидят, все услышат.
Наш бесчисленный народ
Только где и не живет.
Мы живем в пустынях жгучих,
Мы живем в снегах сыпучих.
Мы живем везде-везде:
На земле и на воде.
Тише, тише. Все мы слышим,
Это знают только мыши.
Под землей глубоко скрыта
Вглубь горы нора прорыта.
Надо нору ту отрыть,
Дверь железную открыть
И тебя подземный ход
Через гору проведет.
Ты по ветру шерсть развей,
Позови своих друзей.
И они к тебе придут,
Дверь железную найдут.
Сам ложись и отдыхай,
Силы в тело набирай.
Обласкал Иван мышонка
И, тряхнув своей котомкой,
Шерсть по ветру распустил,
Самого же сон свалил.
А когда игривый лучик
Брызнул солнцем из-за тучи
И ресниц его коснулся,
Тут же наш герой проснулся.
Пред горой большая яма,
А в нее ступеньки прямо
Вниз ведут к железной двери...
— Вам мое спасибо, звери...
На двери замок висит,
Ключ из скважины торчит.
Наш Иван замок снимает,
Дверь со скрипом открывает.
Что ж, герой
Черный вход перед собой
Видит, выложен гранитом.
Великаны, словно плиты
Здесь упрятали навек,
Чтоб не видел человек.
За Иваном дверь закрылась,
Тьма кромешная спустилась.
Не видать ему ни зги.
Как? Куда теперь идти?
Но колечко дело знало,
Заблестело, засияло,
Путь Ивану осветило,
Вглубь пещеры покатило.
Удивляется герой,
Замечая, что порой,
Словно отблески огня
Заиграют на камнях.
Он идет. И все светлей,
Все становится теплей.
Вот уж жаром полыхнуло,
Впереди огнем мелькнуло
Раз и два и, наконец,
Оказался молодец
Заключенным в жаркий круг.
Озирается вокруг,
А огни в неслышной пляске,
Словно пламенные маски
В невидимом хороводе
За собой его уводят.
Вот пещера расступилась,
В зал громадный превратилась.
Ярким светом ослеплен,
Жарким ветром обожжен,
Задыхается Иван.
Словно огненный орган
Вкруг его кипит, играет,
Жаром разум омрачает.
Но когда Иван, качаясь,
Словно пьяный, спотыкаясь,
Сквозь огонь пошел упрямо,
Он почувствовал, как прямо
Перед ним жара упала.
А пещера засияла
В ровных отблесках огней.
Словно тысячи свечей
В люстрах каменных зажглись.
— Кто здесь есть ли? Покажись.
Путнику в дороге дальней
За своей судьбой печальной
Разве есть нужда мешать,
Силы гибельные слать?
Если я порядок здешний
В темноте глухой, кромешной
И нарушил невзначай,
Ты меня не осуждай,
Не сердись, хозяин строгий,
Я иду своей дорогой.
И раздался звучный голос:
— С головы твоей и волос,
Мирный гость, не упадет.
Кто теряет, что найдет?
Ты уйдешь живым отсюда,
Если сделаешь нам чудо:
Без огня огонь добудешь,
Нашим добрым другом будешь.
Если нет, не обессудь,
О земных делах забудь.
Будешь здесь навек закрыт,
Всеми брошен и забыт.
Что ж, старайся, гость упорный,
Раз уж ты такой проворный.
— На земле такую службу
Совершить могу я в дружбу,
Но для вас такое чудо
Совершить я счастлив буду,
Как проситель ваш исправный,
Мой хозяин своенравный.
Чиркнул спичку наш герой,
Засветил перед собой.
Чудо сделал. Видит он
Не то ложе, не то трон.
Как слеза хрусталь играет,
Ширь пещеры отражает.
Вся отделка золотая
Змейкой тонкой увитая
Из кроваво-красных лалов,
Изумрудов и опалов.
На прекрасном троне-ложе
Величаво, полулежа
Перед ним предстала дева.
Право, даже королева
Вряд ли с ней могла сравниться:
— Я царица-огневица!
Ты зашел в мои владенья,
Одержимый вдохновеньем
Поиска своей невесты.
Хочешь рядом с нами место
Мы дадим тебе по праву?
Выберешь жену по нраву.
Коль со мною не лукавить,
Будем вместе царством править.
Как на это смотришь ты?
Может это край мечты?
Надо здесь сказать, царица
Славная была девица.
Жаркий взгляд один, что значит!
Прелести не слишком прячет…
Словно огненный цветок
И желанен, и далек.
— Посмотри на танцы наши,
Что найдешь ли, парень, краше?
И, взмахнув рукой прелестной,
Словно вызвала чудесный,
Дивный сон из старой сказки.
Сбросив пламенные маски,
Закружились в танце буйном,
Как в пожаре быстроструйном,
Как явление мечты,
Девы жгучей красоты.
Вот стихия отступает,
Темп танцующих стихает,
Разойдясь в широкий круг,
Словно плавают вокруг.
Лишь руками тихо плещут –
Языки огня трепещут.
Приближаются порою
Вовсе к нашему герою,
Бросят взгляд, как невзначай.
Что в том взгляде? Понимай.
Иль легонько прикоснутся
И, потупясь, отвернутся:
— Ну, Иванушка, решай,
Кого хочешь выбирай.
— Ты и все твои девицы,
Вы на диво все красивы,
Но в решеньях торопливы.
С вами мне совсем не место,
Я ищу свою невесту.
Словно вздох пронесся в зале,
Девушки из глаз пропали.
А прекрасная царица,
Вскинув длинные ресницы,
На Ивана посмотрела,
На глазах слеза вскипела.
Тихо молвила: “Иди,
Путь свободен впереди”.
3.
Снова наш герой на воле!
Сколько много солнца в поле!
Ветерок шумит игриво,
Треплет пташек шаловливо,
Чуть Ивана приласкал,
И, веселый, убежал.
Вдаль тропиночка бежит,
И Иван вперед спешит.
Уж за полдень. Зноем веет,
Все под жарким солнцем млеет.
Хорошо б в тени сейчас
Отдохнуть хотя бы с час.
Размочить сухарь соленый,
Разломить чеснок ядреный,
Да на травке полежать,
Да о счастье помечтать.
Вот он видит: у тропинки
Две ветлы стоят в низинке,
Рядом сруб колодца старый,
Ручеек струится малый.
Тихо плещется вода,
Так и манит всех сюда.
Хочет в тенистом покое
Наш Иван привал устроить.
Сел под ветлами, разулся,
С наслажденьем потянулся.
И к колодцу – хочет пить,
Жажду надо ж утолить.
Видит он, одна ветла
Сразу словно замерла,
А вторая зашумела,
Верно, что сказать хотела.
Тут Иван остановился
И к шумливой обратился:
— Ты чего, сестренка, хочешь?
Ветра нет, а ты хлопочешь.
Ну, шуми. Я весь вниманье...
Слышит тихое рыданье,
Донеслось ему в ответ
Ветел горестный привет:
— Путник усталый, прислушайся к нам,
К нам горемычным, несчастным ветлам.
Ты не спеши умываться водой,
Здесь поселился старик-водяной.
Он столько прохожих людей погубил.
И здесь. И на дно бородой утащил.
Едва кто захочет водицы достать,
Колдун водяной бородой его хвать!
Или беднягу на дно утащит,
Или угодно во что превратит.
Вы видите груду тяжелых камней
В них людей превратил бородатый злодей.
Мы тоже напиться хотели здесь с братом,
Нас ветлами сделал колдун бородатый.
Стоит ему бородой прикоснуться,
Живыми отсюда уже не вернуться.
Кто воздух заставит глотнуть старика,
Для этого крепкая надо рука,
Старик перестанет злодейство чинить,
Невинные души прохожих губить.
Отшумев, ветла затихла.
А Иван подумал: “Лихо”.
И к колечку: “Ну, мой свет,
Дай хозяину совет.
Дальше с миром путь держать
Иль злодея наказать?
Люди гибнут пусть безвинно?
Нет уж, мне придется, видно,
В бой вступить со стариком,
Но не с голым ж кулаком...”
И колечко вдруг пропало
И не то, чтобы упало,
А исчезло просто с глаз.
Мысль мелькнула: “Вот так раз!
Неужели потерял?!..”
Тем же мигом засиял
Острый меч в руках героя.
Золотистою травою
Вся обвита рукоять,
Чтоб удобнее держать.
На златом клинке играет
Надпись. Наш герой читает:
“Лишь с достоинством владей,
Разыщи врага и – бей!»
А рука послушной стала,
Словно меч всю жизнь держала.
И бесшумно он крадется
С золотым мечом к колодцу.
Острием воды коснулся –
Брызг фонтан над ним взметнулся.
С силой вон из рук рвануло,
Как арканом захлестнуло
Меч зеленой бородой.
— Ах, ты, нечисть! Ну, постой!..
Наш Иван врагу грозит,
К срубу лезвием гвоздит
Клок зеленой бороды
И бросает из воды.
— Ишь ты, дьявольская сила,
Взять хотел. Не тут-то было!
Снова меч блеснул на солнце,
Снова брызг фонтан и кольца
Водяного бороды
Снова лезут из воды.
А Иван одно лишь тело
Бережет, чтоб не задело
И минуту улуча,
Рубит бороду с плеча.
В брызгах радуга искрится,
Пена взбитая бугрится.
Тиной липкой окружен
Отступает к ветлам он.
Бой на время утихает,
Борода не наступает,
Как большой язык лежит,
Вся трепещет и дрожит.
Той порою наш Иван
Обращается к ветлам:
— Братья, ну, дружней шумите,
Всей листвою трепещите,
Чтоб внимание отвлечь
Сам же вновь сжимает меч.
И скорей за валуны…
К бороде со стороны
Подобрался. Меч блеснул
И по срубу полоснул!
Здесь успех венчает бой.
Безбородый Водяной
Пузырем наверх всплывает.
Наш Иван его хватает,
Вырывает из воды
И на клочья бороды
Сам собой едва владея,
Бросил старого злодея.
— Нечисть мокрая! Посохнешь,
Коль на солнышке не сдохнешь.
Тишина такая вдруг
Затопила все вокруг.
Пот соленый утирая,
Боевой свой пыл смиряя,
В ручейке Иван умылся,
Ключевой воды напился.
Ветлам молвил: «Я для вас
Сделать что могу сейчас?»
Те ветвями закачали,
Зашумели, зашептали:
— Ты из колодца полей нас водой,
Будем дружить мы до гроба с тобой.
Иван водицы зачерпнул
И под ветлами плеснул.
Братья в тот же миг ожили,
Плакали, благодарили,
Дружбе верной клятву дали,
Верность клятве обещали.
Братья были знамениты,
В этом крае имениты.
Слыл глазастым малый старший,
В тридесятом государстве
Мог увидеть даже муху.
Со вторым никто по слуху
Ровни в мире не имел.
Младший слушал, что хотел.
Вот идут они все вместе
К Водяному, чтоб по чести
Суд устроить над злодеем.
Тот, в горячке пламенея,
Лишь с тоской глазами водит.
Гибель чувствуя, в нем бродит
Страх и горечь. Стон печальный
Слышен им в мольбе прощальной:
— Хоть еще чуть-чуть пожить,
Влаги прелесть ощутить…
И Иван, душой жалея,
Плещет ковшик на злодея.
Сердце, сердце, сколько силы
К доброте ты затаило!
Не плесни б Иван водой,
Так и сдох бы Водяной.
Шла б о нем молва дурная.
В горе б душу изливая,
Всякий проклял бы злодея,
В сердце ненависть лелея.
И средь нас вот так порою
Модно юному герою
Доброты в душе величье
Скрыть под грубости обличьем.
Им совет сказать позволю,
Не навязывая волю:
Не скрывай души волненья,
Чтоб потом в уединенье
Ты б, мой друг, с собой не нес
Боль невыплаканных слез.
Гордость, честь и доброта –
Вот в чем жизни простота.
И не мучайся напрасно,
Что естественно – прекрасно.
Вот ведь в жизни, как бывает,
Всяк живет – не всякий знает.
Много мудрого в природе,
Неизвестного в народе.
И, признаться, ведь не часто
Выпадает в жизни счастье
Битвой яростной с врагом
Обращать все зло добром.
Так вот славный наш герой
На врага полил водой,
Подчинив порыву гнев свой.
И едва струею резвой
Водяной лишь окатился,
Пар в долине заклубился,
Но бессильно пал у ног,
На траву росою лег.
Изумлен, Иван глядит:
Не старик пред ним лежит –
Юноша, лицом прекрасен,
Бледен, слаб, но тверд и ясен
Взгляд его. Он хочет встать,
Руку в помощь просит дать.
И Иван, чего бояться,
Юноше помог подняться.
До колодца проводил,
На скамейку усадил:
— Кто ты, юноша, скажи?
О себе нам расскажи.
А кругом народ толпится,
Всюду радостные лица.
Это те, кто камнем были,
Вновь теперь под солнцем жили.
И счастливые собой
Заспешили все домой.
Юноша вздохнул глубоко,
Взгляд его еще далеко
И в каких краях блуждал...
Наш Иван ответа ждал.
Про себя подумал: “Боже,
До чего ж они похожи...”
4.
Темный лес, тайга глухая,
Льется в полночь волчья стая.
Спит под елкой мишка бурый,
Берендей проходит хмурый:
Во владеньях нет порядка.
Лель играет на трехрядке
Перед входом в свой шалаш.
На великий пир-шабаш
Мчатся ведьмы, из-за гор
Слышен дьявольский их хор.
Черти прыгают по елкам,
Ищут острые иголки.
Водяные и русалки
В омутах играют в салки.
Леший лешего щекочет,
Во всю глотку тот хохочет.
Над болотом спит туман,
Словно призрачный кафтан.
На земле чудесной той
Жил волшебник молодой.
Еще в детстве, ради скуки,
Он волшебные науки
Изучать прилежно стал,
Силы тайные познал.
И, вникая вглубь природы,
Он искал живую воду.
С этой целью благородной
Сделать жизнь людей свободной
От физических мучений
Он работал с увлеченьем.
Много хаживал по свету,
Разрешая тайну эту.
Надо ж было так случиться,
Что в красавицу-девицу
Он без памяти влюбился,
Бросил все, когда женился.
Девушка простого рода
Выходила из народа,
Хоть горда, но не кичлива,
По хозяйству хлопотлива.
Он хозяюшку лелеет,
Ждут дитя, она полнеет.
Срок пришел, и молодая,
Мукой страшною страдая,
Сына с дочкой родила
И тихонько умерла.
Горе в сердце заглушая,
От тоски изнемогая,
Он скрывает боль работой,
О детях своих заботой.
К их шестнадцатому году
Все ж создал живую воду.
Сам за милой за женой
В мир отправился иной.
Ну, а детям, как же быть?
Брат с сестрою стали жить,
Пережив несчастье,
Даринок и Настя.
Но зачем мы речь ведем,
То об этом, то о том.
Дело в том, что у колодца,
Где с врагом пришлось бороться,
Победив в бою Ивану.
Повторяться как, не стану.
Не с злодеем-стариком,
А с несчастным Даринком
Неожиданно и странно
Здесь свела судьба Ивана.
Но послушаем сейчас
Удивительный рассказ
Обо всем, что приключилось
С Даринком и как случилось:
— Нам оставил наш отец
Той живой воды корец
Да колечко золотое.
То колечко не простое,
А три года службу править,
Чтоб от напасти избавить,
Оно будет для сестренки.
Надо только, чтоб девчонке
Кто-то добрым другом был,
Сердцем всем ее любил.
Мы с сестрою дружно жили,
Меж собою все делили,
Не страшила нас нужда,
Но случилася беда.
Черный Змей сестру украл,
В замок каменный умчал.
Долго я ее искал.
За железною оградой
Миновал я все преграды.
Видел, как потоки льются
Чистой крови… Как смеются
Черепа на башне смерти...
Люди добрые, поверьте,
Ужас сердце леденит,
Кто на это поглядит.
Наконец, в глухой темнице
Я нашел свою сестрицу.
В свете дымных факелов,
В черном бархате ковров
Чуть жива, бледна сидела,
А над ней змея шипела:
— Ты навеки будешь нашей,
Коль наешься черной каши.
В жилах кровь твоя остынет,
Боль сердечная покинет
И тоска падет во прах,
Усмирится жуткий страх.
И, забыв души волненья,
Ты познаешь упоенье
Силой дьявольскою власти
Неподвластное лишь страсти.
Черный Змей в тебя влюблен,
Станет славным мужем он.
Тут и черный Змей стоит,
Хмуро под ноги глядит:
— А, явился, наконец.
Что не струсил – молодец!
Мои воины тебя
Пропустили не любя,
А затем, что я велел,
Видеть братца захотел…
Цели я своей достигну,
Разве этого не видно?
Она для ВАС себя теряет...
Подойди-ка к ней, узнает
Или нет тебя сестренка.
Будет мне женой девчонка!
Бедная моя сестра
Умом всегда была остра.
Змеи ж чары напустили,
Сердце, разум омрачили...
Лишь еще совсем немножко
К миру тонкая дорожка
Чуть жива в душе лежала,
Оборвись она – пропала
Для людей сестра моя.
Это понял сразу я.
Подошел лишь только к ней.
Стало что с сестрой моей?
Не узнала Дарьку-брата...
“Нет же, нет, колдун проклятый,
Ты не все еще достиг!
Что решит надежды миг”.
И надел сестре кольцо.
Дрогнуло ее лицо.
Радость, счастье, боль и страх
Пронеслись в ее глазах.
Она в объятья мне упала,
Горько, горько зарыдала:
— Даря, братец мой любимый,
Ты нашел меня, родимый...
Как тут взвился Черный Змей,
Подскочил к сестре моей:
— Та-ак! Не хочешь быть моею?
Справиться с тобой сумею!
В том даю тебе зарок.
Сорок дней – последний срок!
Заупрямишься – схвачу,
В башню смерти заточу!
Я, собою не владея,
Закричал на злого змея:
— Какой ты муж ей, Черный Змей?!
Ты разбойник и злодей!
— Это я злодей? Постой.
Будешь ты злодей, святой!
И превратил меня он в злого
Старикашку водяного.
Темной силой наделил,
Стеречь тропинку посадил.
Сестрицу в темный лес умчал,
К дубу крепко привязал.
Там в безмолвии, в тиши
Ни одной живой души
Ни пройдет, ни пролетит,
Там она одна стоит.
Я, теряя облик свой,
Стал совсем жестокий, злой.
Но в душе, еще живая,
Тлела, тихо умирая,
Искра страстного желанья,
Как от злого поруганья
Мне сестру мою отвлечь,
Как от напасти сберечь.
Змею я успел сказать:
— В нашем доме можно взять
Ковш с водой, что на полице
У сестры стоит в светлице.
Рядом с ней его поставить,
Жаждой силы ей убавить.
И тогда уж напоить,
Когда станет вас любить...
И затрясся в злобном смехе,
Не помощником – помехой
Стал отныне я для Насти.
В этом главное несчастье.
Кончил Даринок рассказ,
И росинками из глаз
Две лучистые слезинки
Покатились на тропинку.
А Иван от возбужденья,
От великого волненья
Сам едва слезу сдержал.
Успокоясь, рассказал
О своих мытарствах вволю,
Выпавших ему на долю.
Не придет гора к горе.
Не сойдутся на заре.
Не случится ввек такое.
Их величие – в покое.
Человек – дитя природы,
Сам творец своей свободы.
Каждый в жизни цель имеет,
Цель сознанием владеет,
И стремится всякий к ней...
Этот тише, тот быстрей,
Но своим путем-дорогой,
Здесь кривой, а там пологой.
Где пути пересекутся,
Там идущие сойдутся.
Так и два героя наши
Здесь сошлись у общей Чаши.
И решили: лучше, знать,
Вместе Настю выручать.
Братья, что ветлами были,
Путь домой держать решили.
Старший брат вперед глядит
И Ивану говорит:
— Вижу, пыль вдали клубится,
Там кому-то не сидится.
Дальше лес глухой, дремучий,
А за лесом вьются тучи.
Из-за края туч стена,
Хоть не ясно, но видна.
Вижу башни и ворота,
Стережет ворота кто-то.
За железною оградой
Замка черного громада.
Там обидчик ваш живет.
Вам на смерть, не на живот
С змеем битва предстоит.
Тут и младший говорит:
— Надо вам спешить, друзья,
Потому что слышу я
Сборы шумные в разгаре,
Все галдят, как на пожаре,
Не то к казни, не то к свадьбе,
Вам, Иван, не опоздать бы.
Все друг другу поклонились,
Обнялись и распростились.
5.
Край веселый, край родимый,
В сердце бережно хранимый,
Разыгрался в поднебесье,
Расплескался дивной песней!
Утро, утро! Что за зори!
В тайной радости иль в горе,
Поднялась опять, зарделась,
Разметалась, раскраснелась.
Надо сердца жар унять,
Смерть от милого принять.
Солнце – витязь молодой
Натянул свой лук тугой.
Стрелы тонкие пускает,
Зорьку в сердце поражает.
Кровь горячая дымится,
Золотым огнем струится.
Слезы жизни молодой
Пали на землю росой.
По росе холодной, чистой,
По траве густой, волнистой
Гладит свежий ветерок,
Гонит волны на восток.
Словно змейка-паутинка
Вьется малая тропинка.
Впереди Иван шагает,
Даринок во след ступает.
Вокруг них седая пыль
Оседает на ковыль.
— Надо, Дарин, нам узнать,
Кто так мог ее поднять?
Не спеша идут. И вот...
Что такое? Что за черт?
Кто-то жарит плясовую,
Да такую удалую!
Вот где праздник, вот потеха,
Не удержишься от смеха,
Развеселая картина:
Три огромные детины
Пляшут так, что пыль столбом,
Закрывает солнце днем.
Ростом дерева не ниже,
Подойти опасно ближе.
Что стволы, корявы ноги
Тяжко лупят по дороге.
Кренделя такие крутят,
Словно день нарочно мутят.
Шапки сброшены давно,
В кучу свалено рядно,
По усам стекает пот,
Вместе с пылью лезет в рот.
Старший в рог кривой играет,
Слезным басом извергает:
— Что со мной могло случиться?
Не могу остановиться.
Гоп-цы топ, зануда дудка,
Мочи нет, а ей все шутка.
В лад ему вторит другой,
Выгибая бровь дугой:
— Сколько нам еще плясать?
Это дьяволу лишь знать.
Если мы не сладим с ним,
Дуба, братцы, мы дадим.
Третий, видно, всех моложе,
Под рожок выводит тоже:
— Нынче где, ребята, в моде
Во саду ли в огороде?
Девку хочется обнять,
Как заставить рог молчать?
А рожок не умолкает,
Веселее все играет.
Великаны резво пляшут...
А герои что же наши?
Заломили шапки лихо
Да притоптывают тихо.
Ноги трудно удержать,
Так и просятся плясать.
Даринок не удержался,
С места в буйный пляс сорвался,
Свистнул, гикнул для порядку
И пошел, пошел вприсядку.
“Ах, ты, — думает Иван, -
Это что за балаган?
До беды недолго тут,
Ишь как в пляске ноги мнут.
На рожочек гневно машут,
Все быстрей и круче пляшут.
Видно, ласка здесь нужна,
Вон как музыка нежна”.
Он к рожку поворотился
И тихонько обратился:
— Мой серебряный рожочек,
Перестань играть, дружочек.
И рожок его услышал,
Стал играть все тише, тише,
Смолк совсем, но плясуны
Были так распалены,
Что еще плясали сколько,
Ноги скачут, да и только.
— Хватит вам, ребята, дрыгать,
На дороге пыльной прыгать.
Что вам лучше: отдохнуть
Или ноги протянуть?
Старший вытер пот рукою:
— Братья, что это такое?
Человечек маленький,
Да, видать, удаленький.
Сколько б нам еще плясать,
Это дьяволу лишь знать…
Ну, наш маленький герой,
Мы в долгу перед тобой.
Братья, так ли говорю?
Эту дудку им дарю.
Нам без спору, а ему
Рог послушен, посему
Быть тому, как я сказал...
И Ивану рог отдал.
Великаны отдышались,
Над собою посмеялись
И на радости такой
Пир устроили горой.
Полотенца разостлали,
Фрукты, мясо, сыр достали.
Флягу крепкого вина
Скоро выпили до дна:
За здоровье, за успехи,
За знакомство, для утехи.
Отдохнули, подкрепились,
Меж собой разговорились,
Кто и как сюда попали,
Друг о друге рассказали.
Великаны – дети гор
Выходили на простор
В чистом поле погулять,
Силу, удаль показать.
В золотой долине этой,
Щедро солнцем так согретой,
Много-много лет назад
Рос тенистый буйный сад.
День тогда к концу клонился,
Мягким маревом курился
Горизонт, когда в долину
На зеленую равнину,
Выступая ряд за рядом,
Вышли конных два отряда.
Пылью всадники покрыты,
У коней подковы сбиты.
То униженный жестоко,
Властелин земли далекой
С рокового поля битвы
Вёл остатки войск разбитых.
Каждый, видно, что устал
И решили на привал
Здесь устроиться отряды.
Отдых – лучшая награда
Для измученных людей.
Расседлали лошадей,
Отпустили в чисто поле
Набираться сил на воле.
Лагерь воины разбили,
Жажду, голод утолили.
И никто не устоял...
Скоро лагерь крепко спал.
За зарею месяц ходит,
За собою звезды водит,
И блестят они средь ночи,
Словно дьявольские очи.
Ночью всё случиться может,
Ночь все наши чувства множит.
Ночью плачут, ночью любят,
Ночью чью-то душу губят.
Для злодейства час ночной
Самый близкий и родной.
Сон зарю еще не встретил,
Пали угли в серый пепел.
Часового тень маячит,
Не по нем ли ворон крачет?
Кудри – черное смолье
Накрутились на копье.
В сон усталый погружен,
Ничего не слышит он,
Только чуткий конь храпит,
Глазом в сторону косит.
Вот тревоги смутный вал
По долине пробежал...
И призывно конь заржал,
Но бездыханный упал,
Горло порвано стрелой,
Ткнулся в мяту головой,
А уж вражеская сила
Спящий лагерь окружила.
Только звякнули мечи
И рвануло “Бей!” в ночи.
Видно, дьявольская рать
Не хотела пленных брать.
Сотня воинов побита,
Сила главная разбита,
Не успевши даже встать,
Чтоб оружье в руки взять.
Остальные, кто живой,
Смертный здесь держали бой.
Отступали плотным строем
Шаг за шагом с поля боя.
Злым врагом окружены
Знали, что обречены.
Бились, меч пока держали,
И без стона умирали.
Солнце медленно всходило,
Поле битвы осветило...
Черный ворон с криком кружит,
Из-под трупов крови лужи.
Торжествует враг, смеется:
Здесь последний еле бьется.
Вот он вытер меч булатный,
Щит бросает, шлем и латы...
И волна волос пушистых,
Тонких, мягких, золотистых
Заплескалась за спиной.
Платьем стянут стан тугой,
И сафьяновы сапожки
Украшают стройны ножки.
— Воин-девушка?! Ужели,
Это все на самом деле?!
Ах, — злодеи отступили
И, как чудо, окружили,
А она смотрела в поле,
Сколько в ней тоски и боли...
Горе в каждой жилке билось,
Горе в воздухе носилось
Вкруг нее. Она упала,
Трудно, горько зарыдала.
Враг стоит стеною плотной,
Жарко дышащей и потной.
Кто-то гаркнул: “Вот она!
Змею нашему жена!”
Жуткий хохот раскатился –
Дьявол в судорогах сбился.
Страшен, страшен пир кровавый,
Коль такой увенчан славой.
Только раненых добили
Да добычу поделили,
Прибыл Черный Змей на пир,
Крови алчущий вампир.
К нему девушку подводят,
За спиною руки сводят:
— Повелитель, вот она
В живых осталась лишь одна.
Как велит нам наш обычай,
Самой главною добычей
Ты, владыка наш, владей!
Хошь – люби, а хошь – убей.
Змей подходит. Помолчал,
Плеткой в кольцах поиграл:
— Развяжите руки ей,
Будет пленницей моей.
Молча девушка стоит,
Взгляд её тоской горит.,
,
Вдруг мучительная тень,
Словно тучка в ясный день,
Пробежала по лицу:
“Стать игрушкой подлецу?!”
И в руке ее кинжал
Заискрился, засиял.
И ударом сталь о сталь
Огласилась резко даль.
Но клинок застрял в броне:
— Эй вы, воины, ко мне!
Жизнь мою хотела взять?!
Вам за доблестную рать
Эту девку на потеху,
На любовную утеху
Отдаю...” — Ее хватает,
В ноги воинам бросает.
К ней под дикий алчный вой
Жадной бросились толпой.
Только поздно, сталь быстра
И горяча, и остра.
Свое сердце легче, знать,
Острием в груди достать.
Алой струйкой кровь бежит.
Гаснет взор, она лежит.
Погрусти со мной, читатель.
Реалист ты иль мечтатель...
Сам ее я мало знаю,
Все же голову склоняю.
Эта гордость! Эта мука!
Смерть ведь — дьявольская штука.
Надо мужественной быть,
Чтобы жизнь в себе убить
За свободу и за честь...
В ТОМ большое что-то есть!
— Вот, друзья, что здесь случилось,
Хоть давно, но не забылось.
Змея здесь кровавый след,
Много-много людям бед
Этот жизни враг приносит.
Кто за все с злодея спросит?
А на нас лежит запрет
От больших и малых бед.
Нам дела ваши мирские,
Горе, радости людские
Недоступны. Наш закон!
Запрещает связи он.
Мы по чести поступили,
Всех убитых схоронили,
Здесь нашли рожок кривой,
Взяли в память ночи той.
Нас за это наказали,
Двадцать лет в горе держали.
Срок прошел, и мы опять
Вышли в поле погулять.
На беду на нашу в дудку
Мы подуть решили в шутку,
А приятель наш кривой
Оказался не простой:
С одного конца играли,
Слез глотать не успевали,
А в другой конец подули,
Разыгралися ходули...
Вы бы здесь не оказались,
Мы б до смерти заплясались.
За твоей, Иван, за милой
Биться нужно крепкой силой.
Он усищи расправляет,
Длинный волос вырывает
И Ивану подает:
— Если станет трудно, вот!
Разорви его на части,
Помощь к вам придет в несчастьи.
Эй, ребята, нам домой!
И пошли. Гора-горой.
6.
Ну, судьба у человека
Беспокойней век от века.
В том-то разума и штука,
В том великая наука.
В вечном поиске, в труде,
В непокорности беде
И мужает человек.
Было так и будет ввек.
В мрачной вот, друзья, чащобе,
Как у дьявола в утробе,
Душно так, темно и глухо.
Хорошо еще, что сухо.
Узловатые стволы,
Как упрямые волы,
С сучьев острыми рогами,
Словно боя ждут с врагами.
Так и ладят бок проткнуть,
В грудь с размаху садануть.
Корни толстые бугрятся,
Словно змеи шевелятся.
Даринок с Иваном слышат,
Словно кто-то трудно дышит,
Словно все вокруг живое:
Тьма сама… и остальное...
Кто-то очень тихо плачет,
Тенью в ветках кто-то скачет.
Лопнет шишка под ногами –
Кто-то щелкает зубами.
Меж стволов горящий глаз
Вспыхнул ярко и погас.
Раздается вроде крик
Или ненависти рык?
Кто-то трогает за плечи...
Пасть зубастая навстречу
В тишине беззвучно лязгнет,
Словно в чем-то липком вязнет.
Меч, как факел золотой,
Наш Иван над головой
Держит, темень разрывая,
Вкруг себя ее сгущая.
Неизвестный враг вокруг,
Так и жди, что схватит, вдруг.
Здесь и смелый робким станет,
Здесь и верный глаз обманет.
Что чернеет впереди?
Что там ждет? Узнай, пойди.
Давит страх на грудь рукою
Бестелесной, но тугою.
Горе, кто ему поддался,
Кто от страха растерялся.
Сердце с цепи как сорвется,
Разум гаснет… и рванется
Все в тебе: бежать! Бежать!!!
А куда? Лишь страху знать.
Дальше — больше! Вот уж слышит:
Он тебе в затылок дышит...
Вот подбил тебя ногой
И за горло, цап, рукой!..
А расплата? Перед нами
Труп с ужасными глазами.
Ты ЕГО в себе родил,
СТРАХ тебя же и убил.
Но вперед герои наши
Пробираются сквозь чащу.
И ведь диво, страх прошел
Так же быстро, как пришел.
А, освоившись, герои
Уже шутят над собою.
И веселым дружным смехом
Застонала чаща эхом.
Тьма к ногам друзей упала,
Зашипела и… пропала.
А Иван рожочек взял,
Плясовую заиграл,
И они, сейчас как раз,
С Даринком пустились в пляс.
Просто так, чтоб разрядиться.
Но ведь надо торопиться.
И друзья опять шагают
Да о будущем мечтают.
Тучи в небе заклубились,
И они остановились.
Солнце скрылось, грянул гром,
Стрелы молний бьют кругом.
Даринок схватил Ивана
И, указывая прямо,
Закричал, весь пламенея:
— Вон, Иван! Вон замок Змея!
Вон! В просветах тучи
На скалистой круче!
Видно было, что тревога
В Змея Черного берлоге.
Бубны бьют, не умолкая,
Там и сям огни мелькают.
Наш Иван веселый, злой
Меч крутнул над головой.
Страха не было, одна
В сердце ненависть. Она
Нетерпеньем наполняла,
Силы в руки прибавляла
За людские слезы, кровь,
За свободу, за любовь.
Даринку же говорит:
— Хоть в тебе кровь и кипит,
Но послушайся, мой друг,
В наш кровавый боя круг
Не вступай, ты безоружен,
Ты сестренке будешь нужен.
Я пока на поле боя,
Ты ищи ее в покоях.
Рог возьми, сыграй змеятам,
Пусть потешатся ребята.
Ну, показывай ворота.
Не журись, тебе работа
Нет, не легче предстоит...
В змеях хитрость говорит.
Так веди”. — И воин с другом,
Поднимаясь, круг за кругом,
По дороге кольцевой
Видят замок пред собой.
Замок, словно в скалы влитый,
Так и веет от гранита
Тяжкой силой. Две стены
Перед ним возведены.
В стыках вделана ограда.
Эта мощная преграда
Вход имела лишь во двор
Сквозь гранитный коридор
Толстых с башнями ворот,
Кто без спросу здесь пройдет?
Наш герой стучит в ворота:
— Эй, откройте! Есть ли кто там?
Я иду со змеем драться!
Если нечего бояться,
Если ты не трус, злодей,
Выходи на бой скорей!
Трижды так Иван кричал,
Замок каменно молчал.
Наконец, одна решетка
Заскрипела, как трещотка,
И полезла вверх лениво,
И друзья неторопливо,
Осторожность не мешает,
Вместе внутрь ворот вступают.
Но едва вошли герои,
Грохот слышат за собою.
То решетка вниз упала,
Как была на место встала,
Не успели оглянуться:
— Так, назад уж не вернуться.
Оказались звери в клетке,
Словно маленькие детки.
Сделал вывод Даринок.
— Это нам с тобой урок,
Видишь ты коварство Змея.
Нет, такого не жалея,
Надо в корне изводить,
Чтобы нечисть победить.
Нам железо не преграда,
Ждет за это нас награда:
Радость жизни и любовь!
Так прольем злодеев кровь!
Меч, как молния сверкает,
Сталь решетки разрубает.
А друзья вперед рванулись,
С войском змеевым схлестнулись.
И Ивана грозный меч,
Как капусту, с вражьих плеч
Ловко головы сбивает,
Словно смерти гимн играет.
Вот враги уже трепещут.
Меч свирепствует и блещет.
Крики ужаса полны,
Вопли: “Мы обречены!..
Повелитель наш, спасай,
Всем погибнуть нам не дай!”
Башни замка покачнулись,
Словно совы встрепенулись.
Грянул гром, и Черный Змей
В грозной ярости своей
Пред Иваном сам предстал.
Не высок он и не мал,
Черный плащ на плечах виснет,
Герб серебряный оттиснут
На щите его. Чело,
Как у ворона крыло.
Взгляд, как молния, сверкает,
Но Ивана не пугает:
— Берегись, исчадье тьмы,
Вот и встретилися мы!
Тут, сверкнув, мечи скрестились.
Тучи бурею сгустились.
Свищет ветер, гром гремит,
Кровью зарево горит.
Змей то пламенем дохнет,
То из глаз вдруг пропадет...
Не то яростно и злобно,
Смерчу грозному подобно,
Налетает на героя.
Нет конца и края боя.
Змей усталости не знает,
Наш Иван уж напрягает
Силы все к последней схватке:
— Брось играть, Змеюка, в прятки!
Встань, как воин! Встань хоть раз!
Встреть удар, не пряча глаз!
Змей ответил, и мечи
Вновь скрестились, как лучи.
И Иван собрал все силы,
Сколько только в теле было,
Размахнулся. О, несчастье!
Перед ним стояла Настя.
Лишь на миг его кидает
Разум. Меч он опускает,
К ней протягивает руки...
Кто постигнет эти муки...
Наш герой
Снова видит пред собой
Змея. Меч лежит, и нет защиты,
Только скалы-монолиты.
Змей скривил в усмешке рот,
Хохот дьявольский. И вот
Уж ему грозит кинжалом...
“Сколько жить осталось мало.
Что ты сделал? Что ты пожил?
Что сумел за то, что прожил?
О, родные! О, друзья!
С вами здесь прощаюсь я.
Победил коварством Змей
Простоту души моей...”
Руку к сердцу:
“О, как бьется,
Кровь горячая здесь льется.
Честен я и нет, не трус...”
И рукой нащупал ус.
В теле теплая волна
Пробежала: “Вот она
Великанов наших весть,
Я свою не рушу честь,
Если вот в таком несчастье
Разорву его на части”.
В черный замок узкий вход.
Даринок вперед идет.
В стенах факелы дымятся,
Словно змеи шевелятся.
Тени черные пугают,
Страх на робких напускают.
Выше лестница и выше,
В стенах каменные ниши.
Эхо гулкое гуляет,
В нишах темных умирает.
Двери. Узкие проходы.
В залах каменные своды
Давят душу бесконечно,
Неприметно, тяжко, вечно.
«Ах, сестричка моя, Настя,
В столь чудовищной напасти
Как ты разум не теряешь,
Как ты душу сохраняешь?
Потерпи еще немного
Слишком долгая дорога,
Настя, нас к тебе вела…
Как ты, бедная, жила…»
Вот и их покои.
Даринок спокоен.
Дверь чугунная, литая,
Вязью красной увитая,
Стеснена высокой аркой.
В стекла бьется свет не яркий,
Тени сумрачные водит.
Даринок в покои входит:
— Настя, где же ты? Жива ли?
Я пришел к тебе”,- а в зале
Змеи сбились в кучу
Грозовою тучей.
Но, увидев паренька,
Узнавая Даринка,
Осмелели. Змея-мать
Видит, нечего терять.
И смекает, что к чему.
С речью льстивою к нему:
— Мальчик наш, не будь в обиде,
В самом лучшем нашем виде
Пред тобой мы предстаем.
Не спеши, мы не обманем,
А сестра придет сейчас,
Ее в этот самый час
Няньки одевают,
К свадьбе собирают.
Дверь змеиха указала:
— Там она, — ему сказала.
— Ну, как, ведьма, если врешь,
Здесь же смерть свою найдешь!
К ней скорей меня ведите,
Если что. У мня смотрите!
Так спешите же!» — Змея,
Злое дело затая,
Дверь поспешно открывает,
Даринка туда толкает».
— Ах ты, ведьма, ты давай,
Впереди меня ступай.
И Змею – поддал ногой...
Дикий вопль и страшный вой
В замке прокатился,
В залах раздробился.
То колдунья злая
Выла, погибая.
Даринка сгубить хотела,
Да в своем огне сгорела.
Даринок к змеятам: “Ну,
Подлость вижу я одну.
Ах вы, дьявольское семя,
С вами мне шутить не время!
Ну-ка кости разомните
Да к сестре меня сведите”.
Заиграл в рожочек он.
Может, смех, а может, стон
Расплескался в зале,
Змеи заплясали.
Верно, в замке в первый раз
Наступил подобный час,
Страх и зло забыто,
Пляшут деловито.
Даринка с собой ведут,
Дверь показывают: “Тут.
Здесь девица умирает,
Тяжкий сон ее терзает...
Молодое это тело
Столь ужасно постарело...
Удивление берет,
Как она еще живет”.
Даринок рванулся к ложе
И заплакал: “Боже, Боже,
Настя, это ты ли?
Лучше б мне в могиле
Видеть твою тень.
О, несчастный день...”
Прогремело в небесах
И рассыпалось в лесах,
Пробежало в поле,
Опустилось в море,
Брызнуло звездою,
Выпало росою,
Счастьем укатило,
Горем подарило
В мире бестелесное,
В мыслях неизвестное,
Тайное, жестокое,
Близкое, далекое...
Что же, что это такое?
Сердцу нет покоя...
Близко очень смерть гуляет,
Наш Иван об этом знает.
Вот костлявая с косой
К горлу тянется рукой.
“Нет же, рано, Черный Змей,
О победе петь своей”.
Жесткий ус — сигнал несчастья
Разорвал Иван на части.
И стоит, в скалу вжимаясь.
Змей, ехидно улыбаясь,
К сердцу лезвие ведет,
О пощаде стонов ждет.
Он уверен в своей власти,
Он силен. И в низкой страсти
Хочет слышать жертвы стон,
Слез и крови хочет он.
Он еще не знает,
Что сейчас теряет.
Он не знал, что в этот миг
Смерти скорой страшный лик
На его челе сыграл.
Слез покорности он ждал.
Между тем Ивану в жилы
Сила камня гор входила,
Как тяжел, могуч он стал,
В кулаке массивность скал.
Даже стало страшно
Силы столь ужасной.
Глухо треснула скала,
Пропасть жаркая легла
И удар его могучий
Сбросил Змея в пропасть с кручи.
Следом искры сорвались,
Скалы тут же вновь сошлись.
А Иван опять, как был.
Битвы страшной гаснет пыл.
Тут усталость накатилась,
Накатилась, навалилась.
Сел на камень наш герой,
Плохо видит пред собой,
Тихо смеживает очи,
Словно крылья теплой ночи
Сон неслышно навевают...
Тихо… Витязь отдыхает.
В замке Змея дикий вой,
Змеята бегают толпой:
— Мать погибла, пал отец!
Видно, нам пришел конец.
Нас не бейте, люди,
Злиться мы не будем.
К Даринку ползут, рыдают,
За кафтан его хватают.
Даринок с туманным взором
Тихо мрачным коридором
На руках сестру несет,
По щеке слеза течет.
Вот из замка вышел он
Тишиною удивлен.
Всюду кровь на жатве бранной.
— Где Иван, мой брат названный?
С тайным страхом он обходит
Павших в сече и находит
Он Ивана под скалой,
Крепко спит, устал герой.
Снится Ивану край любимый,
Снится Ивану дом родимый.
Возле — рябина, крыльцо резное,
Кот на завалинке млеет в зное.
Только чего он такой худющий,
Глаз его желтый и злющий, злющий.
Вот он идет. Покосились ворота.
Тенью бежит за ворота кто-то.
В сенях ветер легко гуляет,
В сенях ветер листву гоняет.
В избу дверь изнутри закрыта,
Ветка елки над ней прибита.
Он стучит, он зовет… Напрасно...
Кто там смотрит в углу ужасно?
В страхе он из сеней выбегает,
Ставни с окон своих срывает
И вползает в свой дом (вот оно!)
Как вор, как вампир, в окно.
Стол скатертью белой в углу накрыт,
На столе самовар потихоньку шумит,
Боком к нему старики сидят,
Чаю не пьют, ничего не едят.
Он подошел к ним тихо, несмело,
Волос не волос – все бело-бело.
Лица, как будто мукой прибиты,
Бегают мухи по ним деловито.
Он их зовет, но дозвать не смог.
Взгляд их немой устремлен на восток.
И снова он мчится к Насте-невесте,
Что б к старикам возвратиться вместе.
Даринок Ивана будит:
— Что теперь с ней будет?
Смотрит наш Иван в испуге,
На руках лежит у друга
ТА ужасная старуха,
Лопухи ее — два уха...:
— Это Настя? Веришь ты?!.
Так сбываются мечты?..
Мы злодеям отомстили,
А они ее сгубили...
Настя, Настя, жизнь моя!
Как к тебе стремился я.
Ну, зачем теперь мне жить?
Чем всю жизнь свою тужить,
Лучше голову отсечь...
И рукой он ищет меч,
Но меча на месте нет,
Только льется чудный свет,
Слышен тихий голосок,
Нежный в нем звучит упрек:
— Так, Иван, зачем спешить,
Надо верить, надо жить.
— Даринок, с тобою мы
Горем общим сражены.
Разве разумом скорбим,
Коль помочь ей не хотим?
Как случилось нам такое,
Про кольцо-то золотое
Позабыли мы с тобой.
А оно само собой...
Даринок, сюда иди,
Руку Насти дай! Гляди!..
Обрела надежда облик,
Песней стал чудесный подвиг.
О, народ ты мой, беспечный,
Сохранишь ли мир свой вечно?
Сколько в мире злобных сил…
Разум злобу не убил
На земле еще повсюду,
Не подвластно это чуду.
Песня-радость, песня-счастье!
У Ивана и у Насти
На веселой свадьбе пир,
Пир веселый на весь мир!
Погуляй, честной народ,
Хоровод плясать зовет!
Звонче, музыка, играй,
Хмелем душу заливай!
Свадьба — радость чистая,
Там вино игристое,
Там вино янтарное,
Здесь в ковшах коварная
Брага густо пенится,
Пей, кому не ленится!
Все на свадьбе собрались,
Чьи дороженьки сошлись
В этом сказочном миру,
На веселом на пиру.
Счастья всем, друзья, желаю
До свиданья. Я кончаю.
