Звучание русской души. Глава первая. «Источник, асфальт и бетон преодолевший».

Конечно, в России есть великое множество прекрасных песен, созданных нашедшими друг друга поэтом и композитором, но песня бардовская прежде всего — органическое единство, слияние слова и музыки, в единой души рождённое. Словно выходит из глубины веков нечто нераздельное, что было и у древних греков, и у славян. И даже в том случае, когда звучит песня уже из уст другого исполнителя – потому что истинное творение переживает его сотворившего. Или…

Белые церкви светлеются издали,

Благовествуя о мире ином.

Живы ещё проповедники истины,

Радость моя, не скорби ни о чем.

Белые церкви исполнены кротости,

Ими доднесь освящается свет.

Радость моя, что кручинишься попусту —

Белым Церквам нынче тысяча лет.

Выжили вы, бессловесные зрители,

Бури прошли, расточились врази.

Сколько всего за века перевидели

Белые церкви, осколки Руси?

Прекрасная песня — здесь, разумеется, лишь малая часть её — о многострадальном Отечестве нашем. Созданная, судя по словам, вскоре после того, как опомнившаяся, наконец, Русь вспомнила о Крещении своём. В то время, что назовут после «Вторым Крещением Руси». Многие услышали песню в исполнении, можно сказать, легендарной Жанны Владимировны Бичевской.

А создал эти пронизывающие душу строки в честь Романа Сладкопевца имя монашеское получивший. Ему покойный Патриарх Алексий Второй разрешение дал лицо на кассетах и дисках показать – потому что песни автора Русь Святую отражают и проникают в души верующих. Наверное, Иеромонаха Романа немало людей знает, и слышали этот удивительный голос, с кассет и дисков звучащий.

Песни о том, как за душой «по пятам идёт погоня» — но всё это словно «растворяется» в ночном пейзаже с «опрокинутым Ковшом» на небе, когда «полночь Млечным путём опояшется, как омофором и луной покадив, наклубит паруса облаков». Судя по всему, лирический герой стоит «на краю» или перед судьбоносным выбором.

Или песня о Белом Храме над рекою – «алавастре чистоты».

Или эта песня (здесь, конечно, тоже только малая часть) о человеке, погибающем в пургу, напоминающая, наверное, как «в той степи глухой замерзал ямщик». Только глубже…

Я ладил и с евреем и с татарином,

И не стыдился Бога своего.

На жен чужих с гармоникой не зарился,

У шинкаря рубахи не пропил,

Чтил седину и первым в пояс кланялся,

Социалистов, правда, не любил...

Отразилась здесь, наверное, боль тысячи тысяч, у кого есть повод не любить, ненавидеть социалистов. Тех, чьих предков в годы окаянные «машина» НКВД переехала. Да разве это для кого-то «откровение»?!

Впрочем, мы о песнях говорим – и эта – лишь одна из великого множества примеров...

Русь называют Святою.

Поле, да лес, да вода,

Церковь над тихой рекою

И в два оконца изба.

Разрезал небо пополам

Закат багряной полосою,

И над Российскою землёю

Свет тихой славы просиял...

А после говорится о том, что «молят усопшие Бога о заплутавших живых» и о том, что «в Недоступных Небесах за Русь свершается молитва» — и оттого Русь жива, Русь Святая.

Об этой истине неоспоримой вещал неповторимый голос того, кто тоже в честь Романа Сладкопевца имя монашеское получил. Он и друг его Алексей, в чьих руках гитара чудеса творила, к скорби великой, погибли в автокатастрофе уже четверть века назад. А прекрасные стихи и звучание надмирныхпесен на Руси Святой остались. Вечная Память рабам Божиим Роману и Алексею…

Отмоли меня, Пречистая, отмоли,

Хоть просить Тебя недостоин,

Но, под звоны всех колоколен,

Погибающего вдали,

Отмоли меня, отмоли!

Разве эти слова, тоже песней ставшие, монаха Варнавы не о каждом из нас, тем более тех, кого в школе заставляли говорить, что «Бога нет»?! Не о тех, кого в партию, в огромного идола неоязыческого превращённую, загонять пытались — хотя бы ради карьеры?!

Хочется снова произнести слова эти перед Образом Пречистой, каждого грешника жалеющей...

Разумеется, этими произведениями примеры не исчерпываются.

Бардовская песня о Боге, о Пречистой, о Церкви Православной. Авторов назвать можно, наверное, «церковными, православными бардами», говоря об изначальном значении бардовской песни.

Вышли из-под спуда идеологии кровавой, неоязыческой Образы Святые и зазвучали песни, как сказано Иеромонахом Романом, «благовествуя о мире ином». Как вышли из-под асфальта святые источники, которые заглушить пытались…

Наверное, это – вершина…

Но всё же есть о чём ещё сказать, вспоминая о веке двадцатом.

В следующей главе…