Этта. Глава 11

Этта. Глава 11

Когда мы приземлились на посадочной площадке административного центра, я с радостью увидел стоящий на ней модуль с «Конунга». Значит, всё не так плохо, как я думал. Разбирательство не только моего дела, но и результатов работы контрольной экспедиции XL17е будет происходить здесь же, а, следовательно, и вся наша команда будет принимать в нём участие.

Пока у меня оставалось время, я попытался оценить сложившуюся ситуацию. Невдалеке стояло ещё несколько посадочных модулей явно не из этой планетной системы – на них красовались коды Центра. Это значило, что дело XL17e приняло серьёзный оборот, и теперь моя судьба, как и судьбы других людей, уже не будет иметь никакого значения. Иначе столь высокие лица сюда не прилетели бы. Вдохнув пыльный воздух посадочной площадки, я вошёл в открывшиеся передо мной двери, хотя правильнее было бы сказать, меня туда «вежливо» втолкнул конвой.

Десантники с «Коалиции» усадили меня у входа в зал заседаний, сказали:

— Ждите здесь, — и передали под стражу офицерам Центра.

Через некоторое время двери лифта опять раскрылись, и вошли те, кого я был рад видеть! Я вновь увидел своих друзей, они зашли и тоже стали ждать. Несмотря на окрики конвоя, я успел им вымолвить «43», на что Марк Карлен ответил «57». Когда он произнёс ответ на разницу «100» минус «43», цифры, служившие паролем, приободрили меня, я понял – они готовы и не подведут.

Радуясь, я не заметил, как вместе с Михаэлем Рамосом подошли старшие офицеры из службы безопасности. После их появления двери лифта открылись ещё раз, и из него вышло несколько десантников. Поддерживая и помогая идти, они ввели Андрея Богданова. Наши взгляды встретились, и я ещё раз убедился, что не ошибся в нём. В его глазах была жажда борьбы, и ответным взглядом он словно благодарил меня.

— Паркс, следуйте за нами, — прервали мои мысли офицеры Центра и, после дополнительного осмотра, ввели меня в зал заседаний, о котором я боялся подумать! Оно показалось настолько огромным, что у каждого, кто впервые попал сюда, возникал резонный вопрос: реально ли всё то, что он видит? Я и не подозревал, что когда-нибудь окажусь в подобном месте. Привычное восприятие пространства здесь теряло смысл, оно было изменено самой структурой помещения. Меня усадили на площадку на нижнем уровне, и вокруг спиралью поднимались другие. Я слышал, как наверху о чём-то говорили: там сидели люди, которые должны выслушать нас, наши доводы и вынести решение о том, что произошло на XL17е.

Когда глаза привыкли к освещению зала, и я, наконец-то, увидел высокопоставленных чиновников вживую, а не их проекции в голографическом изображении, как это было ранее. Одни из них с вниманием смотрели на меня, другие, забыв, что я сижу перед ними, о чём-то оживлённо беседовали. Даже тут внизу я чувствовал, что там идут ожесточённые дискуссии. Через несколько минут затянувшееся молчание стало меня раздражать. Было не понятно, сколько времени пришлось бы ещё сидеть перед комиссией, пока она обратит на меня внимание. Подождав для приличия ещё немного, я рискнул и, собравшись с духом, первым подал голос:

— Алекс Паркс для разбора своего дела прибыл.

— Ну, наконец-то! Перейдём к вопросу контрольной экспедиции XL17е. Судя по вашим отчётам и рапортам службы внутренней безопасности, у вас, Паркс, на планете возникли проблемы, — не церемонясь, произнесла женщина, которая, как я понял, была председателем комиссии.

Пренебрежительный тон, с которым ко мне обратились, едва не вывел меня из равновесия. Но я старался держать себя в руках, понимая, где нахожусь – от моих слов зависела не только моя судьба, но и других людей.

— Возникли, и не только в работе нашей экспедиции, но и у всей программы по изучению XL17е. Мы отправляли вам доклады о сложившейся ситуации. Как отстранённый от должности начальник контрольной экспедиции, прошу вызвать в зал членов нашей команды.

— Ваши сообщения мы получили, мы вызовем всех, кто потребуется. Для этого мы и сюда прилетели. Вам предъявляются серьёзные обвинения в неоднократном и грубом нарушении устава космофлота, — ответила председатель комиссии. — Отчёты вашей контрольной экспедиции мы уже изучили, но нас интересует ваше личное объяснение. Имейте в виду, от него зависит не только ваша судьба.

— Я дам его только после того, как будут выслушаны все свидетели по этому делу, — от неожиданной смелости меня сразу прошиб холодный пот.

Но всё-таки я сказал это и не зря – это сработало!

Они снова начали о чём-то оживлённо переговариваться. Через какое-то время в зал вошли офицеры из службы внутренней безопасности во главе с Рамосом, вслед за ними ввели и Андрея Богданова. Внутренне уже я был готов к этому моменту. Выслушав показания офицеров и Рамоса, комиссия из Центра, в лице той же самой женщины, обратилась к Богданову с вопросом, которого я и ожидал:

— Вам также предъявляются серьёзные обвинения. Объясните причины, заставившие вас нарушить присягу и пойти на поводу того, что вы называете «видениями»? Вы же офицер, десантник, вас учили, что не всегда можно верить своим глазам. Согласно присяге, вы были обязаны подчиняться только приказам командования, и не принимать решения под давлением других лиц.

— Я действовал согласно присяге. Там ясно сказано, что я обязан безоговорочно выполнять приказы и распоряжения, если они не ведут к гибели тех, кого мы защищаем, — ответил Богданов.

Я поразился стойкости его духа. Стоило на него взглянуть, и было видно, как он внутри себя он борется с сомнениями и болью от ранений. Очевидно, он и в самом деле был серьёзно ранен, когда дал мне возможность скрыться от Рамоса.

— Может, вы видели что-то неизвестное? Или кто-то воздействовал на вас в те минуты? — спросила председатель комиссии.

— Нет, ничего подобного не было, кроме того, что на базе косморазведчиков XL17е я увидел свою мать. Она умерла шесть лет назад по стандартному времени. Но в тот момент она была жива, и я говорил с ней, об этом я уже дал показания службе безопасности, — ответил он, умолчав о нашем разговоре у лифта.

— Расскажите, что в те минуты с вами происходило?

И Богданов, не задумываясь, ответил:

— Моя мать умерла шесть лет назад, но я увидел её живой, и она со мной разговаривала. В те минуты я попросил у неё прощения за то, что не мог быть рядом с ней в последние минуты её жизни. И она меня простила! — продолжая говорить, Богданов рассказал, как долго не мог простить себе, что, когда его мать умирала, его не было рядом, потому что он находился в дальнем космосе.

Я боялся, как бы он не сказал чего-нибудь лишнего, но я в нём не разочаровался. Богданов рассказал, как мы с Рамосом и их группой встретили Этту. Как «что-то», вжав десантников в стены отсека, могло легко убить нас, но почему-то этого не сделало. В тот момент он увидел свою умершую мать и разговаривал с ней. В зале заседаний воцарилась мёртвая тишина. Но через минуту стало слышно, как члены комиссии опять о чём-то заспорили, потом вновь обратили внимание на нас.

— Дело Богданова о нарушении присяги будет рассмотрено в отдельном порядке. Вы выводитесь из-под юрисдикции десантных подразделений. Вам предъявляются те же обвинения, что и Парксу. Вы также обвиняетесь в контакте первого уровня, не имея согласования и подготовки, — ответила председатель комиссии. — Ваши действия привели к ранению ваших товарищей и бегству арестованного. Вам понятна суть предъявленных обвинений?

— Да, — с трудом произнёс Богданов.

Он уже едва не падал с места, где сидел, и десантники удерживали его. Внезапно Богданова начало трясти так, будто бы его била судорога. Видимо на базе косморазведчиков с ним тоже произошло что-то необъяснимое, подобное тому, что случилось со мной в квадрате М11, когда Этта взяла мою голову в свои ладони и проникла в моё сознание. Я уже не мог молчать. Меня злило, как эти люди могли так легко судить о том, чего они не видели и не знали!

— Разрешите обратиться к уважаемой комиссии? – спросил я, опасаясь, что мне не дадут слова.

На верхних ярусах снова несколько минут о чём-то между собой оживлённо переговаривались и, наконец, ответили:

— С вами, Паркс, также будет отдельный разговор, но говорите. Мы слушаем вас.

— В тот момент Богданов выполнял мои указания, это я, как старший по званию, приказал отвлечь внимание Рамоса, – сказал я, полностью осознавая, чем грозит сказанное. — Он перестарался, не спорю, но этот человек не виновен в том, в чём вы его обвиняете. Он выполнял мой приказ. Прошу освободить Андрея Богданова от ответственности, я беру вину за его поступок на себя! Это я приказал ему сделать то, что он сделал.

На верхних ярусах воцарилась тишина. Люди из Центра, которые до этого смотрели на нас, как на подопытных кроликов, замолчали и перестали спорить. Андрея Богданова увели, и мне стало не по себе. В моём сознании продолжало просыпаться инородное нечто, к которому я ещё не привык. Это было то, что появилось после последней встречи с Эттой в квадрате М11, благодаря которой, я начал видеть то, что происходит в сознании других людей.

— Прошу вызвать в зал членов контрольной экспедиции XL17е, — попросил я, а между тем мне становилось всё хуже и хуже.

Мне стало не по себе от понимания того, что здесь будут только говорить и говорить, и это не ускользнуло от внимания тех, от кого зависела моя судьба.

— Паркс, вам плохо? Мы можем перенести слушание по вашему делу, — предложила председатель комиссии.

— Нет, спасибо, я в порядке. Как бывший руководитель экспедиции, я прошу слова. Но выскажусь только после того, как вы выслушаете всех членов нашей группы, — попросил я.

И, на удивление, даже не совещаясь между собой, мне ответили согласием. Это внушило уверенность, что мои дела не так уж плохи. Появился шанс объяснить комиссии то, с чем человечество столкнулось на XL17е. 

Не возражаю против объективной критики:
Да

 

Прочли стихотворение или рассказ???

Поставьте оценку произведению и напишите комментарий.

И ОБЯЗАТЕЛЬНО нажмите значок "Одноклассников" ниже!

 

+2
11:45
854
RSS
Das ist fantastisch! thumbsup
11:09
Danke für den Tipp, Yurmet. Ja, aber dies ist eine gemeinsame byuroeratiya, die auch in Zukunft gedeiht!

Grüße, Andrew.