Фуметцу¹

В последнем, зá полночь, пятничном поезде кольцевой токийской линии Яманоте воняло потом, перегаром и рвотой. Оффисный планктон, накачавшийся до потери человеческого облика бесплатным пивом на традиционных еженедельных корпоративах, набился в вагон, как шпроты в банку, и спал стоя. Сегодня им повезло, они успели на электричку, и им не придется платить три тысячи иен за ночлег в «капусэру хотэру»² и добираться домой утром, с похмелья, в помятом пиджаке и несвежей рубашке.

Доктор Кашикои Умайоши тоже засиделся, но не в маленьких ресторанчиках возле станции Икебукуро, где он вошел в вагон, а в лаборатории. Док уже много лет работал в РИКЕН, где считалось, что он занимается «физико-химическими исследованиями цитоскелета нейронов», и сегодня он получил письмо с уведомлением, что его контракт больше не будет продлён...

… Когда-то, много лет назад, тонкими, блестяще задуманными, безупречно проведёнными и многократно проверенными экспериментами доктор Умайоши показал, что тубулиновые микротрубочки, сплетенные в трехмерную сетку — цитоскелет нейронов, постоянно разбираются и собираются снова, что влияет на весь цитоскелет, и, в конечном итоге, на работу нейрона. Это было очень похоже на вычислитель Тьюринга. Доктор готовил публикацию, когда вышла статья Пенроуза и Хэмерофф с квантовой теорией разума. 

Квантовые физики, привыкшие работать со штучными атомами почти при абсолютном нуле, разгромили их теорию в пух и прах. Мозг, говорили они, слишком влажное, теплое и шумное место, чтобы такие тонкие эффекты могли быть заметны. И вообще, математик и врач — не те люди, которые могут рассуждать о квантовой механике. 

Результаты Умайоши квантовую теорию разума подтверждали, однако, яростная критика сильно его напугала. Если уж затравили самого Пенроуза, то никому не известного, нелюдимого молодого постдока, искренне считающего, что результаты должны говорить сами за себя и не умеющего никому ничего доказывать, растоптали бы в пыль. Он бы потерял лицо и, следовательно, бросил бы тень на родной институт. А это «цуми»³… Правда, его предки, род Умайоши, были самураями и в доме его отца хранилась фамильная катана, которая поможет смыть позор… Тем не менее, статья так и не увидела свет, а Кашикои замкнулся и продолжал свои исследования в одиночку.

Потом оказалось, что микроскопические токи, текущие в нейронах, то пропадают неизвестно куда, то появляются из ниоткуда, нарушая фундаментальные законы сохранения. Такое уже совсем никак нельзя было публиковать… Доктор Умайоши раз за разом проверял и перепроверял свои результаты, но утечка никуда не исчезала, а значит, информация из мозга передается куда-то. Куда? В дополнительные измерения, без которых модная теория струн никак не хочет работать? В параллельные миры? Или, может быть, в мир ками⁴? Умайоши был биофизиком, а не космологом, а рассказать кому бы то ни было о своих результатах он боялся, чтобы не быть осмеянным. 

В конце концов доктор Умайоши решил пойти по давно проторенному пути. Химия. Тубулин — белок, всего-навсего химическое соединение, работающее в клеточной среде. Если изменить среду, изменится и работа белка, а значит, если утечки реальны, должны измениться и они.

Началась многолетняя кропотливая работа по поиску нужных веществ. И вот сейчас, когда он так близок к успеху, все должно закончиться. Ученый, который не пишет статей, не нужен никому. Долгое время его терпели за то, что один из синтезированных им составов оказался неплохим нейролептиком, но сейчас, когда начальниками становится молодежь с пи-эм-пи⁵, которая понимает только индекс Хирша, давние заслуги никого не интересуют. Впрочем, у него есть еще почти месяц.

Двери вагона зашипели, выпуская доктора в промозглую декабрьскую ночь. Заглянув по дороге в комбини⁶ за немудреным ужином, Кашикои зашел в свою крохотную, в шесть татами⁷, квартиру, единственным украшением которой была выцветшая полароидная фотография юной девушки, почти ребенка, счастливо улыбающейся в объектив. Эмико Накагава… Они были соседями в маленьком городке, в котором жили в детстве, дружили, ходили в одну школу, а когда повзрослели, Кашикои влюбился в нее, но уехал в Киото, в университет, так и не набравшись храбрости в этом признаться. Первый семестр в университете был очень напряженным, новоиспеченный студент ни разу не смог вырваться домой, а когда, наконец, добрался, оказалось, что семья Накагава куда-то уехала, продав дом.

Кашикои встретил Эмико через пару лет, когда подрабатывал в центре радиационной онкологии университетской клиники. Рак мозга. Кашикои был с ней до самого конца. Умерла Эмико, так и не узнав о его чувствах.

Кашикои корил себя за робость, в отчаянии звал Эмико, говорил, что любит и однажды, засыпая в слезах, казалось, услышал ее голос: «И я...» Со временем разговаривать про себя с Эмико стало привычкой, изредка ему казалось, что он слышит ответ. Это только усилило его замкнутость и робость — теперь он боялся, что сходит с ума и кто-нибудь это заметит.

Судьба первой любви повлияла на выбор темы сначала магистерской, а потом и докторской диссертации. Нейробиология. Так доктор Умайоши стал, в конце концов, единственным сотрудником маленькой лаборатории, дверь в которую была всегда заперта и входить куда строжайше воспрещалось даже уборщикам.

Доктор Умайоши давно нашел состав, прекращающий активность микротрубочек и перешел от опытов на отдельных клетках к экспериментам на мышах. Мыши впадали в подобие кататонии, сердцебиение и дыхание падало до раза в минуту. В таком состоянии их можно было охладить почти до заморозки, а введя нейтрализующий состав, вернуть к жизни. При этом, в отличие от контрольной группы, перенесшей такое же охлаждение, мыши жили столько же, сколько нормальные, а после реанимации помнили, чему их учили. Достаточно длинная гипотермия убивала всех мышей в контрольной группе. В термостате у Умайоши группа мышей хранилась уже почти год. Завтра ее надо будет оживлять.

Разложив футон⁸ и включив электрическую простыню, Кашикои стал рассказазывать Эмико о тревогах прошедшего дня. Уже засыпая, услышал: «Будь сильным…»

…Доктор Умайоши смотрел на мышей, весело бегающих по лабиринту и думал, что делать  дальше. Можно обратиться в Японскую ассоциацию крионики и попробовать продать им свой состав. Хотя нет, патент все равно будет принадлежать РИКЕН. Пойти к начальству с этим составом, написать статью и покаяться? Возможно, контракт продлят еще на год. А потом?.. Тем не менее, больше суток напролет доктор Умайоши писал черновик отчета, а утром в понедельник, в ослепительно белой рубашке и в безупречном галстуке ждал в приемной директора.

Разговор, однако, получился неутешительным. Да, соединение можно запатентовать, но коммерческое применение неясно. Крионисты? Нищие шарлатаны, с которыми не будет связываться ни один серьезный институт. Анабиоз? Космический центр в Цукубе? Ваш состав не спасет от радиации при полете на Марс, а исследования межзвездных полетов не финансируются. Да и вообще, безвредность для человека — это еще вопрос. Спасибо Вам, доктор Умайоши, за Ваш многолетний труд, но решение о Вашем увольнении пересмотрено не будет.

Умайоши вернулся в лабораторию, открыл компьютер, внес пару правок в отчет, но сам понимал, что это уже ни к чему. Все дела были уже закончены, разве что… Что там директор говорил о безвредности для человека? По крайней мере это он может проверить. Заказал на складе пару программируемых дозаторов для инъекций, пересчитал мышиные дозы на человеческий вес, выставил задержку для раствора нейтрализатора — 10 минут, на первый раз достаточно, ввел себе катетер, сел в кресло, расслабился и закрыл глаза…

Перед ним стояла Эмико.
— Каши, как хорошо, что ты, наконец, пришел! Я столько всего пыталась тебе сказать, но ты почти никогда не слышал…
— Эмико, ты? А ты, ты слышала меня?
— Да, почти всегда…
— Тогда ты знаешь… Я должен был это сказать… Я люблю тебя!
— И я люблю тебя… Так хорошо, что ты рассказывал мне обо всем, это было как будто читать от тебя письма… Куда ты? Что с тобой?
— Я вернусь! — и доктор Умайоши очнулся у себя в лаборатории.

Все время до конца контракта доктор посвятил синтезу своего состава. Нейтрализатор синтезировать не стал. В пятницу, в свой последний рабочий день, дождался, когда здание опустеет, сел в кресло и опять испугался.

Где он был в прошлый раз? Был ли это реальный перенос его сознания куда-то? Куда? Действительно ли он видел Эмико или это просто галлюцинации? Нужно было потратить хоть немного времени на то, чтобы это понять… А сейчас… Риск слишком велик… 

Потом он подумал, что ждет его впереди. В лучшем случае — коробка с подстилкой из вчерашней «Асахи Шимбун» под мостом. Он — неудачник. И он обещал Эмико вернуться. Хотя бы одно дело в своей жизни он должен довести до конца. И Кашикои Умайоши, доктор биологии, 52 года, нажал на клавишу «Enter».
— Теперь мы всегда будем вместе, — сказал он Эмико и крепко ее обнял.

Мумифицированное тело нашли три месяца спустя, взломав дверь лаборатории. В заключении о смерти паталогоанатом написал: «самоубийство путем отравления неизвестным веществом».

¹бессмертие (яп.) Обычно понимается не в буквальном, физическом, смысле. Например, бессмертие духов предков достигается почитанием и уважением к ним.

²капсульная гостиница, дешевая ночлежка, где постояльцу предоставляется объем, примерно равный пространству на верхней полке плацкартного вагона

³одна из концепций синто, общественно порицаемое, вредное людям, искажающее природу человека действие

⁴в синтоизме — духовная сущность материальных вещей. Ками может существовать на Земле в материальном объекте, причём не обязательно в таком, который принято считать живым в обычном понимании, например, в дереве, камне, священном месте или явлении природы, и при определённых условиях может оказаться в божественном достоинстве

⁵РМР, Project Managment Professional, обладатель сертификата управляещего проектами.

⁶от английского «convinience store»; недорогой круглосуточный магазин, в котором продается почти все на свете: еда, алкоголь, сигареты, конверты, ручки, комиксы, видеодиски, простые лекарства и лейкопластырь, свежие рубашки и белье и даже женские колготки — на случай, если они порвались среди ночи.

⁷около 10 м². В Японии площадь жилья измеряется в татами, традиционных циновках, которые имеют строго определенный размер; существуют правила их расположения (например, не должно сходиться более двух углов) и дома строятся так, чтобы в каждой комнате укладывалось целое число татами.

⁸матрас, который раскладывается на татами