60-ые...

После озноба ГУЛАГа и сталинских чисток

воздух весенний вдохнула большая страна.

Оттепель в сердце вошла в ритме быстрого твиста

и по проспектам широким рекой потекла.

Дети Двадцатого съезда, Булат и Новелла,

вы в Политехе царили, отринув устои.

Визбора песня над снежным Эльбрусом летела,

было легко и ещё далеко до застоя.

Шестидесятники — новое, яркое племя,

то, что скрывала цензура, рубили с плеча.

Вас закалило военное горькое время,

тех, кто когда-то с Заставы пришёл Ильича.

Всё, что томило и падало чистыми зёрнами,

из тесноты коммунальных московских квартир

вырвалось, словно завесу тяжёлую сдернули,

дверь нараспашку однажды открыв в «Новый мир».

Словно штормило страну, что стряхнула обузу

и распрямила войною сдавившие плечи:

вентиль открыл Самотлор, правит бал кукуруза,

космос пронзают стальные ракетные свечи.

Это безумное время побед, поражений.

Время, где правда была то светла, то горька,

где малышей называли в честь Юры и Жени,

в Новочеркасске в рабочих стреляли войска…

Шестидесятые… юбочки мини как колокол,

яркие галстуки и королевство «бабетт»...

Скоро потянет застоя бровастого холодом,

и до рассвета свободы пройдет много лет…

Если сейчас, в двадцать первом, вдруг душно нам станет,

и память злодейка возьмется опять за свое,

мы все соберёмся, лыжи у печки поставим,

гитару возьмём и про солнце лесное споём.