Сад земных наслаждений Глава 41

«Луизиана» располагалась недалеко от их офиса, и являлась любимым рестораном Фрейзера. Ему здесь нравилось всё — и прекрасный сервис и изысканные блюда французской и креольской кухни. Классический интерьер в лучших традициях Версаля и камерная атмосфера — мягкий свет, разговоры полушепотом и идеальное обслуживание. Ему были по вкусу и фирменные блюда ресторана: охлажденный гороховый суп с мятой, черный сом, ассорти из говядины и креольские гамбо и джамбалайя, уж не говоря о знаменитых десертах.

В ресторане его помнили, и метрдотель расплылся в радостной улыбке при виде, когда-то постоянного клиента:

— Мы рады вновь видеть вас среди гостей нашего ресторана!

Майкл взял в руки меню и предупредил, что ждет гостя.

Фрибоди не заставил себя ждать, но когда метрдотель подвел его к столику, Фрейзер едва узнал «красавчика» Джеймса. От облика итальянского жиголо остались разве что черные вьющиеся волосы, да тонкие усики над верхней губой, в остальном же он превратился в глыбообразного рыхлого толстяка с заплывшими глазками.

«Всемилостивейший Боже, да как же можно за пять лет так раздобреть? Откормлен словно гусь под Рождество!»

Раздраженно пыхтящий Фрибоди едва втиснул свою солидную задницу в креслице «а-ля Помпадур».

— Здравствуй, Майкл! Рад, что ты вернулся с войны!

— Здравствуй, старина!

Они сделали заказ, и Майкл вопросительно уставился на родственничка. Самое время изложить свое дело!

Фрибоди немного попыхтел, вытирая платком побагровевшее лицо, и угрюмо высказался:

— Я слышал, что ты женился во второй раз?

Майкл согласно кивнул головой.

— А я вот, благодаря завещанию вашей матушки, лишен права жить жизнью нормального мужчины! Как, по-твоему, это справедливо?

Фрейзер задумчиво глянул на Джеймса — да, что и говорить, матушка начудила со своим завещанием, но ведь и с замужеством тоже! Насколько он помнил, Фрибоди мог распоряжаться до самой смерти только доходом с материнских акций, при условии, что останется вдовцом. И что, собственно говоря, он считал несправедливым?

— Я тоже хочу жениться, — с непонятной претензией ответил тот на его недоумевающий взгляд, — иметь жену и детей, я и подходящую девушку присмотрел!

— Поздравляю!

Майклу принесли гамбо, и честно говоря, тушеные морепродукты его интересовали гораздо больше непонятных жалоб собеседника. А вот Фрибоди раздраженно оттолкнул свою порцию.

— С чем поздравлять? Из-за условий завещания я не могу жениться!

Фрейзер не спеша поддел кусочек курицы, осмотрел его со всех сторон и с наслаждением положил в рот. Наконец-то, нормальная и вкусная еда! Прекрасный вкус мяса привел его в благодушное настроение, и он снисходительно посмотрел на собеседника:

— Чем завещание матушки может тебе помешать жениться?

Фрибоди запыхтел ещё сильнее:

— Издеваешься?

— Нет! Действительно не понимаю. Откажись от денег и женись!

Лицо «отчима» приобрело от гнева свекольный оттенок.

— А на что я буду содержать всю свою семью? Тебе не понять, что значит жить без денег, ведь ты родился с серебряной ложкой во рту!

Майкл не спеша глотнул вина. Вот малахольный придурок! Нашел, кому жаловаться!

— Последние пять лет я жил на жалование, выплачиваемое мне Королевскими ВВС. Уверяю, что это были весьма скромные деньги, и всё же, данное обстоятельство не помешало мне жениться на леди Памеле!

Фрибоди так возмущенно засопел, что на них недоуменно оглянулись сидящие неподалеку посетители.

— Я слышал, что леди Памела сама по себе «золотая принцесса»!

«Серебряная ложка», «золотая принцесса»! Надо же, Джеймс научился применять в своей речи и такие обороты — уж не влюбился ли он в любительницу дамских романов?

— Каждый ищет пару по себе! — он легко перевел дыхание. — Вряд ли бы ты женился на моей матушке, если бы она мыла полы в метро! Так найди себе ещё одну богатую леди и вновь начни жить жизнью «нормального мужчины»!

— Марджори была отнюдь не мед,- обиженно возразил вдовец,- она пила, как лошадь! Устраивала безобразные скандалы и изменяла мне!

Ах, он ещё и недоволен!

— Она хорошо заплатила тебе за неудобства, оставив своих детей без наследства!

Майкл вернулся к гамбо, ожидая продолжения разговора. Не может быть, чтобы Фрибоди попросил о встрече для глупых жалоб на судьбу. Про себя Фрейзер уже решил поручить адвокатам помочь бывшему отчиму жениться, но ему было интересно, как тот обставит просьбу о помощи в столь деликатном деле.

Но неожиданно миляга Джеймс грозно насупился и стал поразительно похож на разозленного быка на арене корриды. Ну, просто один в один!

— Я,- грозно заявил он,- откажусь от наследства, а вы взамен заплатите мне миллион!

Вот это да! Фрейзер от изумления чуть не подавился креветкой.

— Так как дочери у Фредди по-прежнему нет, то доходы с пакета акций пойдут на учреждение ежегодной премии разведенным дамам, сумевшим доказать, что все мужики «козлы и гады»! С чего ты взял, что я согласен заплатить миллион, чтобы облагодетельствовать этих стерв?

Но Фрибоди оказывается хорошо подготовился к разговору.

— Если ты этого не сделаешь, то я завтра же расскажу газетчикам, что ваш бразильский зять Оливейра всю войну поставлял немцам комплектующие для «Юнкерсов» и «Мессершмитов»!

У Майкла моментально пропал аппетит. Он не знал — правда ли это, но вспоминая о политических пристрастиях зятя, не мог исключить подобного развития событий.

— Если узнают, что ваша компания всю войну поддерживала нацистов, то вы потеряете гораздо больше миллиона! И до конца жизни не отмоетесь!

Майкл холодно смерил взглядом заплывшего жиром наглого жиголо. Интересно, откуда он раздобыл информацию и не понадобится ли ему потом ещё с десяток миллионов — аппетит, как известно, приходит во время еды!

— Сейчас я чек выписать не могу,- мирно пояснил он, разворачивая салфетку,- да и завтра то же! Мне понадобится пара недель, чтобы посоветоваться с советом директоров предприятий — сумма ведь немалая, невозможно её изъять быстро, да ещё незаметно! Только учтите, мистер Фрибоди, следующее — рухнет компания, мы потеряем много, но у нас есть и другие источники доходов, а вот вы отправитесь прямиком на помойку, откуда вас в свое время вытащила матушка!

— Ещё неизвестно, кто попадет на помойку — честный американец или пособники Гитлера! — мрачно буркнул Фрибоди, для которого только сейчас дошло, что оказывается и он может пострадать от собственного шантажа.

Майкл встал с места.

— Больше мне не звоните и не ищите встреч, с вами свяжется адвокат фирмы!

Теперь резко побледневший Фрибоди так же привстал с места:

— Я-то думал, ты единственный нормальный парень в этой чокнутой семейке!

Но Фрейзер даже не ответил на эту реплику. Зачем? Фрибоди, как человек перестал для него существовать — он превратился в летящий «мессер», который во чтобы то ни стало нужно уничтожить.

Первым делом он позвонил Фреду. Прямо сказать, что случилось, по телефону он не мог, но брат и так прекрасно осознавал, что без толку Майкл его беспокоить не будет.

Дом напоминал стройплощадку — всюду торчали разнокалиберные стремянки, стояли ведра с краской, валялись рулоны обоев и метались во главе с Памелой шальные дизайнеры. Единственно, что привлекало унылого Майкла в бешеной деятельности супруги, это её аппетитно обтянутый спортивными брючками зад. Но стоило ему откровенно проявить свой интерес, как он получил от разгневанной супруги по рукам.

— Сатир!

— Влюбленный мужчина, -  возразил Майкл, потирая ушибленное место,- всегда сатир! Да ты бы первая обиделась, если бы я не среагировал на столь прельстительное зрелище!

Но сейчас ему было не до прелестей супруги. Они с Фредди, ругаясь сквозь зубы, с трудом нашли спокойный уголок, где бы не толпились люди в заляпанных краской комбинезонах. Обосновались братья на одной из террас на крыше дома, куда ещё не донеслась лихорадка модернизации и грохот ломаемых перегородок.

Тихо плавали в бассейне самодовольно виляющие хвостами золотые рыбки, и Фредди неожиданно обуяла несвойственная ему сентиментальность:

— Помнишь, как в детстве нас сюда приводила мама?

Увы, упоминание о родительнице сегодня не вызвало у Майкла умиления.

— Вот о ней-то и пойдет речь!

И по-солдатски четко изложил подробности прошедшей встречи.

— Насколько сказанное этим альфонсом соответствует истине? — прямо спросил он брата.

Фред неловко отвел глаза. У Майкла вспыхнуло гневом лицо, когда он сообразил, что возможно воевал с «мессерами», собранными из комплектующих частей, выпущенных на заводе родственничка. И он сам, идиот, приложил к этому руки, когда помог зятю наладить производство. Правда, в ту пору речь шла о «тандерболтах» и «кертиссах», но разве сейчас ему от этого легче?

— Как это могло произойти, ведь Бразилия напрямую участвовала в антигитлеровской коалиции? Мне говорили о бразильской авиационной группировке в Неаполе.

— Они вступили в войну только 22 августа 1942 года, а до этой даты колебались, сомневались и смотрели сквозь пальцы на контакты отдельных бизнесменов с Германией. А наш зять разве портрета этого параноика над кроватью не повесил! Он как-то хвастался мне, что посоветовал Варгасу в 1941 году отправить Гитлеру поздравительную телеграмму в честь дня рождения. А в 1940 году правительство Варгаса наотрез отказало США, когда наши предложили разместить военные базы на побережье Атлантики. Я сам видел меморандум!  Оливейро вполне мог рассчитывать, что на его неблаговидные делишки не обратят особого внимания. В ту пору немецкие корабли рвались к бразильским берегам, как кошки к банке с валерьянкой.

— Но откуда об этом узнал наш альфонс?

— Оливейра постоянно наведывался в США по делам бизнеса и никогда не скрывал своих симпатий и антипатий. А скучающий Фрибоди, мучаясь бездельем, как иные поносом, часто болтался в коридорах компании, торчал на совещаниях акционеров, может быть, он где-нибудь и столкнулся с доном Феликсом.

— То есть у Фрибоди в активе только слова этого напыщенного болвана?

Фред недоуменно пожал плечами.

— Возможность промышленного шпионажа я бы все-таки исключил!

Майкл задумался — угрозы Фрибоди в таком случае представлялись ему безнадежными.

— Что ты собираешься делать? — виновато полюбопытствовал брат. — Может, лучше заткнуть рот наглому бездельнику? Конечно, миллион — это он загнул, но тысяч двести…

— Он не получит даже гнутой монеты, — презрительно отрезал Майкл,- если бы Фрибоди просто попросил помощи, тогда, возможно, мы придумали, как обойти статьи завещания. Но такой мерзкий шантаж… я не успокоюсь до тех пор, пока он не станет нищим!

— Да? И как ты это сделаешь, если только болтливый язык Фрибоди не отправит нас всех на биржу безработных? Уж там мы точно с ним не встретимся. Такие, скорее с голоду сдохнут, чем займутся хоть чем-нибудь полезным!

Майкл холодно усмехнулся.

— Я сегодня же поручу пресс-службе как-нибудь поумнее распространить сведения о моих боевых заслугах в борьбе против Германии, и чтобы это появилось в газетах не позднее послезавтрашнего дня. Вот уж не думал, что опущусь до того, чтобы бренчать орденами и медалями, но на войне как на войне! Насколько я помню, у Джил нет акций нашей компании?

— Нет! Я знаю, что по отцовскому завещанию…

— Слава Богу, отец жив, и про завещание никто кроме нас не знает. Значит, формально нас будет очень трудно привязать к заводам Оливейры в Бразилии?

— Так-то оно так! Но достаточно будет даже маленького скандала, чтобы конкуренты не оставили от нас камня на камне. Они и так хватают за пятки, как будто голодные псы! С тех пор, как компанию «Электрокорпорейшен Питбот и К» возглавили сестры Питбот, они не особо благоволят нашему бизнесу, так и жди неприятностей. А все твои донжуанские выходки!

Майкл испуганно оглянулся — мало ли, может, Пэм что-то забыла на террасе! Но, похоже, кроме рыбок братьев никто не подслушивал.

— Заткнись, а? — с досадой одернул он Фреда. — Давай о деле, а не об этой психопатке! Раскрутив мое боевое прошлое ещё до обвинений Фрибоди, мы добьемся, что его слова изначально будут восприниматься, как попытка опорочить героя войны. И нам тогда не придется оправдываться — вот мол, мы жизнью рисковали и кровь проливали, а он клевещет… и т.д. и т.п. Сегодня же я заставлю нашего адвоката срочно подготовить документы для подачи иска о признании завещания матери недействительным в связи со вновь вскрывшимися обстоятельствами!

Фред изумленно глянул на брата:

— Не слишком ли ты круто забираешь — прошло столько лет! Как мы объясним, откуда вдруг взялись эти самые обстоятельства?

— О,- Майкл пренебрежительно отмахнулся,- наша покойная матушка хорошо позаботилась о поводах объявить её на момент написания завещания неадекватной! Достаточно одних газетных статей за полгода до её смерти. Марджори так чудила, земля ей пухом, что только благодаря милости проведения не попала в бедлам с белой горячкой!

— Почему же мы именно сейчас решились на такой шаг, когда она тихо и мирно покоится на кладбище, и уже не пляшет на столе с задранным выше подвязок подолом в ресторане на Бродвее?

— Закончилась война и я, вернувшись с фронта, захотел восстановить справедливость!

С небольшими оговорками, причину можно было принять за уважительную, но Фреду по-прежнему не нравилась затея брата.

— Допустим, мы сможем устроить этот балаган! Но нельзя ли придумать другой повод обжаловать завещание? Зачем опять вытаскивать на белый свет богатый ворох матушкиных проделок? Ты представляешь, как в нас вцепятся газетчики? Да мы станем притчей во языцех на ближайшие пять лет!

— Если есть хоть какая-то связь между этим светом и потусторонним, то нашу мать подобный скандал только развлечет! А общая шумиха поможет утопить в потоках грязи информацию о бразильском зяте. В конце концов, Оливейра с матушкой не были даже знакомы. Можно также в ответ выдать какую-нибудь ложь об итальянских родственниках Фрибоди, приближенных к Муссолини, и пусть оправдывается хоть до скончания века!

Брат смущенно покосился в его сторону.

— Ты сильно изменился, дружище! Тот Майкл, которого я знал, на такое бы никогда не пошел!

Фрейзер ответил не сразу, пристально наблюдая за никуда не торопящимися рыбками. И кто сказал, что человек — венец творения, если ему никогда так хорошо не устроиться в жизни?

— Возможно, меня сбил и расстрелял в воздухе «мессер», которого собрали из запчастей, выпущенных на заводах Оливейры, но это наше с ним дело, разберемся… по-родственному!

Майкл прерывисто перевел дыхание и тяжело уставился на брата:

— Случалось, мне по три раза в день приходилось взлетать навстречу немецким бомбардировщикам, чтобы Фрибоди никто не мешал заплывать жиром. Это был мой выбор, и я вовсе не настаиваю на том, чтобы остальные следовали моему примеру! Но когда этот боров нагло, прямо в лицо, называя себя «честным американцем», угрожает разоблачением моей семье в связях с нацистами, ещё и вымогая при этом деньги, такое стерпеть уже невозможно!

— Он — безголовый самовлюбленный тупица, а ты решил начать против него настоящую боевую компанию, разве что без танков и самолетов, но, я так думаю, всему свое время?!

Майкл рассмеялся, неожиданно почувствовав себя счастливым. Такого прекрасного настроения у него давно не было.

— А, знаешь ли, Фред, кем считают русские джентльменов с деньгами, вроде нас? Беспринципными кровопийцами, мироедами и врагами народа! Даже дьявол в их глазах и то менее грешен, чем человек, который согласно теории боготворимого ими Карла Маркса является капиталистом. Так давай же не разочаровывать публику и вести себя соответственно заявленному статусу!

Он с силой ткнул брата в плечо — да так, что Фредди пошатнулся и, потеряв равновесие, едва не свалился в бассейн. Удивленные рыбы посмотрели на толкающихся, словно мальчишки мужчин с нескрываемым осуждением в круглых, словно иллюминаторы глазах.

— Эй, задира, — брат шутливо пригрозил Майклу кулаком,- я ведь и в нос дать могу!

— А заодно,- между тем, продолжил свою мысль последний,- и отлично повеселимся, наняв вместо шутов кучку самых красноречивых горлопанов-адвокатов. И пусть даже в оплату их сомнительных услуг уйдет запрошенный Фрибоди миллион, зато мы с тобой развлечемся на славу!

— У испанцев есть присказка: «Возьми всё,- сказал Бог,- но за всё заплати!»,- обеспокоенно возразил Фредди,- оставь этого придурка в покое! Он обыкновенный балбес, и брякнул о миллионе, даже не сообразив, что именно сказал. А нам эта шумиха не принесет ничего кроме неприятностей!

— Хватит брюзжать! Человек в этой жизни получает ровно столько неприятностей, сколько  считает таковыми!