ФЕЙК, СБИТЫЙ ИЗ РОГАТКИ

Дурная весть воздушным змеем воспарила над русским полем: у неё выросли три огнедышащие головы, а извилистый голый хвост, оканчивающийся стальным наконечником, стал метать гром и молнии на луга и реки…

Но у меня в руках – только самодельная рогатка, да, полкармана подобранных в спешке на проселочной гравийной дороге относительно круглых голышей. Глупо, конечно, пожилому человеку, да еще с седой, как голова луня, бородой, стрелять из рогатки по дурной вести, тем более принявшей обличие змея Горыныча. Да и вообще, старику вооружаться рогаткой как-то не с руки: старик с рогаткой – ничего нелепее не бывает.

И никому ведь не объяснишь, что я сейчас не старик вовсе, а — одиннадцатилетний сорванец в молодой еще душе своей, и не могу позволить летать над родной землей дурной вести, поскольку чую, что она – несправедлива, а я любую несправедливость улавливаю позвоночником, во что бы та лукаво ни рядилась — у меня на неё обостренная чуйка. А я и сейчас невооруженным глазом углядел, что это – фейк. Что он запущен в чистое русское небо недругом, чтобы ввергнуть нас, русских людей, в уныние, и, пользуясь другими, такими же коварными психологическими приёмами, поработить…

Я пытался было сбить его с неба длинным жердем, чтобы, как говорится — выдавить из чистого неба, словно омерзительного прыща. Да, не смог дотянуться. Тогда вспомнил о детстве, точнее – детство само обуяло мою душу неудержимым возмущением, переросшим вмиг в намерение — сделать из того, что было под руками, рогатку. На резину порезал обжитую старую грелку, которой согревал ночами больную печень, на пращу — пошел язык стоптанного ботинка… И матерясь (хотя доселе никогда в жизни не повышал матершинного голоса), прицельно выстрелил по фейку. Попал с первого раза, пробив придорожной галькой насквозь: он, словно сбитый беспилотник, рухнул на землю, а, когда подошел к нему — оказался газетной уткой, да и сама газета – трухлявой: тронешь пальцем – рассыпается… А с высоты птичьего полета гляделся таким чудищем, таким правдоподобным…

Вот уж воистину говорят: не так страшен фейк, как его малюют.