Адмиральша

Елена тяжело вздохнула, и сделала глоток воды из чашки. Ее собеседница, по виду чуть старше, подождала, а затем задала вопрос:

-И как прошла встреча?

-Ужасно!— Выдохнула она. Елене не так давно исполнилось двадцать четыре, но выглядела она моложе своих лет.

-Эта женщина тебя оскорбила? Хотя чего ждать, она же из простых…

-Нет.— Елена покачала головой. Лучше бы она туда и не ездила даже. Сама решила поговорить с бывшей женой любимого. Должна же она понять – они с Федором полюбили друг друга. Она ожидала, что Евгения, так звали бывшую жену Федора, станет сыпать оскорблениями. Но Евгения Николаевна, которая была года на два старше нее самой, была на удивление спокойна и доброжелательна.  Узнав, зачем приехала «заместительница», проводила в дом, угостила чаем. Даже посетовала:

-Морозы  словно крещенские.

Выслушала без лишних эмоций, и затем спросила:

-Что-то не пойму, Елена Ивановна, от меня что вы хотите? С Машей мы съехали, живем достаточно далеко, я так считаю. Или вы считаете, нам нужно было уехать еще дальше?— В зеленоватых глазах блеснул не хороший огонек.

   С семьей капитана 1-го ранга Шацкого Елена познакомилась летом этого года за городом, где он проводил короткий отпуск. О Федоре Шацком писали газеты, даже иностранные военные изъявили желание перенять опыт ведения боя у него. И ей, конечно, очень хотелось познакомиться с героем поближе. Благо, оказались соседями, и они с матерью частенько пили по вечерам чай на даче Шацких. Сначала ничего незначащие знаки внимания, потом катание на лодке, прогулки вдвоем, без его жены… Легкий флирт перерос в нечто большее, и Федор принял решение расстаться с женой.

Как прошел разговор с женой, того Елена не знала – обманутая жена по-прежнему была вежлива с ней, даже слишком вежлива. А через время Евгения Николаевна собрала вещи, дочь Машу, которой тогда было семь лет, и переехала жить в другой дом, в какую-то деревню, подробностей Елена не знала. Да и не хотела бы, если бы не любимый человек.

Федор считал, что поступил с женой не хорошо, да и по дочери тосковал, и Елена потихоньку узнала, где живет бывшая жена с ребенком, и отправилась поговорить. Евгения Николаевна, как оказалась, снимала не большой домик в пригороде.

Одета проще, чем когда была женой Шацкого, но, наверное, любой наряд служил бы только обрамлением для ее красоты. Да, красива, но своенравна, как говорил Федор. Могла бы быть и более покладистой – все же бесприданницей взял ее в жены блестящий офицер – вроде самая младшая дочь в семье священника из какой-то деревеньки под Уманью.

Федор упомянул раз, что они там и познакомились. Гостил в тот год у своих знакомых в усадьбе, и случайно совершенно встретил будущую супругу в уездном городке на улице. Та, не смотря на юный возраст, сразу оценила перспективы, и наотрез отказалась прокатить на пролетке вместе с их благородием, даже не сказала, где живет, хитро улыбаясь, сказала:

-Если это судьба – то вы меня найдете!

Не сглупила, что сказать. Любая бы из ее подруг, пожалуй, на шею бы сама бросилась, и упустила бы выгодного жениха, а эта  — нет. Знала, что красавец-офицер к отказам не привык даже от светских красавиц, а здесь, какая-то девчонка. Которая себя и поцеловать позволила, только когда у кавалера отпуск закончился, и он отъезжал. Сговорились пожениться через год, а пока письма писать друг другу.

Его родители, узнав о том, кого сын желает супругой сделать, пришли в ужас, но помешать мезальянсу оказалось невозможно, сын стоял твердо на своем – только Женя, и никакая другая девушка. Поостыв, решили – все же на год расстались, за год успокоится, блажь пройдет. Но не прошла, и через год, в 1907-ом, сыграли свадьбу. 

Единственное, что радовало – священник сумел дать своей дочери хорошее воспитание и образование, краснеть не приходилось. Кое-кто даже думал, что шутки это по поводу дочери священника, что молодая жена из семьи обеспеченных и образованных людей.

А простые матросики и их семьи почитали ее едва ли не как святую. Адмиральша, как ее звали, была сама из людей простого звания, и к нуждам таких же прислушивалась, старалась помочь, имела на мужа влияние, могла и словечко перед ним замолвить за провинившегося подчиненного. А с началом войны работала обычной сестрой в госпитале.

-Я не против, что бы Федор общался с вашей общей дочерью.— Елена решила все же «навести мосты». Она знала, что будет трудно, но насколько – себе не представляла.

-А вы можете быть против?— Уточнила Евгения Николаевна, и улыбнулась. На щеках появились ямочки. В ее голосе сквозила снисходительность.

-Вы должны понять, Евгения Николаевна, Федор любит меня, а не вас.

-Я уже поняла. А Федора вам удалось уже убедить в этом?— Евгения Николаевна улыбнулась еще шире.— Еще чаю?

-Нет, спасибо.— Елена встала.— Федор Андреевич передаст вам деньги на воспитание дочери.

-Очень мило с вашей стороны, Елена Ивановна, что вы позволяете Федору Андреевичу заботиться о нашей с ним дочери.— Кивнула собеседница.

И как вести разговор с такой особой? Приехала ведь, хотела обсудить все спокойно, как цивилизованные люди! Нет, не хамили, не грубили, но разговаривали, словно милость оказывают. А на слова о том, что они с Федором полюбили друг друга, брошенная жена заметила:

-У моего мужа хороший вкус, с этим не поспорить. И меня очень радует, что он окружен вашей заботой и лаской.

-Да она со мной говорила так, словно одолжение делает!— Вспыхнула Елена.— Словно сама выбрала меня для своего мужа!

-Не переживай так, Федор с тобой, а не с ней, значит, ты лучше.— Поспешила успокоить ее подруга.

-Хотелось бы в это верить.— Вздохнула Елена. Не так проста бывшая жена, как кажется. Вряд ли смирилась с тем, что ее оставили. Да и такую женщину разве можно забыть так быстро? Это уж вряд ли…