ТАБАКЕРОЧКА

Табакерочка

Спасибо, дед, за то, что воевал!

За то, что верил свято в долг и честь!

За то, что перед злом не отступал!

Спасибо, дед, за то, что МИР на свете – есть!

Посвящается моему славному прадеду – ветерану Великой Отечественной войны Пономарёву Василию Ивановичу (17 марта 1907 –17 января 1995), уроженцу Очёрского района Пермской области.

С уважением к безмерному Подвигу! Вечная Память!

Я его почти не помню…

Помню лишь заливистый смех, звуки гармони, большие тёплые морщинистые ладони и терпкий запах нюхательного табака, который дед бережно хранил в железной маленькой баночке – табакерке, где-то за пазухой. Помню, как время от времени эта потёртая баночка появлялась у него в руках, и в то же самое мгновение по дому разносился непонятный мне, щекочущий нос аромат, но почему-то такой привычный, знакомый, родной. Наверное, это и был аромат той, советской эпохи…

Маленькая я была тогда. Лет пять – не больше, только-только исполнилось. А он на именины принёс подарочек – механическую собачонку серого цвета, пыльную такую, лохматую и смешную. Позже выяснилось, что не пыльная она вовсе, а испачканная в табаке. Как же так вышло? То ли просыпал дед табакерку где-то в кармане, не заметив того? То ли хранил мой подарочек в том же неприкосновенном тайном местечке, где и весь запас табачка своего, драгоценного? Непонятно. Взрослые только посмеялись такому подарку, а вот моей нечаянной радости предела не было! Как вцепилась я в эту чудную игрушку, так с той поры и не выпускала из рук: и спать с ней шла, и в детский сад, и кашу кушать садилась только с собачонкой своей. Ну и что, что грязная? Да и пусть – вся в табаке, она так даже красивее стала! Важно, что от него – «от дедки», с душой ведь подаренная. И правда, мне тогда казалось, что частичку своей души неунывающей в собачонке дед передал, так она весело и рьяно вытанцовывала при нажатии на кнопочку, ну точь-в-точь как дедушкины пальцы по гармони бегали – умело и лихо. Да и не важно было мне, пятилетке, какого она цвета и качества, эта игрушка. Важно, что она так дорога сердцу сразу стала, что и словами не передать! И пахла всегда его добрыми руками…

Удивительно, как медленно-медленно, словно из завесы тумана, проявляются стёртые образы былого...

О войне в те годы он совсем не говорил, впрочем, как и многие фронтовики. Не хотели они оживлять в памяти воспоминания тех своих дней, и это их история – их право. Заслужили! За Родину свою – служили.

Да и как вспоминать то, что огромную невыносимую боль причиняет? Сердце сжимается. А в сердце – осколки. И в груди – осколки. И в спине – осколки…

Комиссован был дед после многочисленных осколочных ранений. После агонии и метания души между жизнью и смертью. После долгих бессонных ночей в госпиталях. После…

Домой пришёл в июле сорок третьего. Слава Богу! Живой! Радость-то какая! Вот так это было… И все-все это знали. Но не принято было вспоминать и ворошить тяжёлые раны. Потому и не спрашивали.

Звуки гармони, обрывки послевоенных песен в моей памяти. Долгие годы советские люди заново учились радоваться жизни, как могли, конечно. Вот и у деда в руках гармонь, как помню, была всегда и везде с собой. Не успевал в гости к кому прийти, как тут же слышал: «Дедко, поиграй-ка!» И начиналась вмиг залихватская песня, да ещё и с шутками-прибаутками, приговорками и стихами. Многие песни и стихи он и сам сочинял умело, да такие юморные, что все со смеху падали, пока до конца дослушают. Весёлое было время, как мне казалось. Моё наивное детство…

Таким он мне запомнился – дед Василий. До самой старости в самодеятельности участие принимал – пел, играл на гармони, танцевал. По виду – весельчак весельчаком. А на деле-то – теперь лишь понимаю: душу отводил он так, лечил сердце, сглаживал раны, стараясь жить наперекор невзгодам. Вот такие они – наши родные ветераны, участники Великой Отечественной войны! Вот какой был наш русский народ тогда – сильный духом, непотопляемый народ!

А свою заветную табакерочку дед через всю войну пронёс. За пазухой. Тем и ценна была.