Этта. Глава 12

В зал заседаний пригласили членов нашей команды. Поймав их взгляды, я понял: они знают, что и как здесь говорить. Начали с опроса Марка Карлена, как с действующего руководителя контрольной экспедиции XL17е. Были заслушаны его показания, что благодаря моим действиям с планеты удалось эвакуировать блокированных на ней косморазведчиков. Настрой комиссии начал потихоньку меняться. Несмотря на то, что у неё по-прежнему было своё мнение относительно произошедшего, холодный и резкий тон в вопросах, наконец-то, исчез.

После подробного рассказа о том, что данные разведчиков, переданные в Центр и в контрольную экспедицию, оказались не полными, Карлен перешёл к самому главному, к тому, что за свою практику он впервые столкнулся с таким явлением, как XL17е. Он рассказал, что процессы, происходящие на ней, не укладываются в каноны современной планетологии, и эта планета — абсолютно новое и уникальное явление. Комиссия слушала внимательно, не перебивая, и, похоже, его слова наконец-то дошли до разума высокопоставленных представителей Центра.

— Прошу уважаемых членов комиссии принять во внимание тот факт, что благодаря действиям Алекса Паркса, нам удалось не только эвакуировать оставшихся в живых косморазведчиков, но и установить контакт первого уровня с иным разумом. И главное, Парксу без необходимой подготовки удалось его закрепить, — закончил он свою речь и добавил: — Не сомневаюсь, всё это поможет в углублении наших знаний и изучении того, с чем мы столкнулись. Как действующий руководитель контрольной экспедиции, прошу при принятии решения относительно Алекса Паркса это учесть. Предлагаю объявить XL17е карантинной зоной и продолжить её дальнейшее изучение.

Меня не удаляли из зала заседаний, я слышал всё, о чём там говорилось. Наблюдая за тем, что происходило, я был спокоен и ждал своего часа. Судя по всему, решение нашего вопроса затянется, но я, понимая, что от этого зависит не только моя судьба, не торопился. Опросив Берзина, а затем уже более-менее стоящего на ногах Зарубина, комиссия перешла к опросу Милы Чер.

При мысли, как члены комиссии отнесутся к нашему открытию, мне вновь стало не по себе. Как я успел понять за время последних событий, Мила –девушка с импульсивным характером, и как она отреагирует на скепсис и высокомерие представителей Центра – неизвестно. Однако с первыми её словами сомнения исчезли. Мила раскрылась как профессионал своего дела. Своими показаниями она сумела доказать, что человечество впервые в своей истории столкнулось в известном космосе не только с абсолютно новой формой жизни, но к тому же и разумной! Комиссия, ни разу не прервав, внимательно выслушала её, и, судя по молчанию чиновников, в «воздухе запахло» переломом. Свою речь в ходе этого процесса Мила закончила словами:
— Как экзобиолог и член контрольной экспедиции, также прошу объявить планету XL17е карантинной зоной. Необходимо срочно создать новую группу для изучения данного феномена, в состав которой необходимо включить Алекса Паркса, ей необходим его опыт.

Мила победоносно кинула на меня испытывающий взгляд. Поймав его, мне захотелось подбежать и расцеловать её, но, разумеется, в тот момент я не мог себе этого позволить. Я ответил благодарным взглядом, а она огоньком, вспыхнувшим в её глазах. Люди, которые смотрели на нас сверху вниз, вновь заговорили между собой, на этот раз оживлённее, чем прежде. Через какое-то время председатель комиссии ответила Миле:
— Ваши показания приняты и будут учтены при вынесении решения по делу XL17е. Однако обвинения, предъявленные Парксу и Богданову, весьма серьёзные. Паркс, мы выслушали всех из вашей группы, вы готовы высказаться?
— Да, я присоединяюсь к сказанному и хочу добавить: мы вступили в контакт с абсолютно новой формой разумной жизни. Он сможет вывести человечество на более высокий уровень развития. Однако это возможно только при соблюдении правил и условий, при которых наше взаимодействие окажется продуктивным, — начал я и, задумавшись над тем, как бы своими словами ничего не испортить, продолжил: — Планета XL17е – это не просто планета, это прекрасное живое существо, оно первым пыталось выйти на контакт с косморазведчиками из Экспедиционного корпуса под командованием Руда Кёртнина, но они его не услышали. Тогда ему пришлось защищаться так же, как мы боремся с опасными микробами и бактериями. Не знаю почему, но этот разум выбрал меня, он первым вышел на контакт со мной в облике когда-то любимой девушки – Этты Варшавской.
— Какое это имело значение, я имею ввиду лично вас? – явно интересуясь деталями, спросила председатель комиссии,.
— Мы были обручены, но во время моей службы в Спасательном корпусе она погибла во время эвакуации людей, попавших в западню на Ириде, Это тоже указанно в моих отчётах и показаниях. Я понимаю и признаю, что грубо нарушил устав космофлота и вступил в контакт с неизвестным разумом без необходимого в таких случаях согласования и разрешения. Но это был шанс спасти выживших на XL17е, выбора у меня не было, — ответил я, пытаясь объяснить свои действия.
— Повторяем вопрос: насколько большое значение имело для вас то, что вы увидели свою погибшую девушку? — снова спросила председатель комиссии.

Я был готов к этому вопросу и знал, что его сейчас зададут. Слушая всё, что здесь говорилось, я осознал одну вещь. Когда в квадрате М11 среди остатков лагеря косморазведчиков Этта взяла мою голову в свои ладони, и наши глаза встретились, она передала мне нечто большее, чем просто информацию о себе. Она подарила мне частичку себя, изменила мои способности к восприятию окружающего мира. Теперь я словно видел всех вокруг себя насквозь и чувствовал, что происходит в сознании и разуме других людей.
— Я понял, что этот разум пытается выйти на контакт именно со мной и Зарубиным. Этта Варшавская была мне не только близкой подругой, она была нашей общей знакомой. Сознание и разум, с которым мы столкнулись, знало, что мы не воспримем её появление, как угрозу. Это говорит о том, что оно намеренно использовало её облик, благодаря чему стал возможен этот контакт. Ещё раз повторяю, я не знаю, почему выбрали именно меня, а не кого-то другого, — ответил я и продолжил: — Дело в том, что сама эта планета и есть живой разумный организм более высокого порядка, чем наш, и он готов к диалогу. Присоединяюсь к мнению членов нашей экспедиции: XL17е следует объявить карантинной зоной и приступить к изучению явления, c которым мы столкнулись, но для этого необходимо создать отдельную группу.
На какое-то время в зале повисла напряжённая тишина, которую нарушила председатель комиссии:
— В заседании по делу XL17е объявляется перерыв. Мы учтём и рассмотрим все данные и ваши показания. До принятия окончательного решения Паркс и Богданов остаются под арестом. До вынесения окончательного вердикта членам контрольной экспедиции также запрещается покидать Беллу. Все вы будете ещё раз вызваны для оглашения решения по этому вопросу, — подвела она итог.

На сегодня всё было закончено. У комиссии из Центра будут явно непростые часы обсуждения услышанного, и мне разрешили встретиться и поговорить с членами нашей команды.
— Спасибо друзья, вы молодцы! — сказал я, когда мы остались одни в помещении, специально отведённом для меня.
Это была просторная комната со всеми необходимыми удобствами. Хоть у дверей и дежурила охрана из двух офицеров Центра, я уже не чувствовал себя арестованным. Поймав взгляд Милы, я добавил:
— Особенно ты, думаю, твои слова сыграют главную роль.
— Будем надеяться, что они прислушаются к нашему мнению, и все усилия были не напрасны, — ответил Карлен. — А ведь ещё до начала заседания у них уже было готовое решение по нашему делу, Алекс.
— Я это тоже понял, как только вошёл в тот зал и из-за этого едва не «сорвался», но сумел сдержаться.
— Думаю, нам всё-таки удалось их переубедить, — сказала Мила и с победоносным видом зазнайки продолжила: — Вы же видели, как они изменили тон после нашего с Марком выступления. Представляю, что там сейчас происходит!
— Да что там может происходить, Мила? Обычная борьба политических групп с разными мнениями и интересами. Для них, как для людей, обладающих властью, это дело привычное, — ответил Берзин.
— С тобой я вообще не хочу разговаривать, предатель! Мог и не докладывать об контакте Алекса службе безопасности, — огрызнулась Мила.
— Ты не права, — встал я на защиту Берзина. — Он обязан был доложить. Правила одни для всех в космофлоте, да и без помощи Рамоса я не смог бы вывести всех разведчиков. Так что зря ты так, — и спросил друзей: — Что с Сергеем, как он?
— Да что с ним будет? Передаёт тебе привет и говорит, что со сломанными рёбрами ему необходимо сидеть на месте. Как думаешь, долго всё это продлится? – спросил Берзин.
И тут я вспомнил, что вылетев на XL17е, он оставил дома беременную жену. Мне стало не по себе, что я совсем позабыл о друге. Теперь я видел, как он волнуется и не находит себе места.
— Думаю, что нет, особенно после сегодняшнего выступления, — ответил я и, глядя на него, на мгновение задумался.
С виду Берзин был спокоен, но я-то знал, что творилось у него внутри, когда он думал о супруге, которая находилась от него в десятке световых лет. И я его отлично понимал. С того времени, как люди стали изучать окружающее пространство, такова судьба всех, кто уходил в неизвестность к далёким мирам, оставляя любимых и близких дома в ожидании и тревоге. Берзин был моим старым другом, и, понимая, что он испытывает, я попытался его успокоить:
— Не волнуйся, дружище. Несмотря на то, что у них было готовое решение на наш счёт, думаю, они его изменят и не станут затягивать процесс. Одно дело — читать наши доклады, а другое видеть и слышать всё это вживую от нас.

Мне показалось, что мои слова успокоили Берзина, и через пару минут друзья покинули мою комнату. Задержалась только Мила. Мы молча смотрели друг на друга.
— Какое бы решение они ни приняли, я не оставлю тебя одного. Вдруг ты опять встретишь кого-нибудь ещё из своего прошлого, — попыталась она пошутить.
Но я видел всё, что происходит у неё внутри. Мила волновалась и переживала. Я вспомнил слова Этты, сказанные нам с Зарубиным на базе косморазведчиков: «Вы и ваш разум открыты для меня, я вижу все ваши мысли, страхи и намерения».

Теперь то же самое, начиная с момента, когда Рамос допрашивал меня на «Коалиции», происходило и со мной. Я предвидел его вопросы ещё до того, как он успевал их задать. Очевидно, что в квадрате М11 Этта и в самом деле передала мне нечто большее, чем просто информацию о себе.
— Вряд ли. Спасибо за всё, что ты делаешь, но неизвестно, какое решение примет комиссия по моему вопросу. Может, не стоит связывать со мной судьбу? После такого замечательного выступления, как сегодня, у тебя ещё всё впереди, — сказал я и почувствовал, что это было совсем не то, что она ожидала услышать.
Мила обняла меня, и, глядя мне в глаза, напомнила свои слова, сказанные ещё на «Конунге»:
— Ты забыл, что ты мой должник, и я получу с тебя сполна, не пытайся увильнуть! Просто так я тебя не отдам, и не мечтай от меня отделаться!
— Ну что же, это радует, — пошутил я.
Через пару минут офицеры из Центра, которые стояли по ту сторону двери, вежливо напомнили, что наше время закончилось. Уже зная, что будет со мной в ближайшем будущем, я ещё раз попытался успокоить Милу.
— Не волнуйся, всё у нас будет хорошо, так, как я и обещал, — и в ответ получил справедливое замечание.
— Посмотрим, то же самое ты говорил на «Конунге» перед высадкой на XL17е. С тех пор я постоянно слышу эти слова. Придумай что-нибудь новое.
Сказав это, Мила вышла из комнаты, и я снова остался наедине со своими мыслями.

Думая о том, сколько времени продлится разбирательство, я неторопливо измерял комнату шагами: получилось около десяти в длину и восьми в ширину. Долго с нашим делом тянуть не станут – это точно, это не в интересах Центра. Тем более, случилось то, к чему человечество стремилось ещё с первого полёта человека в космос: произошёл полноценный контакт с неизвестным и превосходящим нас разумом! Несмотря на то, что мы не замечали его присутствия и, невзирая на неподобающее поведение людей, он сам стремился к контакту с нами. Иначе нам с Зарубиныму не дали бы возможности уйти с той базы живыми и вывести оттуда разведчиков.

Теперь дело стало за решением высокопоставленных чиновников из Центра. Я был уверен, что они всё-таки прислушаются к нашему мнению. Ведь для этого в своё время, с начала колонизации других планет, и были созданы контрольные экспедиции космофлота. И комиссия не будет долго тянуть. Самым разумным выходом из этой ситуации и в самом деле стало бы создание новой группы для развития контакта между человечеством и иным сознанием, с которым оно внезапно столкнулось. Представляя, что сейчас творится в зале заседаний, я внезапно почувствовал, насколько я устал за последние часы. «Утро вечера мудренее», — подумал я и заснул крепким сном.