С восьмым марта, мамочка...

При всём равнодушии Маши к праздникам, были два, которые она терпеть не могла: 23 февраля, когда почему-то надо поздравлять всех особей мужеского пола вне зависимости от степени исполнения ими священного долга и почётной обязанности, и 8 марта, когда те же особи мужеского пола вдруг вспоминают, что есть такая штука, как работа по дому, и радостно компенсируют своё равнодушие к данному вопросу, чтобы потом снова на год напрочь о нём забыть.

Вадик, с которым Маша жила уже третий год, полностью разделял её презрение к гендерным праздникам, может быть, потому, что это избавляло его от лишней головной боли: подарки делать он не умел и не любил.

Ещё Маша терпеть не могла эти ветки серебристой акации, в народе именуемые мимозой, которые с приходом весны заполняли рынки и магазины. Её раздражали суетливые мужики, одинаково бегущие по улицам с этими убогими цветами, и воображение рисовало картину из детства: парфюмерный запах, плавающий по комнате, и опавшие шарики, жёлтой пыльцой пачкающие всё вокруг и ещё долго потом возникающие из различных щелей…

С утра восьмого пришлось выскочить в магазин. Вадика решила не посылать: как обычно купит что-нибудь не то. А до любимого хлебного рукой подать. Пять минут туда, пять обратно…

Возле метро остановил голос:

– Дэвушка, дэвушка! – восточного вида не очень молодой человек протягивал ей ветку мимозы, – с праздником!

– Сколько это стоит? – мрачно отреагировала Маша.

– Что значыт стоыт? – оторопел мужчина. – Я Вас с жэнским дэнём поздравляю, я вам цэветок дару, – от обиды акцент зазвучал во всей его кавказской мощи, — Э-э! – он махнул свободной рукой, – Могу я просто цвэты подарыть?

— Конечно, можете, извините, – несколько смешалась Маша и, взяв ветку, поспешила покинуть эмоционального дарителя. Войдя в сквер перед домом, она уже протянула было руку, чтобы бросить злосчастную мимозу в урну возле скамейки, но вдруг остановилась.

Такой трогательно-беззащитной показалась ей усыпанная жёлтыми шариками веточка, чем-то таким далёким и родным повеяло от неё… Вдруг вспомнилось детство, скромная их квартирка… Мать, одинокая немолодая женщина, всегда на 8 марта покупала мимозу, и стояла потом эта ветка, пылясь и постепенно утрачивая цветки, чуть не месяц… Так вдруг всплыло перед глазами: старенькая «Радуга», честно выдающая свою нечёткую картинку, и мама, водружающая на старенький телевизор старенькую синюю вазу с только что принесённой веткой, разрумянившаяся с холода, с сияющими глазами… И так больно стало в груди, так перехватило дыхание, что села Маша на скамейку и банальнейшим образом раздыдалась. Так вот сидела, сжимая в руке нечаянный подарок кавказского гостя, и рыдала…

А войдя в квартиру, сразу прошла в комнату, вынула из серванта ту самую синюю мамину вазу, и через минуту на комоде рядом с маминым портретом в дешёвой пластмассовой рамке встала ваза с веточкой мимозы. Маша взглянула в зеркало, на своё заплаканное лицо с жёлтым пятном от пыльцы на щеке, погладила веточку:

– С восьмым марта, мамочка… С восьмым тебя марта…