Об истинно русских женщинах, о святом Таинстве брака христианского и о наказании осквернителей…

   ОЧЕНЬ БОЛЬШАЯ ПРОСЬБА КО ВСЕМ ЧИТАТЕЛЯМ. У МЕНЯ ЕСТЬ БЛОГ, В КОТОРОМ НАПЕЧАТАНЫ СТУДЕНЧЕСКИЕ РАБОТЫ — Т.Е. РАБОТЫ МОИХ СТУДЕНТОВ, УЧАСТВОВШИХ В МЕЖРЕГИОНАЛЬНОМ КОНКУРСЕ «АЛТАРЬ ОТЕЧЕСТВА». НА МОЕЙ СТРАНИЦЕ РАБОТЫ ТРИ, НАВЕРНОЕ. ЗДЕСЬ ЭТО НЕ ПОЛОЖЕНО. ВСЕ РАБОТЫ, ДАЖЕ С БОЛЕЕ ДАВНИХ ВРЕМЁН, НАПЕЧАТАНЫ НА САЙТЕ РОССИЙСКОГО СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ «ПРОЗА.РУ».

(На основе большого рассказа «С Крестом и без Креста»)

Перенесёмся мыслями в годы окаянные — во времена богоборчества, сталинских репрессий, безбожной пятилетки…

Среди служивших в НКВД был один, отличавшийся какой-то особой, запредельной жестокостью и бесстыдством. Особой «радость» было для него причинять арестованным физические и нравственные мучения – он упивался властью над людьми.

А ещё была в нём патологическая ненависть к Церкви – и хвастался изувер перед другими как особой «доблестью» тем, что принимал участие в разорении почти сотни храмов. А ещё «доблестью» особой считал он … брать силой женщин, особенно из благородных, из духовного сословия. Тех же, которые не желали, не считали возможным об него мараться, предпочитали смерть осквернению, он расстреливал на месте — и было таких немало – об этом палач вспоминать не любил...

Только что в сельском Храме Святителя Николая Мирликийского свершилось таинство брака – будущий дьякон Павел обвенчался с юной и прекрасной сестрой милосердия Верой. Старший же брат его – молодой священник Пётр два года назад обвенчался со старшей сестрой Веры — сельской учительницей Софией. Две такие красивые пары, которыми нельзя было не любоваться! Настоящие славянские лица, как будто из Древней Руси пришедшие — люди, излучавшие всей сутью своею доброту, всегда готовые прийти на помощь и не по возрасту разумные!...

Когда все вышли из храма… их уже ожидали палачи. Братьев – священника и дьяка – Петра и Павла, будто уже по сложившейся чудовищной привычке, без суда и следствия расстреляли на окраине села… Палачи своими, грязными, похотливыми взглядами скользили по чистым и прекрасным молодым вдовам…

Людей чистых, непорочная красота возвышает – в тех же, кто утратил Образ Божий, пробуждает она лишь самые низменные инстинкты. Красота и чистота сестёр озлобляла палачей, «обжигала их», оттого что каким-то звериным чутьём ощущали они свою мерзость. И эта мерзость души, если у таковых она вообще имеется, пробуждала только желание осквернить, опорочить, разрушить, чтобы не видеть превосходства над собою чистых душ…

Короче, сёстрам был поставлен ультиматум… в противном случае их пригрозили увезти в ближайшую тюрьму. А там уж… София и Вера, с отвращением, презрением взглянули на палачей и насильников и отвернувшись, не проронив ни слова…

И вот в одном из помещений на третьем этаже тюремного помещения собрались несколько распаливших себя хмелем и гнусной похотью охранников…. И тогда, вспомнив о подвиге княгини Евпраскии Рязанской, сёстры, взявшись за руки, запели «Ныне отпущаеши» и последний раз осенив себя крестным знамением, бросились вниз! (Окно оказалось открытым – ведь никто из насильников такого исхода не ожидал)…

Несколько охранников сбежало вниз… Сёстры лежали на земле тюремного двора. Казалось, были они живыми – лишь у каждой капелька крови на виске. И руки не были разжаты.

Никто из палачей не успел опомниться, как вдруг… увидели идущую по воздуху прекрасную женщину с грустными темными глазами, с тёмным покрывалом на волосах, а рядом трёх девочек с такими же глазами, с прекрасными каштановыми волосами. Вокруг головы каждой было золотистое свечение. Они приблизились к сёстрам, наклонились над ними, а дальше… София и Вера встали, как будто выходя из плоти своей, — и все вместе стали медленно удаляться, поднимаясь ввысь. Ноги палачей будто приросли к земле – не в силах двинуться, с ужасом смотрели вслед удаляющимся… И вдруг явился их очам бесстыжим Светлый Муж в сияющих одеждах, — со светлым мальчиком на руках! Этим мальчиком был… неродившийся сын Софии и расстрелянного Петра — младенец, которому палачи не дали прийти в этом мир, убив его мать! А Вера покинула это мир непорочной девой, в белом платье – ведь с убиенным Павлом они успели только обвенчаться...

У Софии и Веры была ещё и третья сестра Варя – девятилетняя девочка. Детский возраст и спас её от участи сестёр старших...

А тогда в тюремном дворе, узрев всё свершающееся, один из палачей, упав на колени, рыдая, стал взывать к Господу, умоляя послать наказание, чтобы искупить вину свою за пролитую кровь невинных жертв! Другой – выстрелил себе в висок и тут же упал замертво. Ещё один сошёл с ума – и до конца дней своих пребывал в невменяемости. Он всё время видел себя стоящим по колено в крови. А ещё лежащих на земле сестёр и светлого мальчика…

А тот, отличавшийся запредельной жестокостью и ненасытной похотью, стал извергать из уст своих страшные, богохульные слова, грязную брань и…палить без разбору вокруг себя! Сначала застрелил он бьющегося в позднем раскаянии, а потом выстрелил несколько раз по воздуху… в святых!!! Не в силах понять даже, что миру духовному пули его не страшны…

Через пару часов по привычке заливал он свои «переживания» хмелем, не преставая изрыгать из грязных уст своих блудную брань. И заснул во хмелю. Снились ему убиенные. Нет, не проснулись в звере ни жалость, ни раскаяние. Его коробило от мысли, от воспоминания, с каким достоинством принимали эти люди смерть. А особенно то, что никакими угрозами не смог он овладеть чистыми, прекрасными женщинами…

Наступил вечер. Видя, что палачи не возвращаются, в том самом храме в честь Святителя Николая собралось несколько человек из церковной общины – в основном старики, вдовы и дети – многие мужики были арестованы и расстреляны. Оплакивая своего батюшку и его близких, молясь о душах убиенных, решили селяне в память о жертвах, может быть, в последний раз прочитать мирским чином акафист Святителю Николаю. Каждый из пришедших со всей ясностью осознавал, что день этот может стать для него последним. Благословение было у церковного старосты…

И вот чтение акафиста подходило к концу…

Тем временем палач проснулся. Услышав пение в храме, изувер с диким криком выскочил на улицу, выстрелил несколько раз куда попало, лишь чудом рядом никого не оказалось; а потом решил … поджечь храм вместе с молящимися… Но лишь зажёг он факел… Люди в храме услышали душераздирающий крик — и выбежали на улицу… Их взору открылось такое, о чём рассказывали потом друг другу только шёпотом: на земле рядом с храмом лежала кучка тлеющего пепла – а в поднимающейся струйке дыма кружило, как вороньё, полчище злобных, безобразных существ… А ещё рассказывали шёпотом жители окрестных сёл, что несколько человек видело впотьмах чёрную тень, изрыгающую проклятья, сторонящуюся сохранившегося храма и убегающую от Крестного Знамени. Так закончил свой бесславный жизненный путь тот, кто дьяволу во служение пошёл…

А храм в Честь Святителя Николая после случившегося не тронули. Не до того было…

Пройдёт много лет – и ставшая уже бабушкой Варя — Варвара Алексеевна расскажет внучке Лизе о кончине сестёр своих старших, что смерть осквернению предпочли. Расскажет и о мученическом подвиге братьев – священника Петра и дьякона Павла, пред палачами безбожными глаз не опустившими. И о том, как душу палача бесы забрали… И назовёт Лиза дочек своих Софией и Верой. И память о Подвиге Мученическом никогда в семье не умрёт…