Сквозь тьму

Она пахла другим мужчиной и изменой. По крайней мере, ей так казалось сейчас, когда она уже была рядом с мужем и они мчались сквозь тьму по блестящей черной ленте серпантина.

Поворот… поворот… И так бесконечно долго, они ехали, прорываясь упругим серебряным носом Кадиллака сквозь густой чернильный воздух. Серпантин крутил их машину словно детскую игрушку, спуская все ниже и ниже по холму, мимо погруженных в сливовые сумерки вековых сосен, где-то на севере Франции.

Она посмотрела на мужа: загорелое лицо, четкий профиль, поджатые губы, упрямая линия подбородка. Уверенно, но, пожалуй, быстрее, чем это следовало, он вел машину наперегонки со спускающейся с гор ночной мглой. Когда он перестал любить ее? Через год? Через пять лет? Так же, как сейчас мелкий моросящий дождь размывал очертания дороги в лобовом стекле, так же незаметно и не спеша моросящий дождь обыденности и привычки размывал те особые краски, которые когда-то родились подобно чуду, раскрасив их мир волшебными цветами.

Поворот… поворот… словно их закручивало в какую то неведомую воронку. Наверху в горах уже шел снег, а тут ниже не то дождь, не то снег приземлялся на скованную первым морозом землю. Она рассматривала его руки, которые уверенно, со скрытой напряженностью держали руль. Следует сказать ему, чтобы он сбавил скорость. Больше всего она любила его руки. Они были большие, сильные, могли нежно успокоить плачущего ребенка, а у них их было двое, могли починить, наладить, исправить все что угодно, могли зажечь ее страсть одним прикосновением… но это было раньше, до того как он разлюбил ее.

Словно кошка, истосковавшаяся по ласке, она бродила среди тянущихся дней и ночей, пропитанных "одиночеством вдвоем", и как кошка, дала приласкать себя первому, кто предложил ей этот искусственный заменитель, пластмассовую любовь.

Поворот… поворот… он всегда имел слабость к быстрой езде...

Во внутреннем кармане куртки завибрировал второй телефон. Тайный телефон, о существовании которого никто кроме нее не знал. Любовник посылал сообщения. Наверное, благодарил за прекрасно проведенный сегодняшний вечер. Она отвернулась к окну, всматриваясь в проносящуюся тьму.

А ведь она все еще любит мужа. Любит упрямую складку между бровей, чуть ироничную улыбку, каждую морщинку. Когда 10 лет назад он встретил ее растерянную, остановившуюся перед непроходимой лужей на улице Марселя, то подхватил на руки и сказал своим обволакивающим голосом: "Куда бы ты ни шла красавица, теперь ты дома". Так и было потом. В его руках был ее дом. А потом...

Поворот… тормоза… дорога выстреливает стальной пружиной и… мрак...

Пожалуй, в клинике до сих пор помнят ту ночь, когда стеклянные двери раскрылись, впуская мглу, дождь и высокого мужчину, который держал на руках фигуру, укутанную в плащ. Он направился к ресепшен шатающейся походкой, с рассеченным лицом, с налипшими на лоб черными с проседью волосами и горящими голубыми глазами. Женщина была без сознания. Прижимая ее к груди он спросил:

— Где врач?

— Что случилось месье? Кто эта женщина?

— Произошла автомобильная авария. Эта женщина — самое дорогое, что у меня есть. Вы должны ее спасти!

Спустя несколько часов, когда его жена была в операционной, а он сидел в холле, сжимая опущенную голову руками, санитарка принесла ему вещи супруги — одежду и маленький черный мобильный телефон.

— Но это телефон не моей жены.

— Простите месье, но это лежало в кармане ее куртки.

Эти двое быстро пошли на поправку. Мужчине наложили швы, удивительно как он смог с травмированной ногой пройти более 5 километров с места аварии до клиники, но это было так. Женщина пришла в себя на следующее утро. Операция прошла успешно и вскоре ее выписали.

Он вынес ее на руках в залитый полуденным зимним солнцем холл больницы. Словно маленькая девчушка она прижалась к его груди, ощущая стук его сердца, чувствуя тепло его дыхания и услышала: "Теперь мы дома!"

А на следующее утро уборщик обнаружил под окнами палаты разбитый небольшой черный телефон, и он просто смёл его вместе с подмёрзшей прошлогодней листвою ...