​Сказка про рыбку, старика и старуху

Там, где ушицей тянет из старых кухонь, где от ж/д платформы летят гудки,
Жил-поживал старик со своей старухой возле холодной мутной Исеть-реки.
Жил-поживал, добра наживал и нажил: двушка ( не в центре, дальше пойдёшь — базар),
Кот на окне, а в банке — ротанчик Сажа (пойман в реке два года тому назад).
… маятник жизни рубит — сечёт секунды. Запах лекарства. Дед задремал, кажись.
Бабка ротану шепчет: «Уж больно скудно… рыбка, ты дай ему хоть годок пожить.
Вот — завелась хвороба, змея в колоде. Сразу — четвёртой стадии… вышел весь.»
Если просить ротана — полегче вроде. Бог далеко, не слышит, а рыбка здесь.
Тихо в дому… какой человек нужнее? Чтоб говорить? Важнее — вдвоём молчать.
А за окном клубничный закат болеет, солнце далёкий Бог приложил — печать.
А за окном — посёлок, страна, планета. Столько людей, а нужен одной жене.
Прочим — и даже рыбке — и дела нету. Просит старуха: «Дай хоть полгода мне,
Чтоб просыпаться вместе, поить компотом, чтоб показать, какой получился слон –
Сшила его из старых своих колготок, будет играть соседкина Айшахон,
Я называю девку попроще — Анькой...»
Крепко заснул старик, тяжело дыша.
Бабка ротана в тесной стеклянной банке тащит к воде сквозь заросли камыша.
Льётся Исеть в старухины сапожишки. «Ладно, плыви… за это — хоть месяц дай!
Месяц… ведь я не жадная… месячишко.» А вдалеке — луна и собачий лай.
Кот на окне… а рыбки-то нету в доме, где-то башку в речную суёт траву.
… пять январей онколог ворчит: «Феномен...», даже собрался вроде писать в Москву.
А на реке туманы стоят, туманы, крик поездов с моста разрывает тьму.
Вот интересно — сколько живут ротаны? Так же, как люди — как повезёт кому?
А на Исети ловят на хлеб и муху, на мотыля с перловкою рыбаки...

Тихо живёт старик со своей старухой возле холодной мутной Исеть-реки.