О Петре и Февронии века двадцатого – и сродниках их. Главы с 8 по 17

ОЧЕНЬ БОЛЬШАЯ ПРОСЬБА КО ВСЕМ ЧИТАТЕЛЯМ. У МЕНЯ ЕСТЬ БЛОГ, В КОТОРОМ НАПЕЧАТАНЫ СТУДЕНЧЕСКИЕ РАБОТЫ — Т.Е. РАБОТЫ МОИХ СТУДЕНТОВ, УЧАСТВОВШИХ В МЕЖРЕГИОНАЛЬНОМ КОНКУРСЕ «АЛТАРЬ ОТЕЧЕСТВА». НА МОЕЙ СТРАНИЦЕ РАБОТЫ ТРИ, НАВЕРНОЕ. ЗДЕСЬ ЭТО НЕ ПОЛОЖЕНО. ВСЕ РАБОТЫ, ДАЖЕ С БОЛЕЕ ДАВНИХ ВРЕМЁН, НАПЕЧАТАНЫ НА САЙТЕ РОССИЙСКОГО СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ «ПРОЗА.РУ».

Нашим предкам благочестивым, от веры во Христа не отрекшимся, посвящается.

(На основе повести «Ближние и дальние»)

Глава восьмая «Путь через скорби»

Кажется, пришла пора вспомнить, что всё это рассказывала третьекурсница филфака Вера молодому хирургу Ефрему, услышав о мученической кончине на Бутовской «Голгофе» его отца и деда – священнослужителей, героев Отечества.

Веру не покидало чувство, что её в окаянном тридцать седьмом породившие могли быть к казни той причастными. Она словно ту страшную ночь, когда в больнице за жизнь тёти Фиры сражались, снова пережила.

Ефрем утешал любимую — и всё больше чувствовал, что нашёл ту – единственную.

Утешал, как утешали в ту страшную ночь благочестивые супруги и Любовь Васильевна, говоря, что Вера — тоже жертва предательства.

Как выяснялось, творил кровавые дела свои Верин т.н. «отец» в печально известной «Коммунарке», а не на Бутовском полигоне. Это хоть немного её «успокаивало», если слово это вообще здесь уместно…

Кстати, а какое отчество у Веры?! Мы помним, что расписались т.н. «родители», когда «мамаша» будущая на сносях, как в народе говорят, была; что был «папаша» палачом, что Вера его не помнила совсем. Удочерить девочку благочестивые Феврония и Пётр были не против — да тётя, как мы знаем, всего на четырнадцать лет старше. Короче, взяла девушка отчество от имени своего родного деда – Новомученика Неявленного отца Василия, в тот день окаянного тридцать седьмого от палачей пулю во время Крестного Хода принявшего. Отца любимой тёти Фиры и т.н. «матери» — богоотступницы, Ангела-Хранителя от себя «прогнавшей».

Стала Вера Васильевной, как любимая тётя Фира...

Как похожи были пути Веры и Ефрема до встречи! Он ведь тоже расставался с «потенциальными невестами» после речей богохульных.

Молодой человек благодарил в душе Господа за Милость Великую — за то, что выжила Вера в окаянные тридцатые и человеком стала. За то, что в больнице в тот день задержался – иначе бы не встретились.

Ефрему казалось, что он уже любил благочестивых супругов, в честь Святой Четы Княжеской наречённых, – ведь это они много лет назад спасли его возлюбленную, заменив ей родителей. Был им бесконечно благодарен, хотя ещё ни разу не видел...

Они познакомились в тот же день, потому что решили Ефрем и Вера супругами стать.

На другой день подали заявление — и познакомил Ефрем невесту с родными.

Приняли Веру в семье Ефрема, приняли Ефрема родные Веры…

Несмотря на то, что стояла на дворе «гнилая», безбожная хрущёвская «оттепель», что обещал нечестивец «последнего попа показать», молодые вскоре, особенно того не афишируя, обвенчались в Храме, что Вера в ту далёкую тревожную ночь во сне увидела. Храм цвета солнца не сказкой, не видением был. В тот первый послевоенный год его после семи лет запустения чудом в лоно Матери — Церкви вернули.

Храм всех Святых, что рядом с метро Сокол. Когда пришли первый раз, Вера сразу трёх Мучениц — Отроковиц и Мать их Святую увидела – словно «стояли» они под куполом — над головами молящихся…

Обвенчались, как в народе говорят, на Красную Горку…

Только испытания молодых благочестивых супругов на том не закончились…

Глава девятая «Посрамлённые палачи»

Была Вера уже на последнем курсе – училась в основном на отлично. Ефрем всячески супругу поддерживал. Поддерживали и мама, и супруг её — вставший в сорок третьем на место убиенного отца — дядя Илья. Думали молодые супруги, как родителями станут, как детей воспитывать будут – и обязательно, пусть тоже того афишируя, крестят – в том самом Храме цвета солнца.

Семьи подружились. Видимо, люди, столько боль пережившие и души живой не утратившие, на мелочи житейские, на пустые амбиции не «размениваются»…

Однажды пошла Вера в гости к тёте Фире и дяде Петру – так получилось, что жили не на разных концах Столицы. Ефрем работал недалеко – потому тогда и встретились в автобусе. Договорились, что за супругой заедет. Сергей и Лиза вышли проводить старшую сестру «до уголка».

Вдруг во двор въехала «смертоносная» машина с «коллегами Шарикова». В тот день никого не поймали – были злыми и слегка уже во хмелю. У подъезда сидели два котёнка дымчатый и похожий на тигрёнка «в чёрно-белом изображении», глядевшие вокруг глазками-бусинками, бояться ещё не привыкшие. Один из «шариковых» даже возиться с котятами не хотел – обычно таких маленьких не брали, а другой, что во хмелю был больше, вышел с сачком…

Впрочем, когда он сачок достал, Сергей с сестрами уже бежал наперерез палачам.

Схватив ничего не подозревавших котят, отдал их сёстрам, а сам встал впереди, дав понять, что в случае чего и драться будет – он учился в пожаро-спасательном техникуме и борьбой занимался.

Послышалась блудная брань – один сказал: «Пошли – не связывайся», а тот, что с сачком был, продолжал ругаться на «гнилых интеллигентов». В это время подбежал возвращавшийся с дежурства Ефрем. Потому, наверное, до драки не дошло.

Когда живодёры стали в машину забираться, в одном из них – в том, что во хмелю больше был, узнала Вера отвергнутого «жениха» — того, который щенка пнул. Отвергнутый Веру тоже узнал…

Котёнка цвета «чёрно-белого тигра» взяли Вера с Ефремом — хотели обоих. Недавно умерла много лет жившая у мамы собака, а потом и старый кот. Конечно, одну душу живую другой не заменить – да отчего же не помочь в беду попавшим?! А второго котёнка очень просила Любовь Васильевна. Пёс Снежок прекрасно — но хотелось Любови Васильевне ещё и кошку – давно хотелось. Иван Викторович не возражал, конечно, да и добрый пёс вреда котёнку не причинит. А в семье Петра и Февронии, как мы уже говорили два кота, несколько лет назад Лизой спасённые, жили…

Через много лет, увидев никого равнодушным не оставляющий фильм «Белый Бим – Чёрное Ухо», словно снова пережила Вера Васильевна в тот вечер случившееся. Как же прав автор, степень порядочности людей через отношение к собаке показавший! …

А в тот день – вернее, вечер, живодёров ещё и милиция оштрафовала за на нахождение за рулём в нетрезвом виде. И права на месяц отобрала…

Через неделю после случившегося поняла Вера, что станет мамой. Где-то в начале августа — прекрасно – получить диплом успеет. Пока, кроме супруга, сказала только любимой тёте, мать заменившей…

Глава десятая «О горькой чаше страданий…»

Однако в ту ночь увидела Вера страшный сон. Стоит она на краю чёрной ямы или бездны. А вокруг тёмный лес. Вдруг из ямы показалось одутловатое лицо спившейся «женщины», в которой узнала Вера свою биологическую «мать», хотя черты её из памяти, кажется, уже стираться стали. А рядом – непонятно как, но поняла Вера, что это – «отец», которого совсем не помнила. Оба злобно смеялись и тянулись к ней – своими дрожащими с похмелья руками. Как часто во сне бывает, не могла Вера ни крикнуть, ни побежать. Сделав шаг назад, словно полетела куда-то вниз, продолжая слышать омерзительный, злобный смех… В этот миг проснулась…

Ефрем в ту ночь в больнице дежурил – и решила Вера мужу пока ни о чём не рассказывать. А через день пошли супруги в Консерваторию слушать одного из любимых композиторов – Франца Шуберта…

После концерта, когда уже во двор входили, к ним, шатаясь и изрыгая блудную брань, приблизились двое.

Тот живодёр отвергнутый подговорил собутыльника «гнилому интеллигенту, которых отец десятками расстреливал», отомстить — за то, что «девку увёл». (Довольно приличный «перевод» на самом деле сказанного). Тот сначала не очень хотел, да, приняв изрядно, согласился…

Пришлось Ефрему их слегка «отодвинуть» — и оба в сугробы отлетели. Всё произошло так быстро, что Вера даже испугаться не успела. Ефрем отвёл супругу домой, а сам вышел на всякий случай – врач всё-таки. Но разгулявшихся пьяниц уже не было – вылезли из сугробов – да прочь убрались, шатаясь и блудную брань изрыгая.

Через несколько часов кто-то из жителей соседней улицы, увидев на скамейке уснувших, — а дело было, как мы помним, зимою – милицию вызвал. Приехали быстро – да пришлось уже констатировать смерть одного из них. Это и был «жених» отвергнутый – палач и сын палача.

А «товарищу» пришлось отмороженную ступню ампутировать — только ступню, благодаря замечательному опытному хирургу.

Спасённый, выйдя из больницы, словно «с пригорка» на жизнь свою прошлую взглянул, впервые, наверное, хоть о чём-то задумавшись. Взглянул — и ужаснулся…

Несмотря на годы «хрущёвского» безбожия, были на Руси монастыри – вот в одном из них и стал послушником Иван – истопником служить стал, принося покаяние.

А на злодейство его «подвигнувший» без покаяния мир покинул, как и его отец-палач...

В тот роковой вечер стали оба, не зная того, возможно, того и не желая, … убийцами едва начавшейся жизни. Вышедшая из оцепенения Вера заплакала – потом стала ей плохо – и младенца она потеряла…

В ту ночь дядя Илья и мама на дежурстве были. Мама — фельдшер Мария Георгиевна дежурила в той больнице, куда доставили невестку. Собрав волю в кулак, стала Мария Георгиевна свой долг исполнять, молясь за Веру. Слава Богу, её у смерти отнимать, как тринадцать с половиной лет назад Февронию, не пришлось – да и «прогнозы» стать матерью много утешительнее были.

Только, когда опасность миновала и Веру в палату перевели, вышла Мария Георгиевна к сыну – и здесь уже слёз от всего пережитого сдержать не смогла. Ефрем впервые, наверное, со всей ясностью осознал, что пришлось выстрадать ей, потерявшей трёх детей нерождённых в годы повального беснования. (Разумеется, не по своей воле и не от инструмента, нерождённых убивающего). И сейчас словно дремавшая в глубине души боль Сестры Милосердия Марии, боль всей семьи проснулась и заставила всё заново пережить…

В ту ночь ожила дремавшая боль и в душе благочестивых супругов, в честь Княжеской Четы наречённой, родителей Вере заменившей. Случившееся вернуло их в первый послевоенный год — в ту роковую ночь с 17 на 18 июля. Вспомнили они проклятья, из уст «матери» Веры вылетавшие. Как хорошо, что не сказали тогда девочке, почему Феврония в больнице оказалась! Сколько скорбей бы сейчас у неё прибавилось! Супруги всю ночь молились — о том прежде всего, чтобы избежала племянница участи тёти…

Так порою «залпы» безбожников по родам благочестивым выпущенные, «попадали» через поколения! Но душу истинно русскую убить не смогли…

Мария Георгиевна настояла, чтобы сын домой поехал – Вере ничто больше не угрожало...

Глава одиннадцатая «Откровение в скорбях явленное»

Придя домой Ефрем, не раздеваясь, на диван упал и коротким, тревожным сном забылся…

Вдруг увидел он перед собою словно со старых фотографий сошедшего профессора. Такие, наверное, в университетах Российской Империи преподавали. Какое умное, доброе, интеллигентное лицо! А ещё вдруг понял Ефрем, что чертами лица на пришельца во многом похож…

«Молитесь вместе с супругой Благоверным Князьям Петру и Февронии! И Покровительнице Всех Матерей – Святой Монике» — произнёс незнакомец и стал удаляться.

«Кто Вы?!» — сумел только вымолвить Ефрем.

«Раб Божий Юрий», — произнёс пришедший и перестал быть видимым...

И вдруг увидел Ефрем какое-то сборище нечестивцев, услышал почти бессвязную, «хмельную» речь, из которой понял лишь слово «расстрелять»…

Грянул залп — и всё мраком покрылось. А потом вдруг словно в луче золотисто-розового цвета показался недавний собеседник – и ещё – тоже, наверное, русский учёный. А посредине стоял Светлый Старец в Митрополичьем Облачении…

Профессор-Мученик обмануть не мог. Он сродник Ефрему, пусть и не самый близкий?! Но кто же он?!

Лишь через много лет узнали имя его – Юрий Петрович Новицкий. Русский юрист, историк права, профессор Санкт-Петербургского университета. Властью антихриста убиенный вместе с Митрополитом Вениамином Петроградским…

Глава двенадцатая «Помощь Святых Покровителей»

Проснувшаяся среди ночи Вера заплакала – не будет их чада!

И вдруг увидела перед собою Тезоименитую Отроковицу – Мученицу — как в ту июльскую ночь сорок шестого. Та подошла и сказала: «Не плачь. Мамой ты станешь — и совсем скоро. Одного родишь – другого примешь. Твой сын сам брата себе приведёт». А потом взяла за руку — и понеслись они по воздуху…

И снова очутилась Вера в тот самом Храме Золотого Цвета, что рядом со станцией метро, в честь благородной птицы именуемой, – где с Ефремом венчались. Перед ней была Икона Трёх Святителей. Стала Вера просить о помощи. И почудилось ей на мгновение, что держит Григорий Богослов на руках младенца, а Василий Великий словно в сторону смотрит, призывая кого-то…

Всё скрылось – Вера увидела себя в больничной палате. Было ещё совсем темно – только брезжить начинало. Она встала – и удивилась, насколько это легко было. Ничего больше не болело…

Через несколько дней была Вера дома…

Глава тринадцатая « Чудом дарованный младенец»

В наступившем пятьдесят девятом окончила Вера с отличием филфак МГУ. Во время получения диплома носила она под сердцем едва зародившуюся жизнь…

Сын родился в феврале — незадолго до того Дня, когда вспоминает Святая Церковь Трёх Святителей.

Вспомнила Вера ту страшную ночь, когда младенца потеряла, как перед Образом Святителей в тонком сне молилась. А потом не раз ездили вместе с Ефремом в тот Храм золотого цвета, что на Соколе.

До конца дней своих благодарили супруги Отцов Церкви и Святых Князей Благоверных.

Тогда увидела Вера младенца на руках Григория Богослова – значит Григорием и быть...

Омрачало радость лишь то, что подарить Грише братика или сестрёнку вряд ли когда-нибудь получится – много чего сказалось…

Ну да что роптать и Бога гневить?! С сыном всё в порядке — и Вере на сохранении лежать не пришлось, словно не было той страшной ночи…

Вспомнились слова Святой Покровительницы: «Одного родишь – другого примешь». И то, как Василий Великий словно призывал кого-то…

Был Гриша не по годам смышлёным – рано читать и писать научился без особых усилий.

С детства жило в мальчике желание всем помогать, защищать, если беззащитных обижают.

Супругов, Вере родителей заменивших, бабушкой и дедушкой называл.

А ещё удивляло всех, что был Гриша похож сразу и на убиенных на Бутовском полигоне Отца Спиридона и Отца Василия, и на саму Веру и на её любимую тётю Фиру…

Глава четырнадцатая «Проросшие корни духовные»

С рождения Гриши прошло три с половиной года. Родители не раз хотели младенца усыновить – и Гриша братика или сестрёнку просил, да помнили слова Святой Отроковицы о том, что сын их сам брата себе приведёт…

А пока о младших детях благочестивой пары супружеской – «княжеской» вспомним.

Сергей техникум окончил и пожарным стал – с детства хотелось мальчику людей спасать.

Недавно из армии пришёл.

А Лиза второй курс художественного училища окончила.

И вот однажды пришла она домой с молодым художником Серафимом Сергеевичем, который ещё заодно и с детьми живописью в художественной школе занимался, считая, что каждый ребёнок по-своему талантлив.

Был Серафим Сергеевич на пять лет старше Лизы, происходил из благочестивого рода грузинского духовенства – и тоже кто-то из близких под «колесо машины» НКВД попал.

С Лизой они в «обители» живописи, благочестивым купцом созданной, познакомились – в иконописном зале. А потом в залы одухотворённого русского пейзажа пошли…

Итак, пришли – и сказал молодой человек вечные, хоть и несколько позабытые слова: «Феврония Васильевна и Пётр Михеевич! Я прошу вашего согласия на то, чтобы Лиза стала моею женой».

Будущий зять очень понравился и родителям, и старшему брату – вскоре и с семьёй Веры познакомился – а заочно Вера знала давно – Лиза всегда ей сердечные тайны поверяла.

Конечно, очень молода ещё Лиза – да сказал Серафим, что поможет ей. Видно было, что человек хороший, благочестивый, настоящий…

И вдруг у Февронии Васильевны в глазах потемнело – чуть не упала. Нет, не от волнения…

Уже полтора месяца носила она под сердцем чадо, Чудом Господним дарованное… Семнадцать лет с той страшной ночи прошло…

Решили все, что вместе детей воспитывать будут — ведь по возрасту почти «внук».

Свадьбу Лиза с Серафимом летом сыграли – очень скромно, да разве это самое главное?! После — молодые ненадолго на Валаам поехали…

Через три года, сдав успешно последний экзамен, диплом защитив, отправилась Лиза не домой, а прямиком в роддом – Серафим специально в тот день отпросился, чтобы супругу сопровождать – ждали со дня на день. Хорошо, что диплом защитить успела – будущую маму первую пригласили...

Дочь нарекли Тамарой. А через три с половиной года в мир пришла младшая сестра Нина, в честь Святой Равноапостольной Просветительницы Грузии наречённая. И в память о Княжне из славного рода Чавчавадзе – вдове погибшего А.С.Грибоедова…

Выросшие сёстры, как и родители, тоже жизнь свою живописи и архитектуре посвятили.

И их мужья, а после – дети. Словно один огромный талант всей семье дарован был, чтобы через десятилетия поруганные, порушенные святыни из мерзости запустения возрождать...

Глава пятнадцатая «Через семнадцать лет пришедший»

Младенец Петра и Февронии пришёл в мир в первый день шестьдесят четвёртого года – ближе к вечеру. Все удивлялись, как прекрасно выглядела, как легко переносила своё положение и роды сорокалетняя женщина. Расцвела, как цветок осенний.

Договорились супруги написать на бумажках семь имён – вернее, семь Святых, чьи Дни Памяти недалеко по времени. Древнего Святого Даниила Столпника. Пророка, которому львы, подобно псам верным, служили, — тоже Даниила. Имя того, кто более как русских богатырь известен – Илии Муромского. Митрополита, Кафедру из Владимира в Москву перенесшего, — Петра. Отца Церкви, как и Иоанн Златоуст, текст Литургии создавшего, — Василия Великого. Преподобного Старца Саровского Серафима. Митрополита-Мученика, нечестивцем Малютой убиенного, — Филиппа.

Вышел Даниил Столпник, в честь которого Князь Благоверный Даниил имя при Крещении получил.

Для Веры, Сергея и Лизы Даня, скорее, племянником, чем братом будет – конечно, такая разница в возрасте.

Гриша всегда с радостью с малышом возился – искренне не понимая, как это Даня, который на три с половиной года младше, «дядей ему приходится».

Но неважно — всё равно все любили, но не баловали – в этой семье не принято было.

Когда вырос Данила, то лётчиком стал. И награды в мирное время получил…

Глава шестнадцатая «Счастье взрастившие»

А тогда — вскоре после свадьбы Лизы с Серафимом, счастье свое и Сергей встретил-

сестру милосердия Клавдию – с аметистовыми глазами и косой цвета «кофейного».

Отца своего она не помнила – а мать…

Детей «нерождённых» на совести трое осталось. И над верующими смеялась, и над выбором дочери такой «невыгодной» профессии… Только Клава для многих больных словно Ангелом — Хранителем была…

Все, «семью» знавшие, удивлялись, как могла она у такой матери вырасти…

Когда Клава с Сергеем поженились, ей только восемнадцать исполнилось — и в честь Святых Князей наречённые родители мужа и её родителями стали. Удивительные люди – никогда не пытавшиеся чью-то волю подчинить, в чужую душу «вломиться, не стучась».

Столько испытаний прошедшие супруги «фундаментом» духовным для нескольких молодых семей стали…

Глава семнадцатая «Как предсказал Святитель»

А родившийся в феврале внук их Гриша в школу в шесть с половиной лет пошёл. В то время было это очень непросто – да очень уж сам хотел и подготовлен был прекрасно.

И сверстников всегда разумом превосходил…

Удивительно, но в классе таких двое оказалось – оттого в первый день и подружились.

Друг Гриши с очень редким для того времени именем — Василий в январе родился. И, как потом выяснялось, тоже крещёным был.

Только Гришу в первый класс целый «сонм» близких провожал, а с Васей была только мама. Красивая женщина, лицом на «Неизвестную» И.Н.Крамского похожая. Только при всём внешнем благообразии видно было, что сын её поздний…

Была Таисия Александровна врачом, а супруг её Тихон Петрович — кадровым военным.

Оба через скорби великие прошли. Она младенца потеряла — и первый муж предательски бросил ту, которой ещё недавно в любви вечной клялся.

А супруг в своё время смыт был второй волной репрессий. Правда скоро отпустили – и в должности восстановили – только жене предательства простить не смог и развёлся…

Прожили супруги семь лет – и вдруг свершилось чудо!

Когда родился Вася, маме почти сорок было, а отцу — сорок пять…

Да счастье их недолгим оказалось – у Тихона Петровича рак обнаружили. Сгорел ещё недавно сильный и красивый человек за полгода…

Когда отца не стало, пятилетний мальчик, словно повзрослев в одночасье, маму утешал как мог…

Однажды не пришёл Вася в школу. Гриша конечно, после уроков сразу домой к другу отправился…

Мальчик был в квартире сердобольной соседки – потому что мама его по пути на работу за сердце схватилась – и сделать уже ничего не смогли. Сказались и ранения, и всё после пережитое…

Вася сидел, в одну точку глядя, — казалось, что все слёзы внутри его «заморозились».

Кроме мамы, никого больше не было – какие-то дальние родственники за тысячу километров…

Ночевал Вася в доме своего друга. В тот же день родители вместе с сыном решили, что будет осиротевший мальчик у них жить и что опеку над ним оформят. Нельзя же, в самом деле, в беде оставить!

И Таисию Александровну похоронили – вся семья помогла…

Растили мальчиков как братьев-двойняшек – кто не знал, так и думал.

Конечно, Вася уже не совсем маленьким был и мать с отцом помнил — потому родителей Гриши стал называть мамой Верой и папой Ефремом. По «подобию» и бабушек с дедушками…

Вспомнили Вера Васильевна и Ефрем Спиридонович Отроковицей Святой предсказанное – что сын их сам брата себе приведёт. И то, как в сонном видении Святитель Василий позвал кого-то. Вот и свершилось предсказанное…

Благочестивые супруги, в честь Княжеской Четы наречённые, мир земной оставил в очень преклонном возрасте, когда возрождались по всей России Святыни. Ушли как истинные христиане. Феврония Васильевна супруга на год пережила.

Благодарная память о них навсегда осталась в последующих поколениях семьи – в истинно русских, православных людях…