Очередное испытание

День выдался скучным. В игровой группе, где класс обычно проводил свободное время, стало ужасно тоскливо в этом ограниченном помещении, и я пошла бродить по интернату. Узкие коридоры, выкрашенные в зелёный мрачный цвет, так надоевшие за эти годы, и в этот раз угнетающе на меня действовали.
Зашла в библиотеку. Посидела немного в читальном зале и вышла. Библиотекарша даже не посмотрела на меня — я у неё постоянный посетитель и моему приходу была привычна.
На улицу не тянуло. Лил дождь и слышно было как завывал ветер. Настроение окончательно испортилось. Еле дождалась ужина, чтобы быстрее уйти в спальню и предастся фантазиям, накрывшись до ушей одеялом. Я так любила эти моменты. О разном мечтала. Что живу с родителями, как каждый день меняю новую одежду, не ем по утрам каши, а вместо них – бутерброды с колбасой и маковые булочки. Мечтала о красивом школьном ранце, наполненным канцелярскими товарами из тетрадок, ручек и, конечно же, пеналом. В интернате всего этого не было. Приходишь в класс, учитель выдаёт тетрадки, а учебник лежит на краю парты.
В девять вечера практически всегда было тихо.
Ночная нянечка тётя Дуся делала обход и проверяла все ли в порядке. Она была немногословной. Даже не здоровалась с нами. Скажет изредка что-нибудь, посчитает нас по головам и выходит.
В этот раз всё было как обычно.
Тётя Дуся пришла, поохала, что полы в разводах, что в тумбочке у Ленки Пируновой бардак, та вечно шерстяные нитки раскидывала, указала на неряшливо висячие полотенца на спинках кроватей и вышла.
Прошло время, уложив поудобнее голову на подушку, я погрузилась в мечты, не закрывая глаз.
Тишину нарушил топот шагов. Включился свет. Перед нами стояли старшеклассницы из девятого класса. Пятеро девчонок.
Я тогда училась в третьем классе.
– Сегодня, салаги, будем вас проверять на физическую выносливость, – с усмешкой в голосе объявила Валька Рыжова, самая дылдообразная из вошедших, и рявкнула в конце. – Встать!
Мы быстро повскакали с кроватей.
Рыжова подмигнула подружкам и разродилась громким смехом.
– Вот так надо властвовать и действовать.
Обращаясь уже к нам командирским тоном, выпалила:
– В одну шеренгу становись. Руки вытянуть вперёд.
Обходя наш строй, она каждому из нас укладывала подушку, которые подавали её подружки. В интернате таких "шестёрками" называли.
В таком положении простояли несколько минут. С подушками на вытянутых руках. Рыжова решила удвоить нам нагрузку и приказала приседать. Шестёрки вслух считали. Я начала с размеренного темпа. Силы надо было правильно расходовать.
 В спальне, кроме насмешек девятиклассниц, слышался хруст коленок и тяжёлое дыхание. При счёте пятьдесят – началось хныканье и многие девчата валились на пол обессиленными. Старшеклассницы подбегали и заставляли дальше приседать. Кого заставить не могли, избивали и ставили на колени к стене.
Рыжова подошла ко мне и Жаннке, к самым выносливым, после того как все сдались.
– Не устали? – спросила ехидно.
Тупое лицо Вальки выражало злодейство и ненависть. Но ещё больше ненависти у меня было к ней. Хотелось врезать по наглой отвратительной роже, по прыщам, по широкому носу на пол лица.
Ноги дрожали. Усталость сказывалась.
– Пощады просите – не унималась Валька.
Не понимала, откуда во мне тогда было столько гордости и смелости. Понимала одно – не сдамся, даже если придётся сдохнуть. И уж тем более у этой дуры пощады просить.
Ни за что! И пришлось терпеть дальше.
Подушки убрали и вместо них старшеклассницы положили нам на руки по ватному матрацу, скрутив их туго.  Когда Валька произнесла: «Десять» — ни рук, ни ног мы уже не чувствовали. Рыжова отвела меня и Жанну к шкафам и каждой отвалила порцию подзатыльников и пинков.
Не знаю сколько бы продолжались эти издевательства и каким было бы следующее наказание, но на наше спасение ворвалась в спальню тётя Дуся и принялась хлестать старшеклассниц полотенцем. Увёртываясь от ударов, Валька со своими одноклассницами бросилась бежать.
– Ну суки поганые, сейчас вы у меня попляшете. Я вам покажу как беспредельничать. Твари нечеловеческие. – кричала с надрывом тётя Дуся убегавшим.
Ещё долго нянечка сокрушалась, грозилась «фашисток» наказать.
– Я так это не оставлю.
Такой возбуждённой и разговорчивой мы её не видели. Чуть успокоившись, тётя Дуся велела навести порядок в спальне, проверила всех на целостность: руки-ноги на месте, волосы на голове не выдраны, уши не оторваны
– Синяки пройдут — успокоила нас. – Ложитесь. Больше не тронут вас. Обещаю.
Ноги мои настолько были ватными, что не передвигались и пришлось на четвереньках ползти к своей кровати. Руки в запястьях болели адски.
Тётя Дуся помогла мне улечься, укрыла одеялом, и я увидела во взгляде, всегда мрачной необщительной нянечки, доброту и сострадание. Она слабо мне улыбнулась и, как бы стесняясь своих чувств, спешно отвернулась. На следующее утро мы узнали, что банду Вальки Рыжовой вызвали к директору.
Больше их у себя в спальной комнате не видели.
А ноги мои болели ещё долго.