Дарья

Пальцы яростно стучали по клавиатуре, печатая сообщения. И было отчего злиться. Этот Алексей Москалёв, которого посадили за антивоенный рисунок его дочери Маши, вышел из тюрьмы. Когда его сажали, Дарья сначала со злорадством представляла, как его доченьку «перевоспитают» — так, что отца родного знать не захочет. Но нет — вот бежит к нему, обнимает. Дарья вынуждена была открыть окно, чтобы не задохнуться от нахлынувшей на неё волны ненависти. «Воровал гусей, спал с дочкой, а у либерастов он герой!» В глубине души Дарья и сама сомневалась в правдивости этих слухов, но очень уж эта семейка испортила ей настроение.

— Мам, дай денег!

Увлечённая праведной местью, Дарья не заметила, как в комнату вошёл Стас. От него несло перегаром.

— А хрен тебе! — отозвалась Дарья. — Посмотри на себя — уже бухой, как собака!

— Я сказал, денег дай! — голос сына становился всё более угрожающим.

— Не дам!

Поняв, что добровольно мать не расстанется со своими кровными, Стас полез в сервант и сунул руку в коробку.

— Стой!

Дарья схватила сына за руку, пытаясь остановить, но тот, размахнувшись, ударил её кулаком по лицу. Женщина, не удержавшись, упала. Стас же выгреб все банкноты и ушёл.

Когда дверь за сыном захлопнулась, Дарья встала с пола и нащупала пальцем нос. Перелома вроде бы нет, однако ладонь оказалась вся в крови.

«Эх, Стас! — с тоской думала Дарья. — Избаловала тебя мамка! Пороть надо было почаще — может, вырос бы человеком! А так весь в папочку!».

Её первый мужчина и единственный официальный муж тоже был не дурак заложить за воротник. Бухал, как не в себя, пока однажды, возвращаясь с дружеской попойки, не упал в сугроб. Наутро его нашли уже окоченевшего.

Дарья, тогда ещё молодая, естественно, не хотела упускать своего женского счастья. В её доме стали появляться мужчины, имён которых она даже не помнила. Пили, гуляли, веселились, но замуж звать не торопились. Пятилетний Стас был явной помехой семейному счастью. Пришлось его отправлять к своей мамаше, к бабке, то есть. Тем более что та не возражала. На радостях даже напилась так, что дом чуть не спалила. Но ведь не спалила же. А вот внука разбаловала — ничего ему не запрещала, не била, даже иногда кормила конфетами, которые он любил.

Дарья же с мужиками как-то не везло. Один оказался женатым, хотя клялся, что вдовец. Обман раскрылся, когда его «покойная» жена чуть не выдрала Дарье все волосы, пообещав в следующий раз облить кислотой.

Другой в пьяном угаре отмутузил так, что Дарья попала в больницу со сломанными рёбрами, и пока она там валялась, нашёл себе другую бабу.

Встречались и такие, которым нужен был секс без обязательств. Альфонсы, любители пожрать и выпить за чужой счёт, которые, как только заканчивались деньги, испарялись в неизвестном направлении.

Один был более-менее путёвым, то и дело баловал Дарью золотыми украшениями. Так его потом посадили за воровство, и он в камере повесился.

Следующий за ним оказался жутким ревнивцем, который, как потом выяснилось, сам был ещё тот ходок налево. В итоге его увела Верка, лучшая подруга. Чтоб она сдохла, змеюка подколодная!

Был ещё один, который обобрал, оставил без квартиры, пришлось перебираться к матери. Та уже от пьянства почти не ходила, и Дарья сдала её в дом престарелых. Стасу на тот момент уже было восемнадцать, и взрослый он уже не мешал. Тем более не до того ему было — сам приводил домой девок.

Дарья точно не знала, сколько у неё внуков, однако ни на одной из них он так и не женился. Он и тогда выпивал — не без этого. Но кто ж мог подумать, что к своим тридцати годам он превратится в законченного алкаша, который ни во что не ставит родную мать? Может, это нелепая случайность сделала его таким? Или всё-таки закономерность с такой-то бабушкой?