Все ждали индейского лета. Уж слишком быстро осень взялась грязнить и похабничать, разрушая всё то, что так усердно создавалось летом теплыми ночами и жаркими днями. Осень ворвалась рыжей стервой, перепутала ветром ветки берёз, посрывала листья, пролилась дождями. Небо нахмурилось, нахлобучило низко тучами. Наследило, обескуражило холодным ненастьем, напугало.

Редко появлялся на небе чистый клочек синего неба, иногда мелькало солнышко, напоминая о когда-то розовых восходах, яркой зелени, запахах разнотравья, вкуса черемухи, первых яблок, черники, перезревшей, с горчинкой, брусники, резко-сладкой кислотой клюквы.

Завершался очередной виток всплеска жизненной энергии-природа подводила итоги, отдавала накопленное, одаривала урожаями лесных ягод, грибными разносолами, охотничьими трофеями.Природа засыпала, подготавливала себя к долгой, холодной зиме.

И вот, как отдушина-небо распахнулось бездонной синью, солнце выкатилось желтым шаром, задышали сосновые боры, встряхнулись зеленью ельники, расправили стройные фигуры березки. Осины напряглись, захорошели разноцветьем.

Индейское лето!

Уже целую неделю выискивали с Михалычем лося. Ночей не спали. Через десятые руки нашли импортную видео запись охоты на реву. Пленка была затертая, со смазанными картинками сюжета, но звук голоса лося сохранился изумительно. Пленку дали только, что бы переписать на свою. Переписали и теперь во всю использовали. Стоит где-нибудь Михалычев головастик в захолустном месте, на крыше кабины красная магнитола "Сонька" и несется из неё оханье, вздохи самцов, редкое мяканье самок.

А мы с Михалычем стоим у бампера и вслушиваемся в вечернюю тишину, надеясь услышать ответный голос животного. Отвечали, приближались, но на выстрел никак не выходили.

А тут, как-то, только раскинули замануху, вздохнул недалеко и подставил левый бок. Красава-рога по девять отростков, гладкий, шерсть лоснится, грудь ходуном ходит, перебирает передними ногами, вздрагивает крупом. Я не стал и КО поднимать. Михалыч прислонил свой СКС к корпусу машины, прицелился и выстрелил.

Было-то всего метров семьдесят — зверя просто должно было положить на месте-но… Лось развернулся в нашу сторону головой и запрядал ушами. На крыше нашего УАЗика в очередной раз охнула магнитола, Михалыч выстрелил два раза наподряд. Никакого толку.

Лось не стал испытывать судьбу, крутанул на месте и замелькал белыми ляжками задних ног. СКС еще пару раз огрызнулся в догонку, в бессилии.

-Всё! Поехали домой!-расстроенный Михалыч, пристроил карабин в зажимах и запрыгнув на водительское сидение, завел мотор.
Я еле успел стащить "Соньку" с крыши.

Дома осмотрели СКС и пришли к выводу, что прицел ослаб в креплении и ствол плевался пулями туда, куда было не надо.

-Завтра поедем за морошкой, там на усах и пристреляем-подъитожил мой друган.

Выехали утром чуть свет. Часа полтора покрутили по лесовозным догорам, съехали в низинку и обнаружили хорошую, еще не увядшую, ягоду. Жирные, налитые созревшей плотью янтарные жемчужены, рассыпались великим множеством в малахитовой зелени листьев на моховом болоте среди скудной растительности.

Часа три и наши ёмкости были заполнены отборной ягодой. Погрузились и навострились в сторону дома.

-Видел по дороге верхний склад?-спросил Михалыч.

Я кивнул.

-Вот там и постреляем.

Машина переезжала ручейки, забиралась на горушки, крутилась по серпантинам. Выехали на лежневку и тут водитель резко затормозил.

-Смотри. Глухарь. Видишь? Давай стрельнем. -Михалыч заелозил на сиденье.

Метрах в восьмидесяти на сосне, в полдерева, сидел приличный петух.

-Вот и пристреляем за одно.

Михалыч вылез из машины и приладился стрелять.

Птица хорошо выделялась на одинокой сосне на фоне голубого неба. Дальше, за сосной, угадывалось понижение, так что цель была идеальна, выделяясь черным пятном в солнечных лучах.

Хлопнул выстрел. Птица не шевельнулась. Михалыч, повертев что-то на прицеле, выстрелил ещё раз. Результат тот же. Ещё выстрел, ещё-глухарь беспокойно заходил по ветке. Михалыч разрядил всю обойму. Птица тяжело снялась, снижаясь, взяла разбег и изчезла из поля зрения.

-Прицел накрылся. -сделал вывод.

Завелись и поехали, подпрыгивая на ухабах, обсуждая тему замены оптики. Обогнув болотце, выехали на грунтовую дорогу и остановились. Путь преградил ЗИЛ-157 с деревянной будкой, на которой были прилажены лесенки, мотки толстого кабеля, багор, какие-то злектромонтажные железки. На небольшом прицепе-бухта алюминиевого провода. На дороге лежал старый, сгнивший электрический столб. Новый, желтея свежим деревом, был уже притянут проволокой к пасынку.

Местные электрики меняли отслужившее своё столбы.

Сами рабочие, что-то энергично обсуждали возле машины, увидев нас замахали руками. Подбежали, окружили машину и перебивая друг друга загомонили:

-Здорово Михалыч! Чё делается-то? Ты представь-только залезли в будку пообедать, а тут… Иди взляни!- и потащили нас в фургон.

Заглянули в распахнутую дверь и побледнели-темное помещение было проткнуто тонкими нитями солнечных лучей, соединяющих боковые стороны. В них сверкала блестками взвешенная пыль. С одной стороны отверстия лучей щерились свежей щепой.

Захолонуло.Колличество лучей соответствовало колличеству патронов вмещающихся в магазин СКС.

-Только расположились, разлили, а тут-бац и проткнуло. При-и-гнулись и опять треснуло. Попадали на пол. Так и лежали пока не стихло. Потом выбрались потихоньку.

-Чё это, Михалыч? И все обратили взоры на бледного, с открывшимся ртом моего напарника.

Михалыч рухнул в дорожную пыль на колени и покаялся.

157ой оказался в створе выстрелов по птице и, на излете, в понижении собрал все снаряды, выпущенные Михалычем. Все пули прошли выше, до смерти напугав электриков.


Два ящика водки, купленные на следующий день, урегулировали инцедент.

А индейское лето, позабавлявшись теплом, разукрасив разноцветными листьями леса, порадовав Землю, помахав на прощанье крыльями полетевшей на юг птицы, зацепилось за пролетавший косяк гусей и понеслось дальше в южную сторону.