Безумие: «За расставаньем будет встреча!»

(Секретные материалы. Дело № TIXLK84940)
«Дело это весьма необычное, поэтому история не получила широкого распространения, но и умолчать о ней представляется невозможным»
***
Сергей Лаврентьевич — видный учёный с заслуженными званиями Академии Наук, закончивший отделение квантовой физики, недавно потерял жену, народную артистку Российской Федерации Любовь Запретную. Когда-то студентами, совсем пацанами, желая доказать, что лирика не чужда квантовой физике, вместе с друзьями, бегали в театр, где юная Любочка играла то Джульетту, то Кармен; знакомясь с молоденькими актрисами, приглашали их на шашлыки и в рестораны; и завоёвывали сердца дам цветочными и сладкими подношениями. Будущая тёща Варвара Степановна, будучи простой гардеробщицей при театре, очень противилась браку своей подающей надежды звёздочки с молодым повесой, занимающимся чёрти-чем, по её выражению, вместо того, чтобы найти себе сытное надёжное место, и думать о благополучии жены и тёщи. Но через её наставления и ворчания, Любочка всё же вышла за него замуж, что положило начало нашей неправдоподобной истории. Но чтобы не разочаровать заинтересованных читателей, сразу оговорюсь, что последствия её настолько безумные, а опасность повторения столь велика, что сказать наверняка, каким образом закончилась она и закончилась ли вообще, не представляется возможным. Может быть, Сергей Лаврентьевич, совершив нечто ужасное, поплатился в конечном итоге и своей жизнью. Может быть, он себя прекрасно чувствует, где-нибудь в потайном кармане вселенной, прибывая с любимой по ту сторону добра и зла, в мире любви и согласия, оплаченного великой жертвой невозможного самоуничижения и падения. Конечно, что-то скрылось от нас, столь запутанной она представляется, что-то предстоит додумывать самому читателю, но знать о ней стоит, ибо предупреждён, значит, — вооружён! И в будущем, возможно, тогда не возникнет соблазна повторить что-либо подобное, хотя мечтать о том, чтобы стать властелином времени и пространства человечество, вряд ли, перестанет! Потому и соблазн велик! Но начнём саму историю!
23 февраля, когда все друг друга поздравляют с мужским днём и Защитника Отечества, Любочки не стало. Но будучи ещё молодым балбесом, как говаривал о себе сам Сергей Лаврентьевич, он торжественно поклялся Любе и её матери, что вернёт её хоть с того света, хоть с другого измерения, и в настоящем его – хроноимпульс, действительно, способен был проколоть время и пространство. Сегодня был тот день и час, когда время страшной клятве было принесено в жертву, и должно было исполниться задуманное нынче, то, в чём когда-то он клялся именем Богов. Тянуть не имело смысла, и он без особого паритета к сакральной минуте истины, включил аппарат, над которым работал всю жизнь, чтобы сказка стала явью; чтобы любовь его не кончалась, и чтобы вернуть себя во времена, когда он был счастлив одной Любовью! И возможно, выкрасть её из того прошлого, где она пребывала в добром здравии, пока ещё живой и здоровой!
***
— Вы кто? Что вы здесь делаете?
— Вы меня не узнаёте, Варвара Степановна?
— Как же я могу вас узнать, если я вас впервые вижу!
— Я к Любе!
— К Любе? Вы себя в зеркале видели? Она же несовершеннолетняя!
— Неужели я так прокололся? Сколько ей?
— Четырнадцать, негодяй! Всего лишь четырнадцать!
В тот раз Сергей Лаврентьевич отступил. В тот раз она побила его зонтиком. Чувства матери можно понять. Но можно понять и чувства мужчины, не желающего мириться с потерей, тем более ничего бы театр не потерял, если бы Любовь Михайловна не выехала спешно на капустник, посвящённый праздничному Дню, тогда бы она не попала в аварию, осталась цела и невредима. И истории не было бы в помине! Но весь мир держится на историях! Вот и наша случилась! Продолжим повествование.
***
Таким образом, снова и снова прицеливаясь хронометром, Сергей Лаврентьевич не раз натыкался на тёщу и тумаки, пока, наконец, та не сдалась и, позвав Любу, изобличила её в грязной связи с пожилым джентльменом; и для сокрытия греха, благословила отпирающуюся, «в соплях и слезах», девушку — на честный брак. После чего, немало не сомневаясь, Сергей Лаврентьевич, — не взяв в расчёт всей полноты картины парадокса, — привёл убитую таким поворотом дела, девушку к себе домой. Собственно, в дом своей матери, растившей его без отца, который, по её словам, погиб при несчастном случае. Как любил подразнить её, не желающую вдаваться в подробности этого, юный Серёжа, требующий правды и только правды, — «при спасении утопающего при пожаре в несчастной любви»; и собственноручно, можно сказать, познакомил Любашу, подающую надежды актрису, с собой молодым. Как сейчас, он помнил себя Серёжей, словно громом поражённым, уверенным в том, что встретился с собственным отцом, оказавшимся живее всех живых; да ещё обхаживающим красавицу, которую решительным образом задумал отбить в свою пользу; а добившись своего, очень гордился этим!
В тот раз, Сергей Лаврентьевич, смущённый, ретировался, узрев свою молодую маму, в сравнении с которой сейчас выглядел её отцом. Серёжа решил, что мама скрывала связь с мужчиной, значительно старше её по возрасту; успокоившись этим объяснением, перестал терзать маму вопросами об отце. А той казалось, что в связи с произошедшим событием, вопросы должны были только начаться! Она-то думала, что их навестил отец её прежнего возлюбленного, которого она столь долго скрывала от сына. Удовлетворившись наступившим миром в семье, никто не поднимал больше вопроса об отцовстве. А Сергей Лаврентьевич повторно не осмелился посетить своё жилище, занятое о ту пору собой молодым.
***
В другой раз будущая тёща, засомневавшаяся, что её согласие на брак Сергея Лаврентьевича с юной Любушкой, было истолковано в первый раз правильно, сама стала намекать чересчур настойчиво, что раз ягодки с полянки собраны, надо бы и банки с компотом закатать, и маленький банкет «для своих» устроить! И предлагала тут же выбрать дату, и потихоньку в ЗАГСе оформить официально регистрацию, а не прятаться уже от неё – «сколько можно»! Сергей Лаврентьевич, и правда, зачистил в квартиру тёщи, надеясь теперь в честной битве с самим собой молодым выиграть приз, юную Любушку. Но и тогда молодость и реальная картина жизни победила. Новые пазлы, однажды уже сложившейся картины реальности, не желали складываться в пользу Сергея Лаврентьевича. Тогда, в довершение картины, в комнату вошёл он, молодой, и отбил кое-как у себя же, старого пердуна, свою Любушку – голубушку. Тёща стояла с разинутым ртом, не в силах что-либо предпринять! Сергея она видела в первый раз, но от неё не укрылось сходство между двумя персонажами настоящего и будущего. И позже она Любушке не раз советовала выбирать умом, хотя сердцу и не прикажешь, чем абсолютно запутала ту в своих решениях. Всё же солидность и устойчивое положение одного выгодно выделяло его на фоне шалопайства и дерзкого поведения другого. И что уж, греха таить, если этого другого ей не раз приходилось ставить на место, то со временем, того первого она стала уважать, привечать, потчевать и слегка кокетничать: «Ах, чем чёрт не шутит! Может, сам Бог послал Вас к нам!» — Так и читалось, к ней!
***
Несколько раз отступал в своё одинокое настоящее, сдавая постепенно завоёванные позиции в прошлом, порождающем новое будущее, Сергей Лаврентьевич. Ему стало казаться, что он, как мазохист, растягивает свои мучения во времени, ни в силах отнять единственную любовь свою у себя самого, молодого повесы. Пазлы не складывались. Само пространство – времени было на стороне нормального хода событий, в последовательности хронометража, как не пытался он вставлять новые нарезки в отснятую киноленту жизни.
***
Следующую попытку успешной вряд ли можно было назвать. Только появившись во временной паузе, он получил дипломатом по голове от самого себя в молодости. Юнец безусый сначала вдарил, а потом начал выяснять, кто он и какими судьбами здесь оказался. Сергею Лаврентьевичу и здесь ничего не оставалось сделать, как только ретироваться, предупредив самого себя, борзого и раннего, чтобы никуда не пускал Любу 23 февраля. И вообще, лучше поменял профессию на вкус мамы невесты, да и Любе не мешало бы сделать тоже, чтобы даже повода не было срываться и лететь, сломя голову, навстречу бензовозу. Однако и отказываться совсем от ставших дорогими сердцу, посещений квартиры тёщи, Сергей Лаврентьевич уже не мог или не хотел. Для него стало казаться возможным, оставаться на правах почётного гостя в доме дорогой сердцу Любушки, ныне, всячески опекаемым и обихаживаемым её матерью. Он даже стал подумывать узаконить, некоторым другим образом свои посещения любимого в мире места.
***
Впрочем, вернув, казалось, время на круги свои, Сергей Лаврентьевич, обрёл на какое-то время островок счастья былого, ибо в комнату вошла обожаемая тёща, и позвала на блины, упрекнув мимоходом, что нынче не модно выставлять свою жизнь на погляденье гостей, увешивая стены фотографиями. Нынче это делают в социальных сетях, «В контакте», «Инстаграмме», «Одноклассниках», «Вацапе» и других программах. А наш уважаемый работник ножа и топора безнадёжно отстал от жизни. Последними словами Варвара Степановна вогнала Сергея Лаврентьевича в ступор. – «Когда же он имел неосторожность рассказать ей, как предпочитает декорировать стены своей ныне холостяцкой квартиры?»
— Я стал бандитом? – После сакраментального вопроса, вернувшийся в своё настоящее время, бывший профессор начал лихорадочно изучать фотографии на своей стене. Раньше он не имел обыкновение завешивать сценами из личной жизни стены жилища. Неожиданным образом нахлынули воспоминания об окончании кулинарного техникума, годы практики заграницей в лучшем ресторане Лондона. Ключи от сейфа с хроноимпульсом, и сам аппарат, напоминающий ручное оружие, теперь постоянно были при нём.
На фоне настоящих воспоминаний, память об этом ютилась на периферии его мозга, сформированная новой реальностью. В новой реальности, как он теперь помнил, высокопрофессиональный повар Сергей Лаврентьевич сражался с самим собой, профессором физмата отделения квантовой физики. Другой Сергей Лаврентьевич, из параллельной реальности продолжал оставаться им прежним. Он мерцал светом фосфоресцирующей лампы; то и дело то появлялся, то исчезал, фантомом фата-морганы, у границы двух тёмных граней настоящего и будущего, борясь с ним за средство попадания в другое время! Одарённый новыми воспоминаниями, высокопрофессиональный повар Сергей Лаврентьевич победил профессора физмата, вырвав хроноимпульс из рук его, нереально материализующегося из ничего, прямо из воздуха, — проигравшего ему, простому повару, со всей своей квантовой физикой, постулатами света, являющегося одновременно волной и материей, — вырвал в свою пользу аппарат, напоминающий оружие, позволяющий владеть временем и пространством! И он помнил, как с ним управляться! Знание было в самих руках, привыкших разделывать мясо на шашлык, так же крепко, как умение владеть ножом, на скорость шинковать капусту, или управляться на манер жонглёра у плиты с кухонной утварью. Нынче он легко мог вернуться в разницу трёх-пяти минут в место, с которого минуту назад отбыл. Он вернулся туда же, откуда только что исчез, но успел за это время вспомнить всю свою новую жизнь, где он, послушавшись отца, как он тогда считал, забросил аспирантуру и поступил в кулинарный техникум, вызвав тем самым шок у всех знакомых!
— Ну, думаю, как не посмотри, у меня зятёк будет с юмором! Что у Вас, что у Сергея его не занимать! Он идёт просто по вашим стопам, след в след! Я давно подозреваю, что это наследственное! Когда же вы нам признаетесь, что вы отец Сергея! Вы же одно лицо! Серёжа хоть и ревнует вас к Любушке, но чувствуется, что прислушивается к вашим рекомендациям и наставлениям! Но после того как Сергей занял первое место в конкурсе поваров на разделке говяжьей туши, я взяла за обыкновение так звать поварское дело! Вы как будто первый раз слышите! – Как ни в чём не бывало, продолжала с того места, где остановилась, разговор с ним тёща, словно он и не пропадал! — Удивительная, конечно, история, как вас, отца и сына, одновременно у одной юбки заклинило! Я бы посмеялась, если бы этой юбкой не была моя дочь! – Подтверждения своим озвученным мыслям Варвара Степановна не услышала, но ей того и не требовалось, она была вполне уверенная в себе и своих выводах женщина.
— Ах, да! Так я не бандит?
— Ещё какой! Жаль не настоящий! Ведь у бандитов есть брильянты! А они друзья девушек!
— Бандиты или брильянты!
— Как правило, одно без другого не бывает! Но ты не настоящий бандит, потому что брильянтов у тебя нет! Только Грамоты и Дипломы! У меня сегодня в глазах двоится, упарилась у плиты! Пойду, вздремну! – Сергей Лаврентьевич оглянулся. Рядом стоял ещё один Сергей Лаврентьевич, сложив на груди руки, и осуждающе покачивал в его сторону головой. Вскоре он начал мерцать и совсем исчез.
— А хроноимпульс?
— Хрено-что? Это что, заправка?
Одна из фотографий убедила Сергей Лаврентьевича в догадках, что он стал поваром. Возникший вновь за спиной Сергей Лаврентьевич только что вложил в руки её своему двойнику, хотя, пожалуй, даже, уже тройнику. Воспоминания о том моменте жизни, быстро догнали запечатлённое на фото событие посвящения в профессию.
— Где Люба?
— В театре! Где ей быть!
— Она играет на сцене?
— Нет, конечно! Также на гардеробе! Она рассказывала, что они с Серёжей заключили соглашение, она уходит из артисток, он — из института! И подтолкнули их к этому вы, Сергей Лаврентьевич, не так ли? Моя восходящая звёздочка! Личная жизнь требует слишком больших жертв! Может, поэтому вы никак не женитесь? Может, вы до сих пор влюблены в мать Серёжи? Или в вас проснулось отцовское чувство и победило любовь к моей девочке? – Ответов на вопросы Варвары Степановны не последовало, но они ей и не были нужны. Это была привычка рассуждать вслух, и молчание было воспринято, как знак согласия. Вопросы были риторическими, и видимо, ей казалось, что она на верном пути по части своих догадок.
— Какое сегодня число?
— Я уже поздравляла вас с Днём армии и флота, впрочем, для всех теперь это праздник мужчин и День защитника! Кстати, Сергею звонили из ресторана, и просили выйти на работу! Как бы ему передать? У них какая-то делегация учёных — перчёных! Крутых перцев науки и техники! А звонят, представьте, сюда! Теперь вы понимаете, что у них всё серьёзно, и вы проигрываете схватку с молодостью? Но это же ваш сын! И вы можете порадоваться хотя бы за него!
Сергей Лаврентьевич схватился за голову!
— Надо было взорвать этот бензовоз раньше! Люба должна быть со мной!..
— Как с тобой? Так ты всё-таки здесь из-за Любы, не из-за Сергея? Не из-за его матери? Вообще-то, у них уже назначена дата росписи в ЗАГСе для узаконивания отношений! И они надеялись, папаша, на ваше благословение, кстати!
Он бросился вон из комнаты.
— И уж, конечно, не из-за меня… — тихо, с сожалением договорила она.
— В каком ресторане работает Сергей?
— Ты что? С ума сошёл? Его там нет! Он где-то гуляет! Он работает в «Олимпе»! – кричала она вслед сбегающему по ступеням лестничной клетки Сергею Лаврентьевичу. — «Санта – Барбара» просто! Ну, и зятёк кому-то достанется! Ревнив, как сто индейцев! Того и гляди, с кого-нибудь скальпель снимет!.. Ты опять здесь?.. Когда ты вернулся?.. Я не заметила… Разве ты не убежал сейчас, сломя голову, вниз по лестнице? – Тут же вопрошала она стоящего перед ней нового Сергея Лаврентьевича.
— Куда именно я пошёл? – Спрашивал тот её.
— Ты забыл название ресторана? Я не знаю, что и сказать… театр у нас один, но ведь ты спрашивал про ресторан… — шептала та в задумчивости, растягивая слова, не в силах объяснить происходящее. — Так куда же ты собрался? За Любой в театр? Или вместо сына в ресторан? Ведь, Серёжа твой сын, не так ли?
— В какой?
— Ресторан? По-видимому, в «Олимп»… но память у тебя никуда не годится… — также медленно, словно посттравматический пациент тянула она. — И помолчав, мстительно резюмировала. — «И ягодицы тоже, поди, сморщенные, старческие, а попка у мужчины не последняя деталь, что нравится женщинам, желательно, чтобы хоть она была тугой, если бумажник оставляет желать лучшего… Любушка всё правильно решила, ах, я старая дура… чуть было не сбила её с пути...
Сергей Лаврентьевич померцал, как новогодняя гирлянда, и растворился в мягком полумраке комнаты, как сахар в кипятке.
— Пойду, всё-таки, прилягу. Мне что-то нехорошо. Бедная Любочка! Зря я советовала ей идти за него! Он бы её угробил! Она всё правильно решила! Молодость — недостаток, который быстро проходит, а горбатого — могила исправит...
Без объяснения причин, Сергей Лаврентьевич увёл Любушку из театра домой, заставив бросить гардероб с шубами и пальто, что, конечно, вызвало недовольство начальства сразу, с последующим увольнением безответственной работницы в окончании спора. Оставив Любу дома на попечение её матери, строго – настрого приказал той глаз с неё не спускать! Сам же пришёл на работу в ресторан вместо Сергея, представившись дипломированным поваром и его отцом, а за доказательствами того далеко ходить не надо было, всего лишь прыгнуть в своё новое прошлое… Через некоторое время, когда он уже разделывал большим мясорубочным ножом телятину, ему вдруг сообщили, что Люба, невеста его сына, сидит в зале ресторана. И не одна! А с членом делегации крутых перцев науки! – «Хорошо, что не с Серёгой!» – промелькнула подлая мыслишка в голове у Сергея Лаврентьевича. Как был, в окровавленном белом фартуке, в поварском колпаке, с ножом-топориком в руке, вбежал он в зал и остановился у столика, где сидела его юная жена с ним самим, но только в образе профессора квантовых физико-математических наук, что-то нежно шептавшего ей на ушко, смеющейся и довольной жизнью!
— О! Тёзка! Будем знакомы? Объясняю вот, нашей жене, о парадоксе квантовой физики вещей; мой хроноимпульс, неожиданным образом, создал замкнутую цепь, последующих событий, некую петлю времени, которую невозможно распутать, благодаря чему, все мы здесь сегодня собрались!
— Да уж! Как здорово! Что все мы здесь сегодня собрались! Ты, конечно, ощущаешь себя настоящим, а меня парадоксом? Так, ведь? Я тебе помогу! Хочу сказать, что для меня – парадокс – ты! И если эту петлю времени невозможно распутать, то давно пора разрубить мечом, как разрубил гордиев узел Александр Македонский, меча нет у меня, но есть этот нож, которым мы разрубим то, что невозможно распутать! Тебе ведь тоже кажется, что нас стало слишком много для одной женщины?..
С этими словами уверенным профессиональным движением руки, повар Сергей Лаврентьевич рассёк грудную клетку профессора Сергея Лаврентьевича. — Как когда-то жрецы Египта приносили жертвы своим злым Богам, раздвинув пальцами рёбра, он вырвал из груди ещё живого учёного трепещущее сердце, любящее Любовь Михайловну так, как никто в этом мире, бросившим к ногам любимой карьеру, звания, почёт и уважение, поспорившему со временем и самой смертью! Он слишком хорошо знал, где находится это сердце!
— Это я, любимая, изменил время и судьбу, изменил призванию и науке, это я, ради того, чтобы ты жила, изменил наши биографии в книге судеб, и сами судьбы! Во имя любви и жизни попрал смерть! Так прими это сердце, съешь его, пока оно ещё горячее, а хочешь, я поджарю его на вертеле! Отличный шашлык! Маринадом служила сама любовь! Само безумие! Страсть! Интеллект! Преступление против законов вселенной, времени, жизни и смерти! Возьми его любимая! И запомни! – Его уже скрутили крепкие руки охранников! Была вызвана нелишняя в данной ситуации полиция и совершенно бесполезная «Скорая Помощь»! Перекрикивая сирены машин, слышимые с улицы, гул и ропот голосов изумлённых свидетелей варварского действа, Сергей Лаврентьевич, почти заклинал: «Любимая! Помни меня! И знай! За расставаньем будет встреча!»