Васичка и Мысли

Жара стояла невыносимая.

Вокруг неё рыскали любители лёгких побед. Она мастерила им чёлки и загривки. В парикмахерской пахло духами и потом. Хотелось к воде.

– А самбреро, – сказала ей помошница, обмахиваясь журналом в сторону двери, – не по кабальеро. «Натали» предлагала средство от пота. Вася, жгучеглазый сидел в коридоре.

Уже неделю он возил её на пикники.

Сперва она забавлялась его ухаживаниями, старомодными. Потом – его незатейливой стряпнёй, ради неё.

Продезинфицировала ножницы. Напомадила губы, тёмно-розовым. Подщипала брови. Была ещё очень красива. Поехали. На её машине.

На берегу, под соснами Васичка из баклажанов и помидор испёк шашлык. И когда щедро утолила жажду вином, отдалась. Просто так, настроения и благодарности ради. И ей понравилось и его ухаживание, неуклюжее и её героизм, вот так осчастливить полувекового дядьку.

Теперь она покачивалась в гамаке, потягивая мускат. Мускат этот она привезла из Крыма для прежнего любовника. Гамак собиралась тоже подарить ему. Но, он наскучил ей.

Васичка сидел в её пластиковом кресле, нога на ногу. Курил её сигареты, пуская дым носом. Сигареты эти, собственно, купил прежний любовник, ещё. Они валялись в бардачке её машины. У Васички машины не было.

«Ему, – подумала она, – нравлюсь я, хорошенькая».

« Как это мне раньше, – подумал он, – не приходило в голову, что она так доступна?»

Он вспомнил её любовника, улыбнулся: «Вот тебе и сомбреро не по кабальеро. –Постучал по деревянному шпичаку шашлыка, украдкой. –  Черт, заживу теперь».

«Да, – утвердилась она, – а я ещё могу найти себе зазнобу».

От нахлынувшего восторга закружилась голова, верхушки сосен, облака. И она выпала из гамака, рассмеялась.

Васичка кинулся к ней:

– Ушиблась?

– Нет, – показала она белоснежные зубы, – у меня крепкий зад.

– Ну, не совсем, – подумал Васичка и подхватил её под незагорелые подмышки.

«Мне просто необходимо, – думала она, – чувствовать себя желанной».

Сосны молчали. Река плескала волной в бутылку кока-колы.

«Приключения, – улеглась снова она, закачалась, – просто необходимы мне, как живая вода. Без них я чахну. –  И она подумала о прежнем, – мой этого не понимал. Он, правда, был нежным, но, – она тайно улыбнулась, – он далеко, он уже изучен и мне скучно. Хорошо бы, Васичка был богат, щедр и разговорчив. А, впрочем, черт с ним, я состоятельная, пусть развлекает, а там видно будет». Она поглядела на него, сбокоу. Васичка чистил картошку. Очистки падали на рыжую хвою, тонкие. Дым лез ему в лаза. Он щурился, пуская морщины.

«Надо дать ему на себя ещё посмотреть». – Она приспустила бретельки купальника, ноготком мизинца. Лак блеснул. Её правая грудь обнажилась, красивая.

– Ой, – сказала она, – не смотри.

Васичка ел её глазами, горящими.

«Попался, – подумала она. – На вид самый обыкновенный, но мне-то что. Мой, необыкновенный, а наскучил».

Васичка продолжил чистку, пуская дым, щура глаза, морщинясь.

«Мой, – не шло из головы, – литераторишка, смесь тихого Мышкина и Мити с неоглядным разлётом, – простит мне, если что… А я, – она погрызла немного ноготок мизинца, – двуликая Грушенька с Настасьей Филипповной, покаюсь.  И этот, – поглядела на Васичку, – обрыднет. Но, когда это ещё настанет… Ах, додумаю потом».

Вино шумело в голове. Захотелось смеяться и болтать ногами.

Она сделала Васичке глазки.

Он подошел, обтёр нож об шорты. Взял её ладонь. Она пожала ему руку: «У простолюдинов, – где-то читала она, вспомнилось, – бывают благороднейшие души. Или всё-таки не брать в любовники? – Послала воздушный поцелуй. – Он отличный лакей. Впрочем, и мой чистил мне туфли носовым платком».

Вино становилось вкуснее. Она вспомнила как белый платок тёрся о её ноги, хорошенькие.

– Васичка, – сузила она глаза, – почему ты не пьёшь?

– Не сделал привычки, – солгал он, вспомнив как зашивали ему ампулу, – спасибо.

«Остался ещё годик, потерплю, – подумал он, – а там наверстаю. Деньжата у неё водятся, как тараканы на моей кухне. – И он сделал ей глазки:

– Выпей, – сказал он, шутя, – доступней станешь.

– Куда уж больше! – сказала она и вспомнила, так уже  говорил ей прежний, и она так же отвечала.

«Наверняка, – задумалась она, – они дружили. Может, и обо мне говорили. Ну и пусть!» – и допила до дна.

Из-за сосен несло жаром. Гдето долбил дятел.

«Пусть долбит!» – подумала она, и уснула.

«Ну, вот, – сказал сам себе Васичка, – птичка в клетке». Он потихоньку снял шорты, почисил её платком след от ножа. Стащил через голову рубашку, не расстёгивая пуговиц. Снял сандали, носки. Почесал пятки, с наслаждением. Зашёл постепенно в воду, поджав руки. Присел и поплыл, отдуваясь. Гнал впереди себя тихую волну и улыбался.