​О сверхнациональной, сверхкультурной Соборности. Глава 7.

«О разрушении души грехом и о справедливом возмездии…»
А теперь и портрет, и мистика. Восхищённый творением художника, воскликнул юноша о желании своём – оставаться всегда таким, каким изобразил его художник, а старится пусть портрет. Воскликнул так просто — от нахлынувших чувств. Потому что о том, чтобы молодость сохранить, мечтали многие. Сохранить внешне, не отвергая ни ни коем случае ни опыта, ни нравственного начала – об этом чуть позже…
А в романе с этого момента начинается мистика – как выяснится после, — «поучающая», с которой мы в нашей — высокодуховной русской литературе встречались, которая заставляет задуматься. (См. главу 5).
Желание юноши исполнилось – и словно стал портрет его душою. Вернее, главный герой, подобно тому самому рыбаку, душу свою тоже «прогнал», оставив на холсте. Только не ради страсти, которую рыбак с любовью перепутал, а ради себя самого. (См. главу 5).
И вот, потеряв чувство ответственности за тех, кто рядом, бросил он влюблённую в него Сибиллу – и свершила она, подобно бедной Лизе, самоубийство. Конечно, трагедия, талантливой актрисы, дар из-за любви к Дориану утратившей, глубже. Но и в романе Оскара Уайльда, и в повести Н.М.Карамзина любовь «разбивается» об эгоизм и обе несчастные девушки «не ровня» своим избранникам.
Самое же главное в столь разных «внешне» произведениях высказано было нашим соотечественником – Н.М.Карамзиным – он намного старше: исполнение всех желаний – враг любви. Истинная любовь к этому никогда не стремится.
А главный герой романа стал гедонистом, цель которого наслаждение. Кстати, как гедонизм, так и утилитаризм — «антиподы» христианского понимания, христианского восприятия мира.
И вот появился у портрета взгляд надменного циника. И напрасно искал Дориан Грей оправдания...
А после ни осознания, ни покаяния – потому что абсолютная безнаказанность. Когда же пришёл моряк – брат трагически погибшей Сивиллы, чтобы свести счёты с виновным в смерти сестры, главный герой сказал, что тот должен быть намного старше его – и возмездия избежал, потому что, как мы помним, не старился.
И стал Дориан Грей появляться на самом дне общества человеческого, предаваясь самым мерзким деяниям, от которого нормального человека коробит.
Не было ни стыда, ни страха, — потому что Суда Божьего главный герой не боялся — он же Христианство гедонизмом «заменил».
И вот, говоря словами замечательного русского поэта А.А.Коринфского, «паденью — дна, страстям — нет меры; и крепче все соблазнов сеть…».
Прежде, чем продолжить, обратимся ещё к одному небольшому «аспекту». Этаким «змеем-искусителем» стал для главного героя старший… товарищ, наверное, — друзьями таких не называют – гедонист Гарри.
Наверное, как обличал великий И.С.Тургенев нигилизм, так после обличал Оскар Уайльд гедонизм.
Продолжим про Гарри, хоть и неприятно. Страшно вымолвить – старший не учит добру, а развращает того, кто, как принято в России говорить, почти «в сыновья годится». (Думаю, понятно, что используя слово «разврат», имеем мы в виду вслед за А.Н.Островским отсутствие нравственных ценностей как таковых, а не только блуд). Ради чего? Наверное, ради того же, ради чего сам отец лжи людей соблазнил – чтобы погубить. Потому что гедонизм неотделим от дьявольской гордыни.
Вспоминается невольно трагедия «Митиной любви», И.А.Буниным изображённая. Есть там эпизодический, правда, «герой», снисходительно вещающий юным, что держится мир по сути страстями греховными, и что молодые сами поймут это в конце концов…
Поймут, когда антихрист к власти придёт. (Особенность многих трагических по сути рассказов И.А.Бунина в том, что пишутся они в эмиграции, но о России незадолго до самого страшного события двадцатого века. Словно осознание запоздалое пришло…).
Не повезло с родителями и Кате с Митей – оттого Катя потонула в бездне разврата, а добрый, благородный изначально Митя свёл счёты с потерявшей смысл жизнью.
А Дориан Грей «сводит счёты» со своей душою, со своею совестью.
И вспоминать Слова Писания о совративших «сих малых» здесь как-то не хочется. В конце концов, взрослый, пусть и молодой ещё человек, сам за поступки свои отвечает.И на Суде Божьем отвечать будет…
А портрет спрятан, с глаз давно убран – ведь на нём вся мерзость жизни главного героя отразилась.
И оттого стал главный герой убивать всех, кто мог раскрыть его тайну. И одним из них стал художник, портрет написавший. «Бэзиль написал портрет, погубивший всю его жизнь. Этого Дориан не мог простить ему»… Простить своего падения, своих преступлений, ни на минуту не задумываясь, что путь свой сам выбрал, что жизнь свою сам погубил… Такие мысли только дьявол внушать может.
Кстати, изначально был главный герой для художника идеалом – из-за своей необыкновенной красоты. Вот и сотворил себе кумира, Заповедь нарушая. Вспоминаются невольно слова из повести И.С. Тургенева «Первая любовь», что нельзя любить «красивое» больше, чем «прекрасное». Для художника непонимание этого стало гораздо более трагичным, чем для легкомысленной Зинаиды. Потому что кумир «поклонника» убил...
А после… «Он осмотрелся кругом, и увидел тот нож, которым он сразил Бэзиля Холлуорда. Дориан много раз его чистил, и на нем не осталось пятен. Он был чист и блестел. Нож убил художника, так пусть же он убьет и его произведение и все, что связано с ним. Он убьет прошлое, и тогда Дориан станет свободным. Он убьет эту чудовищную душу-жизнь и успокоится, когда прекратятся ее ужасные предостережения. Он схватил нож и вонзил в портрет...».
Свободным? Не может быть свободы, если совесть нечиста. Не может быть свободы без Бога…
И вот финал. Когда же, наконец, через балкон сумели войти в комнату, в которой столько времени скрывал главный герой страшную правду своей жизни, «они увидели на стене великолепный портрет своего господина, каким они видели его в последний раз, во всем сиянии его дивной юности и красоты. А на полу, во фраке, лежал какой-то мертвец, и в сердце у него был нож. Его лицо было сморщенное, увядшее, гадкое. И только по кольцам у него на руках слуги узнали его».
Страшная смерть нераскаявшегося преступника, убийцы, загубленная душа. И, если говорить о романе, то всё «по справедливости». Наконец-то, виновный в преступлениях принял на себя мерзость убитой им души…
А ставший вновь прекрасным портрет, может быть, воплощает слова раннехристианского
писателя Тертуллиана о том, душа – христианка?! …
И вот, завершая беседу, вспомним о том, о чём в самом начале говорили – о «сверхнациональном», «сверхкультурном» — и о «сверхвременном» — ведь, о скольких писателях разных времён вспоминали.
А ещё вспомнить следует слова русского мыслителя И.А. Ильина о том, что «национальная духовная культура есть как гимн, пропетый Богу в истории, или духовная симфония, исторически прозвучавшая Творцу Всяческих». И о том, что постичь «сверхнациональное» может только духовными корнями в своей культуре укрепившийся.
И отражено в произведениях писателей Туманного Альбиона и писателей русских, православных то главное, чем душа человеческая живится…
Конец – и Слава Богу за всё!