А НЕВЕСТКА СМЕЁТСЯ и ПЛАЧЕТ, роман (Гл 5)

По дороге из университета я заскочила на почту и получила посылку от тёти Вали, которая жила на Ставрополье. Увесистый ящик! Да ладно, справлюсь, дотащу! Это сейчас, набравшись жизненного опыта, я бы сама на почту за посылкой не пошла, дождалась бы мужа. А тогда хотелось быть самостоятельной и независимой! Равенство полов во всём! Издержки социалистической системы и воспитания в семье? Наверное. Что поделаешь, время было такое!

Так вот, дотащила я посылку, Саша уже пришёл с консультации и чистил картошку. Увидев тяжёлый ящик, он воскликнул:

— Маша! Ты не могла меня подождать? Надорвёшься! Тебе же ещё детей рожать!

— Ладно, не ругайся, уже донесла. У тебя есть кусачки, чтобы гвозди выдернуть?

— Сейчас найду. А ты тогда картошку жарь, я уже начистил.

— Какой ты молодец! — я искренне похвалила мужа, чтобы не погасить в нём хозяйственную искру.

Через некоторое время посылка была вскрыта. Тогда это был фанерный ящик, где крышка прибивалась гвоздями. Потом, лет двадцать назад, такие ящики на почте заменили на картонные. В дни нашей молодости без топора, плоскогубцев или даже лома, посылку открыть было невозможно!

— Саша, смотри, сгущёнка!- я с радостью начала вытаскивать содержимое. В посылку тётка положила ещё банки с тушёнкой, печенье, карамельки и сухофрукты. На дне ящика лежало письмо и небольшой свёрток, завёрнутый в газету. Конечно, я с нетерпением открыла конверт. Письмо было коротеньким, обычным. В конце тётя Валя сделала приписку: «Высылаю тебе, Маша, письма твоей мамы Лилии, которые она писала мне с Севера после своего замужества. Может быть ты, прочитав их, сможешь понять и простить свою мать.»

Я отдала письмо мужу, он прочитал и изменился в лице:

— Маша! Я прошу тебя сейчас не открывать свёрток и ничего не читать. У нас впереди свадебное путешествие, а ты испортишь себе настроение, а оно отразится на мне. Давай пока оставим всё как есть! Отдай мне свёрток, пусть хотя бы до осени полежит. Прошлое никуда не денется, с ним можно будет разобраться позже. А вот прекрасное будущее мы сами должны себе построить! — Саша обнял меня и долго на отпускал. А я и не вырывалась, чувствуя его силу и желание меня защитить и оградить от боли. Я согласилась с его доводами и не стала смотреть содержимое свёртка. Признаюсь, потом, до отъезда, я несколько раз порывалась открыть его, но сдерживала своё женское любопытство.

Ура! Наконец-то сессия была позади, мы её сдали на пятёрки и оба будем получать повышенную стипендию. Вот что значит жить на подъёме! Всё у нас после свадьбы ладилось и спорилось, всё было отлично! Билеты на поезд мы тоже уже купили. Осталось собраться в дорогу и сдать лишние вещи из комнаты в камеру хранения. Общежитие стремительно пустело, сокурсники разъезжались кто куда — домой, в стройотряд или на отдых. В свадебное путешествие умудрились поехать мы одни, причём, с рюкзаками! И набрали столько вещей, что рюкзаки эти поднять можно было с трудом. Вещи нужны были для похода по горам, а также для деревенской свадьбы — моё платье и Сашин костюм. Но мы не унывали, ко всему относились с долей юмора.

Алма-Ата (именно так тогда называлась столица Казахстана) запомнилась мне изобилием яблок и жарой. Яблоки — сочные, спелые, с красными бочками — предлагали везде, и ведро стоило 10 копеек! Впрочем, некоторые продавцы отдавали их даже даром. После Сибири, где зимой яблоки стоили 3-5 рублей за килограмм, такие цены нас удивляли и восхищали. Вот где коммунизм! Мы прикупили ведёрко яблок, и нам его хватило на всё наше свадебное приключение. Первые два дня мы жили у родителей друга Саши, имени которого мы сейчас даже не помним. Тогда его не было дома, он ушёл в горы. Гостеприимство казахов меня тоже поразило — нам выделили комнату и относились к нам как к родне. Кормили, поили, рассказывали, куда сходить и что посмотреть. Впрочем, мы не злоупотребляли гостеприимством, нам не терпелось остаться одним в своей новой палатке.

Мы остановились в предгорье горы Медео, где в те времена построили первый каток в горах. Рыжая польская палатка, поставленная в зарослях высокой травы, виднелась издалека. Когда мимо проходила какая-нибудь группа туристов, то мы, как правило, слышали возгласы:

— А там, наверное, остановились инструкторы, палатка шикарная!

Меня это забавляло. Сейчас даже трудно себе представить, чтобы мы вдвоём без оповещения родных и близких, а также без регистрации в каких-нибудь туристических организациях, пошли в горы и ничего при этом не боялись! Мы на полдня могли оставить палатку без присмотра, не беспокоясь за сохранность своих вещей. Жалко, ушли те времена без возврата…

Каждое утро мы отправлялись по маршруту на небольшую высоту в горах, так называемую седловину, с лёгким рюкзаком, где держали бутерброды и чай. По пути Саша показывал мне вершины, которые он когда-то покорил. От их величия захватывало дух. Саша смотрел на них с восхищением и сожалением, а я со страхом — как я смогу его удержать, если он нарушит обещание и сбежит в горы? Но пока он слово держал.

Погода стояла отличная, все намеченные маршруты мы прошли, можно было собираться в дорогу. Меня ждало испытание встречей с родственниками Саши, а особенно со свекровью. Ей в то время было только сорок лет, а младшему сыну Игорю всего пять. Как потом я узнала, второй муж, а Сашин отец умер, оставив её с двумя сыновьями десяти и восьми лет, младше свекрови на шесть лет. Так вот почему Саша с радостью уехал из дому, когда после восьмого класса поступил в физико-математическую школу при нашем университете! Отчим пытался наладить отношение с подростком и заставлял называть его отцом, это при разнице в 14 лет. Смешно! Как я потом поняла, смеяться было рано…

Встретили нас в родном посёлке Саши очень приветливо. Мать кинулась нас обнимать и всё приговаривала:

— Дождались! Каждый день заглядывала в почтовый ящик — вдруг письмо? И телеграмму всё время ждали, а вы без неё приехали. Слава Богу! Всё хорошо закончилось! Ты, Маша, — обратилась она ко мне, — не поощряй его увлечение горами. Как уйдёт туда, у меня сердце не на месте! Очень переживала…

— Теперь Саша обещал только в походы ходить, — ответила я радостно, — с горами покончено!

— Вот и хорошо! Проходите в дом, я вам уже комнату приготовила, — мама Александра, маленькая, но полноватая женщина, суетилась, хваталась за рюкзак, стараясь нам помочь.

— Мама, не трогай! Я сам занесу, — Саша взял неподъёмный рюкзак и первый вошёл в комнату небольшого деревянного дома. Я следом.

— Да тут уютно! — я огляделась. В чисто выбеленной комнате стояла кровать с железными спинками, у окна обеденный стол со стульями, в углу фанерный шифоньер, а рядом старый комод. На окнах висели ситцевые занавески в мелкий синенький цветочек. По моим наблюдениям, обстановка соответствовала пятидесятым годам. Да, не богато жили родственники Саши, но ведь и я сама не избалована роскошью.

— Ты уж, Маша, извини, что не так… Мы к вашему приезду освежили всё, помыли, перестирали. Может ты, городская, привыкла к другой обстановке, но мы в Сибири так живём…

— Не волнуйтесь, мне всё нравится, — я пока не определилась, как мне называть свекровь, по имени-отчеству или мамой. Но уж точно не на «ты»!

Нина Даниловна оставила нас вдвоём и ушла готовить праздничный ужин.

— Саш, я пока не могу её никак называть, — пожаловалась я мужу.- Может быть ты сам спросишь, как ей будет лучше? Назову по имени — отчеству, скажет, что официально, мамой — для меня непривычно, а уж тётей Ниной и вовсе ни к чему… Как всё сложно! Раньше невестки приходили в семью и знали, что свекровь теперь для них наравне с мамой, а сейчас ничего не поймёшь! Вот уж свёкра я точно по имени-отчеству буду называть, хотя даже и без отчества по возрасту можно…

— Машенька, не бери в голову! Конечно, я об этом спрошу у мамы, но ведь и от тебя многое зависит. Если трудно произнести слово мама, зачем себя заставлять? — Саша посмотрел в мои глаза, и я сразу забыла обо всех печалях. Главное, он рядом, мы вместе, и мы всё переживём!

Через день после нашего приезда домой вернулся и средний сын — балагур и весельчак Виктор. Он учился в культурно-просветительном училище по классу баяна. Братья отличались не только внешностью, но и по характеру. Виктор был похож больше на маму, такой же овал лица, заострённый к низу, тонкие губы и с небольшой горбинкой нос. Волосы тёмные и кудрявые как у отца, которого я видела на фото. В кого карие глаза, если у мамы и Саши — голубые? Наверное, тоже от отца, на чёрно-белом снимке не видно, а Саша отца помнил смутно. Виктор, младше брата на два года, тем более не помнил. По характеру Саша — основательный, медлительный, немногословный, как потом сказала свекровь, в деда, а Виктор — стремительный, лёгкий в общении, без труда оказывающийся в центре внимания, в любой компании. Казалось, что он всех любит, и все отвечают ему взаимностью. С ним у меня сразу наладились отношения как у брата и сестры, я ощущала его теплоту и искреннюю поддержку. Как жаль, что по жизни общались мы с ним очень мало...