А НЕВЕСТКА СМЕЁТСЯ и ПЛАЧЕТ (роман)

Мы не умеем радоваться. Не все и не всегда, но не зря же нашу нацию называют хмурой? Вот и я в день свадьбы вместо радости с утра лью слёзы. Почему? Да я и сама не знаю. Сентиментальная блажь? Сожаление, что в такой знаменательный день никого из родни у меня не будет? Страх перед неизвестностью? Неуверенность в правильности решения? Наверное, подобные вопросы одновременно скопились в моей головке с красивой свадебной причёской, а ответов на них не было. Что в таком случае делают молоденькие девушки в двадцать лет? Вот именно, дают волю слезам. В моей комнате в студенческом общежитии на самом видном месте висит плакат: «Маша плюс Саша, равняется Любовь!». Он появился тут в то время, пока я делала причёску в парикмахерской. Может быть, именно плакат вызвал этот поток слёз? Ой, не знаю. Наверное, все невесты перед таким ответственным событием плачут. Всё-таки не каждый день выходишь замуж! Через полчаса печальные и тревожные мысли улетучились, сомнения развеялись, а слёзы высохли. Скоро придёт свидетельница, будем готовиться к поездке во Дворец бракосочетания. Жених со свидетелем приедет за нами через два часа.

В Сибири, по моим ощущениям южанки, есть только два времени года — суровая зима и жаркое лето. Нынешний март 1972 года стал исключением, под тёплым весенним солнцем огромные сугробы на глазах превратились в жалкие грязные островки, но в лесу снегу ещё осталось много. Сильные морозы за сорок ослабли, и было достаточно тепло, всего минус пять. До машины можно проскочить в платье. Девчонки, соседки по комнате и по совместительству подружки, убежали на лекции, оставив меня одну. Наверное, будь кто-то дома, я бы так не расклеилась. Не в моих правилах плакать на людях, я не принадлежу к тем барышням, которые разводят мокроту по любому поводу. Никто из подруг за четыре года учёбы не видел моих слёз. Девушка я решительная, с твёрдым характером, волевая, сильная и для своих лет, ну очень самостоятельная! Решение выйти замуж за Сашу с соседнего факультета я приняла без советов подружек. А тем более родственников, оставшихся в далёком южном городе.

Отзвенел последний звонок. Прошли школьные экзамены, а потом и выпускной бал. Мы с подругой Милой гуляли по любимой аллее, на которой перед экзаменами мальчишки из нашего класса срезали розы, и делились планами на будущее.

— Давай уедем далеко, далеко, например, в Новосибирск, — предложила на полном серьёзе Мила. – Знаешь, мне так надоела мелочная опека мамы, что я боюсь по жизни остаться совсем одной. Мало того, что Бог внешностью обделил, так ещё и мать прохода не даёт. Я должна ей докладывать о каждом своем шаге, обо всех подругах и друзьях. Я тебе не говорила, что у меня наклёвывался роман с парнем из параллельного класса? Да что толку говорить! Всё равно ничего бы не вышло. В девять часов я должна быть дома, иначе у мамы будет сердечный приступ.

— Так она же тебя никуда не отпустит, — резонно заметила я.

— Мы с папой решили ей ничего не говорить до самого отъезда. Я уже вещи потихоньку собираю. Решайся, поедем вместе!

С Милой, полное имя которой Милена, мы начали дружить в старших классах, после того, как моему отцу на производстве выделили трёхкомнатную квартиру во дворе буквой «П», где и жили многие одноклассники. Я шла на медаль, а Мила была, как тогда говорили, хорошисткой, причём, по некоторым предметам она чуть-чуть не дотягивала до заветной пятёрки. Как-то после уроков мы шли с ней домой и она робко спросила:

— Маша, а ты не могла бы со мной позаниматься математикой и английским? Мне обязательно в аттестате по этим предметам нужны отличные отметки, в институт именно их нужно будет сдавать.

— Почему и не позаниматься? Только не у меня, ты же знаешь, что у мачехи двое маленьких детей?

— Да? А я и на знала, что ты с мачехой живёшь!

— Мила, только специально в классе никому не говори, я не хочу, чтобы меня жалели. А начать можем прямо сегодня!

— Хорошо, у вас есть телефон? Я тебе позвоню, мне тоже с мамой нужно наши занятия согласовать. Она у меня дотошная, обо всех моих знакомых и друзьях я ей обязана докладывать.

Этим вечером, пройдя отбор на звание подруги Милы у её мамы, я впервые пришла к ним домой. Хорошо, что я девушка сдержанная! А то бы ходила по квартире и ахала. Выросшая в семье со скромным достатком, я никогда не видела такой роскоши! В семидесятые годы прошлого столетия купить шикарную импортную мебель могли себе позволить только люди, обладающие властью или «блатом». В Советском Союзе ещё не было бедных и богатых, все жили примерно одинаково, кроме номенклатуры. У Милы отец занимал высокий пост на железной дороге, получал приличную зарплату и мог «достать» с каких-то складов мебель, самый лучший холодильник «Бирюза», стенку из натурального дерева, хрустальную люстру и большой цветной телевизор. А во многих семьях и чёрно-белый не могли себе купить. Стояли за ним в очередях, которые создавались в профкомах на производстве. На полках обычных магазинов товаров не наблюдалось. Если по какой-то счастливой случайности в магазин завезут дефицитные вещи, то очередь выстраивалась такая, что приходилось стоять часами. Наверное, в такое с трудом верится в наши дни изобилия...

У Милы в трёхкомнатной квартире была своя комната, там стоял письменный стол с выдвижными ящиками, застеклённый книжный шкаф с полными собраниями сочинений классиков, раскладной диван. Вся обстановка говорила не только о достатке, но и о вкусах хозяев. Тут цвет штор сочетался с цветом обоев, на полу лежал небольшой ковёр, а на подоконнике цвели алые герани. Я внимательно разглядела комнату и вздохнула:

— Везёт же некоторым! Отдельная комната! А мне приходится спать за занавеской в одной комнате с братом. Вечером он кричит, чтобы я выключала свет, а мне нужно уроки доделывать или хочется почитать. Ругаемся с ним каждый день!

— Теперь допоздна можешь у меня уроки делать, здесь мы никому не мешаем. — Мила не скрывала радости, что я согласилась вместе заниматься и подтянуть её по нужным предметам. Усилия мои не пропали даром — у Милы в аттестате скромно выделялись две четвёрки среди остальных пятёрок. Теперь она не боялась вступительных экзаменов и мечтала оторваться от родителей.

Я тоже решила поступить в университет, только отец настаивал на том, чтобы я поехала в Москву. Наверное, я бы так и сделала, если бы подруга не предложила поступать в Новосибирский университет. Когда я увидела проспект этого престижного вуза и снимок городка, где он стоит, я влюбилась с первого взгляда.

Так мы с Милой оказались в Новосибирском Академгородке и подали документы в университет, правда, на разные факультеты, я на иняз, она на экономический. Конечно, Миле пришлось нелегко. Мать закатила истерику, кричала и плакала, пытаясь оставить дочь дома. И только отец, мудрый и любящий, понял, что пришла пора отпустить девочку в самостоятельную жизнь.

А жизнь непредсказуема, она подбрасывает свои сюжеты. Милене не хватило одного балла, чтобы стать студенткой дневного отделения. Она решила учиться на вечернем отделении, куда её зачислили с набранными баллами, и начать работать на почте. Куда там! Мама забросала её телеграммами с требованием вернуться домой и каждый день или через день вызывала на переговоры. Мила продержалась два месяца. Она уже устроилась на работу и нашла общежитие, когда получила очередную телеграмму:

— «Срочно выезжай! Мама лежит в больнице. Отец.»

Ей ничего не оставалось делать, как уехать к родителям. О самостоятельной жизни теперь можно и не мечтать.

Я провожала Милу на вокзале и сдерживалась, чтобы не расплакаться. Я в семнадцать лет считала себя взрослой и не позволила бы родственникам приказать мне вернуться, а Мила, поздний и единственный ребёнок, поступить с мамой жестоко не могла. Да и выбора у неё не было. В ноябре уже выпал снег, и мы стояли на перроне, взявшись за руки, замёрзшие, в лёгких ботиночках и демисезонных пальто. А снежинки падали на наши лица, превращаясь во влагу, и не поймёшь, где слёзы, а где вода. Расставаться всегда трудно. Я осталась совсем одна…

— Маша, ты о чём задумалась?- Марина дотронулась до моего плеча. — Не нравится мне твоё грустное лицо! У тебя сегодня свадьба!

— Да вспомнилось мне, как я попала в Сибирь. До революции сюда ссылали, а я добровольно приехала! Ехали с подругой, только она вернулась домой, а я, похоже, проживу тут всю жизнь. Саша — он ведь коренной сибиряк! И родственники его живут не далеко от Байкала. Он мне как-то сказал, что маму на старости лет к себе заберёт. Чтобы я готова была жить со свекровью. Чудной! До старости далеко, зачем загадывать?

— Маша, а ты виделась с будущей свекровью? — обеспокоенно спросила свидетельница.

— Да, мы с Сашей ездили к ним на каникулах. Она мне понравилась, простая женщина, и, как мне показалось, добрая. Меня встретила как родную! Сразу дочкой начала называть. Мне так непривычно! Никто дома меня так не называл! Мне кажется, я ей понравилась!

— Вот и хорошо! Свекровки знаешь какие злые бывают! А всё потому, что жена уводит от неё сына, и он теперь будет сначала у жены спрашивать совета, а потом уж у матери. Не всем дано такую ситуацию принять, и тогда уж держись, молодая жена! Мало не покажется!

— Марина, а у тебя откуда такие познания? Напугаешь сейчас!

— У меня старшая сестра замуж вышла, и ей пришлось жить в семье мужа. Каждый день прибегала к нам и жаловалась на свекровь, которая влазила во все их с мужем дела. Чуть до развода не дошло! Ушли жить на квартиру.

— Так у меня свекровь далеко! Так что мне скандалы из-за неё не страшны.

— Ой, Маша, не зарекайся! Мне частенько мама говорила: «Жизнь протянется, всего достанется!» Что-то у нас тема какая-то, нашли о чём говорить! Ты мне лучше честно скажи — ты любишь Александра? А то у меня сложилось впечатление, что он с тебя пылинки сдувает, а ты позволяешь их сдувать.

— Мариш, мы давно с тобой дружим, а ты мне такие вопросы задаёшь! Конечно, люблю! Только я не могу при людях выражать свои чувства, и считаю, что и не надо этого делать. Есть любовь-страсть, а есть любовь-дружба, так для замужества страсть не очень подходит. Перегорит и пепел оставит. Главное, я в нём и в себе уверена, что из нас будет хорошая пара, и мы сумеем создать прочную семью. Ладно, заболтались мы, давай уже платье надевать, скоро Саша с Аликом за нами придут!

Длинное белое платье из жатой ткани я шила сама. Всегда мечтала выйти замуж в длинном! Над моей кроватью в бабушкином доме висела картина «Неравный брак», я жалела молодую невесту, выходившую за старика, но в то же время любовалась её нарядом. Как же она хороша в нём была! Я представляла себя в этом платье, а рядом молодого и красивого жениха. Я его даже во сне видела, высокого, голубоглазого, с русыми волосами и ямочкой на подбородке. И мечта моя сбылась! Саша отвечал всем моим требованиям, внешность я уже описала, а по характеру спокойный, рассудительный, ответственный и добрый. При всех своих положительных качествах ещё и занимался альпинизмом, не пил и не курил. Тёще цветы дарить не нужно, мачеху в её роли я представлять Саше не стала. Так что с женихом, можно сказать, повезло!

Свадебное платье не было похоже на то, с картины, но оно подчёркивало мою стройную девичью фигуру и отличалось тем, что я весь перед расшила жемчужными бусами, а Саша сделал мне из них настоящую корону принцессы. В то время, как я уже упоминала, в магазинах даже ткань на платье можно было достать с трудом, а в свадебных салонах, кроме туфель и тёмных костюмов для жениха, ничего не продавалось. Костюм Саше мы там и купили. И похож мой суженый был на принца из девичьих снов, только ни у него, ни у меня, в приданое не предлагалось пол-королевства. Мы оба воспитывались в небогатых семьях, где родители, как тогда презрительно говорили, крестьянски-пролетарского происхождения. И в этих семьях мы первые стали студентами, причём, своими силами поступили в университет и скоро получим высшее образование. Мы с ним стояли на одной социальной ступеньке, перебивались на одну стипендию и с надеждой смотрели в будущее.

Я не знала такой приметы, что платье на свадьбу самой шить нельзя. Мне об этом сказали уже на розовой свадьбе, десятилетии с того памятного дня, когда нас официально объявили мужем и женой. Мы смеялись и всем говорили, что в плохие приметы не верим!