"Красной нитью" Рассказ

Солнце просачивалось через завивающий беседку виноград, словно через дуршлаг, и рисовало на столе замысловатые пятна, сливающиеся в кляксы. Отсвечивала матовой киноварью внушительного размера горка варёных раков на бронзовом подносе, и призывно манила пушистой, белоснежной пеной, пузатая, ещё советская, пивная кружка. Максим пил пиво. Бормотал фоном телевизор. Рядом за столом, ежеминутно что-то строчил в своём смартфоне, составлявший компанию сын Сергей. Вопреки всему лето всё-таки наступило, а с ним пришла и размеренная дачная жизнь, и впервые в этом году, всё потекло по укатанной годами колее мироздания. Жужжали трудолюбивые шмели, голосили на перебой в скворечнике над входом в беседку, птенцы. Их папа с мамой, упитанный с взлохмаченным затылком скворец и тоненькая элегантная скворчиха, без устали носились туда-сюда, в явно бесполезной попытке накормить свою галдящую, вечно голодную свору отпрысков. Прошла по дорожке походкой профессиональной манекенщицы, любимая кошка Соня, в сотый раз наматывая круги по усадьбе в поисках попрятавшихся от жары мышей. Скосила глаз на пищащий скворечник, недовольно передёрнула хвостом и деловито пошагала дальше, в направлении огорода. В огороде не покладая рук трудилась жена. Не далеко от неё, сидя на маленьком, почти игрушечном стульчике копалась в земле тёща. Её синий шерстяной спортивный костюм, будто снятый с члена сборной команды СССР по биатлону, и ярко красная бейсболка, вызвали у Максима улыбку. Он повернул голову, и посмотрел на телевизор. Коротко стриженный, с лошадиной челюстью, то ли депутат, то ли целый сенатор с неброской украинской фамилией, гневно обличал зарвавшейся киевский режим. И указывал, махая в воздухе кулаком, черту при которой как он считает, наступит тяжёлая расплата. Правда сообщить, кто он вообще такой, откуда взялся, и как он лично собирается наказывать негодяев, этот товарищ не удосужился. Он только пучил из-за всех сил, не испорченные интеллектом глаза, и словно зазубривший одну единственную фразу школьник, упрямо твердил про страшные и коварные «красные линии».

— Стоп, стоп, стоп… Где-то я уже это слышал… А! Точно! Крысин! — и Максим вдруг разродился громким, разрывающим в клочья тихую атмосферу, заливистым смехом.

Набиравший на клавиатуре телефона, очередное сообщение сын, чуть не подпрыгнул от неожиданности.

— Пап, ты чего? Чего ты хохочешь?

Унимая с трудом, приступ смеха, Максим отхлебнул пива, вытащил из кучи большого, мясистого рака, и улыбаясь произнёс:

— Да вон пассажир! Он махнул раком в направлении телевизора. Талдычит, как попугай про «красные линии» уже десять минут. И я вдруг вспомнил одного старого школьного приятеля. Твой тёзка кстати! задумался, и еле сдерживая вновь накатывающий смех, добавил: — Иногда получалось очень забавно!

Предвкушая сочную историю, и ловя весёлую папину волну, Сергей тоже заулыбался, и весело попросил:

-Пап, ну расскажи! Ты же знаешь, как я люблю твои рассказы и истории! Тем более смешные! Давай! Ну пожалуйста

— Да легко! Мы же пиво пьём, а пиво всегда требует интересного разговора. Так… с чего начать… Да так прямо с сути и начну! Серёжа Крысин был занятным человечком. Ему просто не посчастливилось родиться вот в это, ваше время. Он был предпринимателем и бизнесменом ещё наверно в детском саду. Торговал одноклассникам конфеты, впаривал втридорога грампластинки, жвачку, да в общем короче всё, что было модно и в ходу. Но сейчас не об этом. Это тема для другого разговора, а может и романа. Сегодня я о другом. Дело в том, что Серёжа не читал книг. Ну то есть абсолютно! Он считал, что тратить время нужно только на те занятия, которые приносят пользу сугубо материальную. А все эти книжки… Какой с них прок? Вот купить у кого ни будь редкую книжку, а потом впарить её за две, а лучше три цены другому, вот это дело! Только такую пользу и может принести вся эта макулатура. Но дело в том, что не читать совсем было нельзя. Мы ведь не зубрили, как вы убогие, это дебильное ЕГЭ, а все десять лет писали сочинения. Да-да! По каждому пройденному в школе произведению, мы писали сочинения. Плюс на свободные, ну «типа свободные» конечно, темы. Плюс ещё четвертные, полугодовые, годовые и выпускные. То есть много писали, тут ничего не скажешь. И разница между любым Советским поколением и вашим поколением «пепси», просто огромная. У нас любой самый тупой троечник, разговаривает до сих пор в сотни раз лучше, чем любой ваш егэшник со ста процентами показателей этих тестов для идиотов. Вы скоро русский язык вообще забудете. А писать грамотно из вас, вообще никто сейчас не умеет. А зачем вам? Компьютер то сам исправит ошибки! Да ладно грамматика! Вы просто писать уже разучились. Ручкой, карандашом, да чем угодно! У вас почерк такой, что наша кошка красивее напишет. Вы же только по клавишам пальцами стучать умеете. — Максим сделал несколько крупных глотков, отломал клешни следующему раку, смачно высосал из них сок, ещё отхлебнул пива, и закурив сигарету, продолжил:

-Но я отвлекся. И так Серёжа Крысин. Я тебе уже рассказал, что он не читал, а читать, хочешь ты или нет, было нужно чтобы писать сочинения. Серёжа подошёл к вопросу другим путём. Рациональным. Он тупо зазубрил несколько речевых оборотов и словосочетаний, и главное то, что он то ли вычитал в газете, то ли услышал по телевизору, два предложения. Которые, по его мнению, были универсальны, и подходили к любому произведению. Серёжа выучил их, как отче наш и стал вставлять в свои сочинения. Не важно был ли это Пушкин, Толстой или Шолохов.

— Как это? Что же это за предложения такие? Что за штампы?

— А вот тут и начинается самое интересное! Фразы, которые Крысин превратил в свои «универсальные шаблоны», звучали так: «Красной нитью через всё повествование, проходит …», а дальше, следовало дописывать смотря по обстоятельствам. Это может быть «судьба героя», «героическая борьба», «тяжёлая (счастливая) жизнь», ну и так далее. Вторым «крылатым крысинским выражением» было вот такое не простое предложение: «В своём произведении, автор мощно и ярко описывает, показывая в мельчайших деталях профессиональную деятельность…», дальше понятно тебе уже понятно — дописывается кого именно. Первая попытка такого «автоматизированного» способа литературного сочинения, прошла просто на ура. Тема попалась, как та, что подходила, как нельзя лучше. Сочинение по произведению Генерального Секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева «Малая Земля». Это личные воспоминания Брежнева о войне. Точнее об эпизоде войны. «Малая Земля», это плацдарм, захваченный нашими при высадке десанта под Новороссийском. Без всяких дураков героическая операция. Брежнев там провоевал всё время этого десанта. Написал под старость лет воспоминания об этом. Ну, а наши дебилы из пропаганды, не зная никаких рамок, решили превратить это творение в шедевр. Ну и естественно её и в школе изучали. И вот пишем сочинение. «Красной нитью через всё произведение, проходит руководящая роль Коммунистической Партии и лично товарища Генерального Секретаря Леонида Ильича Брежнева!» Звучит? А то! Попробуй не поставь пятёрку, да и второе легло, что называется строка в лыко: «В своём произведении автор мощно и ярко описывает, показывая в мельчайших деталях профессиональную деятельность политрука полка Леонида Ильича Брежнева». И тут какие могут вопросы? Словно диктор из телевизора, или с передовицы газеты «Правда». Ура! Система работает- прокричал Сергей, и полностью уверовал в свою гениальность. Дальше было правда не так гладко … Представь:

Класс пишет сочинение по роману Достоевского «Преступление и наказание». Сергей слагает строку, выводя в тетрадке: Красной нитью через всё произведение проходит убийство…

-Блин! Кого он там убил то? — Крысин повернулся к соседке по парте: — Слышь, кого там этот Раскольников грохнул?

— Старуху процентщицу.

— А… ну да, ну да… А чем убил?

— Топором.

— Ни фига себе. Как Мосгаз прямо.

Он продолжил: «Красной нитью через всё произведение проходит кровавое и жестокое убийство старушки». Слово процентщица было сложным- сплошные то ли «Е» то ли «Э», и оно естественно исключилось. Дальше больше. Следовало написать про профессионализм. Серёжа опять к соседке по парте:

— Слышь, а кто там ещё то был в книжке?

— Соня Мармеладова и Порфирий.

— Они кто? Кем работали?

Девушка слегка покраснела, замялась и ответила:

— Порфирий был следователем. И вообще отстань! Дай писать спокойно.

— А… понятно. Спасибо. – ответил Сергей и стал рассуждать:

— Ментом значит был. Он то наверно этого Мосгаза и поймал. Ну тут всё ясно. А то великий Достоевский у них… Писал чувак детективы про маньяков и ментов, так и бы говорили, а то классика, классика. Про маньяка и я может прочитал бы. – и он начал выводить любимое предложение: «В своём произведении, автор мощно и ярко описывает, показывая в мельчайших деталях профессиональную деятельность Сони Мармеладовой и следователя МУРа товарища Порфирьева.». Серёжа стал вспоминать детективные фильмы, и фразы из них. Всплыло в памяти немногое, но одно всё-таки отыскалось, и было однозначно в тему: «леденящее кровь убийство», а ещё он вспомнил надпись на доске почёта, рядом с отделением милиции: «Они стоят на страже закона и порядка». Серёжа добавил эти высокохудожественные слова в свой нетленный текст, прочитал и удовлетворённо улыбнулся — высокий слог поражал: «Красной нитью через всё произведение проходит, кровавое и жестокое, просто леденящее кровь убийство старушки пенсионерки, ветерана труда» и «В своём произведении, автор мощно и ярко описывает, показывая в мельчайших деталях профессиональную деятельность Сони Мармеладовой и следователя МУРа товарища Порфирьева. Эти люди стоят на страже закона и порядка». В этот момент Фёдор Михайлович Достоевский наверняка перевернулся в гробу. Он даже и не предполагал, что написал кровавый триллер с элементами порнографии. Ну, а как ещё можно понять «показанную в мельчайших деталях, профессиональную деятельность Сони Мармеладовой», ведь Соня вообще то работала проституткой! На разборе итогов учитель не стал ругать Крысина, а задумавшись просто спросил:

— Сергей ты правда читал роман?

— Конечно! Даже два раза!

— Два раза?! Нда … Я впервые сталкиваюсь с такой интерпретацией Достоевского. Конечно Фёдор Михайлович по разному воспринимается многими людьми. Но так! Нда… Ну ладно, садись. В этот раз тройка.

Сергей был счастлив и горд. Ну а как ещё?! Он в отличии от всех не прочитал ни строчки про этого маньяка, но не напрягаясь написал на тройку. Ничего! Тройка это нормально. Главное не двойка, и не надо переписывать. А тройка… Ну что тройка? Вон отличники и те в этот раз только по четверке получили. И учитель сам сказал, что Достоевский это трудно. Так что ничего! Система работает!

Дальше было сочинение по «Войне и миру» Льва Николаевича Толстого. Первое из трёх. Да-да сынуля, по войне и миру писали, аж три сочинения. Первое было Про князя Андрея Болконского и Пьера Безухова…

— Слышь! Подскажи, а что написать то про Балконского? Я читал конечно, но там много всего, вот ты про что пишешь?

— Я про дуб.

— В смысле про дуб?

— Ну там есть, когда… ну типа Болконский разговаривает с дубом… ну там много всего… сложно.

— А… понял. Спасибо. – для Серёжи всё стало ясно и прозрачно: — И чего там сложного? Ну разговаривает чувак с дубом, у меня вон батя, как нажрётся тоже с телевизором разговаривает. – и Серёжа уверенно вывел фразу. Подумал минуту, расцветил её красками, и опять спросил соседку:

— Слышь! Не хочу про дуб. Посоветуй про что написать.

— Ну напиши про измену жены Пьера Безухова Элен. Про Наташу Ростову. Или про высший свет.

— А… понял. Спасибо. – и Серёжа с упоением вывел спасительную фразу. Прочитал, проверил ошибки, и стал всё аккуратно переписывать в чистовик, красивым поставленным почерком. Закончив переписывать, он откинулся спиной на спинку стула, гордо оглядел согнувшихся над тетрадками одноклассников, и очень довольный сам собой, ещё раз прочитал, смакуя каждое слово: «Красной нитью через всё произведение проходят постоянные разговоры Андрея Болконского с дубом и другими деревьями, что и является главным смыслом романа Л.Н. Толстого «Война и Мир». Ну и конечно коронка: ««В своём произведении, автор мощно и ярко описывает, показывая в мельчайших деталях профессиональную деятельность высшего света, в составе Пьера Безухова, Наташи Ростовой и других. А также тайную половую связь и другие любовные похождения жены Пьера, Безуховой Елены и её любовника.»

Учитель, почесывая в затылке и еле подбирая слова вкрадчиво вещал:

— Сергей, у меня второй раз такое чувство, что мы читали с тобой разные книги. Нет. Я… Конечна приветствую личное восприятие! Но не на столько же ей богу! У меня такое чувство при этом, что та книга, которую ты читал это были даже не одна, а две книжки. Одна из них была про жизнь Древних Друидов, а вторая наверно отчётом Начальника милиции города о задержании преступников гастролёров, в свете решений Пленума нашей Партии. Я не буду ставить тебе двойку. Пока не буду. Но через неделю ты должен исправиться. Будем писать сочинение, ещё одно по Войне и Миру, но тема лёгкая — Бородино. Я даю тебе шанс исправиться. Подготовься пожалуйста. И я тебя прошу, давай как-то… Нет, я понимаю, что у вас такой возраст… Тестостерон, и всё такое… Но давай без этой порнографии пожалуйста.

Крысин сделал серьёзные выводы, и действительно подготовился. Тема и в правду была выигрышная. Бородинская битва. В этот раз он даже не дёргал соседку по парте, а всё написал сам. Да он подготовил шпаргалку, но даже если бы её отняли, то не поняли зачем ему такой длинный список чьих-то фамилий. Но в итоге всё сложилось очень даже хорошо. Система в этот раз не подвела, и шаблоны звучали так: «красной нитью через всё произведение проходит героическая борьба русского народа с французско-фашистскими захватчиками» и «В своём произведении, автор мощно и ярко описывает, показывая в мельчайших деталях профессиональную деятельность Великого Полководца Фельдмаршала Кутузова и всех генералов, офицеров и солдат Русской армии.» А дальше шёл фамильный список русских генералов на двух тетрадочных листах в столбик.

С указанием полного имени, отчества, фамилии и звания. Спорить с характеристикой, данной Крысиным Кутузову, учитель не решился, а двухстраничный список впечатлял любого. Он только слегка пожурил за фашистских захватчиков, но списал это на возбуждение. И присовокупил минус к четвёрке за «сухость изложения», но отметил при этом глубокое погружение в материал самой Бородинской Битвы. Сергей Крысин ликовал! Девятый класс закончен на позитивной ноте, и его система его не подвела.

За лето Серёжа хорошо отдохнул на ниве стяжательства и фарцовки, и встретил новый, выпускной год полный сил и с набитыми жвачкой карманами.

Первый гром грянул уже скоро. И грянул так громко, что едва не прибил самого Серёжу Крысина, и в общем то поставил жирный крест на литературном творчестве технологически продвинутого писателя.

— Так, попрошу внимая всех! Урок не окончен. Ещё пять минут. Лазарев! Тебя тоже касается! Я понимаю, что ты уже всё прочитал, но послушай и ты меня! Батраков! И ты послушай! Списать в этот раз у Лазарева не получится. И так внимание! Я вижу, что вы хорошо отдохнули за лето, загорели, набрались здоровья и сил. И поэтому, у меня для вас хорошая новость. На следующем уроке пишем сочинение по произведению

Леонида Ильича Брежнева «Возрождение». Это городское сочинение, и от его оценок, многое может зависеть в полугодовой, а значит и в годовой оценке. Пишем два урока подряд, без перемены. Никаких выходов в туалет, чтобы прочитать шпаргалки не будет – на уроке будет сидеть комиссия ГорРоно. Тогда почему я сказал, что новость хорошая? Подумайте сами. Мы начинаем изучать Советских писателей. А это и «Мать» Горького, и «Поднятая целина» Шолохова, и «Молодая Гвардия» Фадеева, и Твардовский, и современные писатели. Книги большие по объёму, сложные. И городская работа по ним, многим далась бы гораздо труднее. А воспоминания Леонида Ильича не такие большие по объёму. И проработать их вы можете более подробно. – было видно, что учитель тщательно подбирает слова, стараясь не допустить двузначных толкований. Он снял очки, устало протёр глаза. И скосив взгляд на Крысина, и добавил:

— Особо обращаюсь к тем, кто любит выставлять своё мнение от прочитанного на первый план, и не обращать внимания на мнение других … скажем так критиков. Этим нашим товарищам я говорю, что данное произведение не место для выставления своего личного «Я», наплевав на сам смысл книги. И в данном случае, стоит прислушаться к мнению ВСЕГО нашего Советского народа, и не противопоставлять себя ему своим вариантом прочтения. Ну, а главное: нужно просто ПРОЧИТАТЬ произведение! Надеюсь, это всем понятно. У вас пять вечеров и воскресенье. Более, чем достаточно, чтобы прочитать и подготовиться, и в итоге написать на пятёрку. Готовьтесь! Урок окончен.

Проникновенная речь учителя произвела на Серёжу Крысина должное впечатление. Только впечатление это было несколько другим, на которое рассчитывал учитель…

Серёжа прекрасно помнил, что в первый раз Брежнев принёс ему хорошую оценку, так почему бы не повторить успех. Учитель же на это и намекнул лично ему! Это его тема! Красная строка ляжет на дорогого и любимого, как нельзя лучше! Ежедневный «бизнес» не оставлял ему времени на бестолковое чтение бесполезной литературы. Но сама жизнь помогала Серёже, даря ему неожиданные подарки. Как-то возвращаясь домой, он увидел идущего и погруженного в себя Лёху Прозорова. Тот возвращался из вечерней художественной школы и нёс под мышкой увесистый и объёмный том. Даже из далека было видно, что книга серьёзная. Большая и увесистая.

— Лёх привет!

— Привет.

— Чё это у тебя за талмуд? Телефонный справочник?

— Нет! Это про эпоху Возрождения. — Леха показал обложку фолианта с золотым тиснением: «Возрождение»

— Да ладно! Такая огромная? Я и не думал, что она такая большая… А скажи Лёх, ты в этом возрождении нормально шаришь?

— Ну так… Вот взял почитать, чтобы лучше понять…

— Ага. А скажи тогда кто там был? Ну какие персонажи?

— Ну их много было…

— Ну главные какие? Самые так сказать вожди?

— Ну я не знаю… тебе из какого возрождения нужно?

— А чего их несколько что ли этих возрождений?

— Конечно! Ранее, высокое и позднее.

— Ах вот оно как… Понятно. Ну ты из всех скажи. Самых так сказать лучших. Героев так сказать.

— Так… Тициан. Веронезе. Боттичелли. Ну и Леонардо конечно!

— Подожди! Я запишу. – Серёжа достал авторучку, и быстро написал на руке перечисленные фамилии.

— А скажи Лёх, они что, все итальянцы что ли?

— Ну да. Итальянцы. А что?

— Да нет, нет. Ничего. А что кроме итальянцев там никого не было?

— Ну почему? Дюрер, например был. Он немец.

— А наших не было что ли? Русских?

— Ну тут всё сложно… считают Андрея Рублёва нашего, что он тоже возрождение. Но я не…

— Погоди Лёх я запишу. — перебил его Серёжа и что- то написал на руке. – Ну спасибо Лёх! Побегу. Нужно же к сочинению готовиться!

— Ага. Нужно. А я ещё и не читал даже. Сейчас приду и буду читать.

— И думаешь успеешь?

— Конечно успею! Чего там читать то?!

— А… ну да, ну да… Ну давай! – Сергей покосился на увесистый том и про себя подумал: — Это кем нужно быть, что бы такую бандуру прочитать!

У своего подъезда Серёжа встретил соседа по дому и одноклассника Чибу.

— Чиба ты «Возрождение» Брежнева прочитал?

— Ага. Прочитал.

— Прочитал?!!! – узкие глаза Серёжи на секунду превратились в полтинники. – Такую толстую книгу прочитал?!

Чиба захохотал:

— Ага такая толстая такая, что пипец! Еле осилил!

— Чиба, а ты всё понял? Ну в книге? Ты знал, что возрождений три штуки было? Воот! Не знал! А говоришь изучил! Давай лучше, я тебя погоняю по материалу, как Тимофей наш говорит?

— Ну давай. – ошарашено произнёс Чиба. Про три возрождения он естественно не ведал ни сном, ни духом.

— Скажи Чиба, что делал лично Леонид Ильич в книге?

— Восстанавливал металлургический завод.

— Так… Допустим. А ещё?

— Серый ты чего совсем что ли? Там до фига всего, что восстановили! Пошёл ты на хер! А я иду в футболянчик играть. Все наши собираются. Макс, Жека, батрак, Юсик. И ты давай не умничай! Прочитал сам — молодец. Чего других мучаешь? Лучше подходи на площадку- погоняем. Всё давай! Я пошёл. – и стуча мячиком об асфальт, Чиба потрусил за дом.

Довольный собой Серёжа пришёл домой, смерил взглядом сложенные в углу в стопку, новенькие пластинки группы «Арабески», которые он завтра должен был продать одному челу из 62-й английской школы, и получить тридцать рублей навара, который принесёт через неделю ещё пятнадцать, а там можно и на джинсы замахнуться, и довольно усмехнулся:

— Не знаю, какое там возрождение у кого, первое или последнее, а у меня точно высокое!

Настал «судный» день. Учитель вывел мелом на доске тему: «Трудовой подвиг Советского народа в повести Генерального Секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева «Возрождение». В повисшей тишине было слышен только шелест листов тетрадей и дыхание склонившихся над ними учеников. Сергей, довольно улыбаясь своей хитрой, фамильной улыбочкой, тоже вывил давно подготовленные предложения. Он не стал терять время на черновики, а сразу начал писать в чистовую. Он решил по-быстрому закончить эту дурацкую литературу, и «слинять» со второго урока. Его ждали куда более важные дела. Пятёрка и так гарантирована, так чего время терять на всякую «лабуду»? Почерк у него был аккуратный и красивый. Что называется: поставленный почерк. И выглядело сочинение действительно красиво – никаких залезаний на поля, каждая запитая и точечка на своём месте. И не одной помарки или кляксы! А каков язык! Крысин закрыл на минуту глаза, представляя, как его сочинение печатают на передовице газеты «Правда», и с удовольствием перечитал. Шедевр гласил: «Красной нитью через всё произведение проходит героическая деятельность Леонида Ильича Брежнева в эпоху раннего, среднего и позднего возрождения. Вместе с товарищем Андреем Рублёвым Леонид Ильич беззаветно отдавал все свои силы и весь свой талант для восстановления металлургического завода.» Ну и конечно «домашняя заготовка»: «В своём произведении, автор мощно и ярко описывает, показывая в мельчайших деталях профессиональную деятельность, как лично товарища Л. И. Брежнева, так и кропотливую работу своих товарищей Итальянских коммунистов. Их имена на вечно вписаны в историю нашей страны: Тициан, Веронезе, Боттичелли. И конечно Леонардо! Но мне хочется отдельно отметить деятельность немецкого коммуниста, героя немецкого сопротивления товарища Дюрера. Их трудовой подвиг останется на всегда в наших сердцах.»

Что бы описать всё что было потом, нужно потратить ещё три часа!

Брызгала слюной, как хороший краскопульт, Бронислава Михайловна- учительница истории и по совместительству Парторг школы:

— Я никогда не видела такого вопиющего цинизма! Такой пошлятины и издевательства над нашей любимой партией и всем Советским народом! Лично мне этим сочинением плюнули в душу! – и она выдала в лицо стоявшей рядом Директрисы, такую огромную порцию слюней, которую наверно и получила её душа. Ей поддакивала, постоянно потрясывая похожей на мочалку, мелко кучерявой головой и шмыгая вечно сопливым, огромным прыщавым носом, освобождённая Секретарша Комитета Комсомола:

— Мы должны калёной метлой выжигать в наших рядах такие личности, как Крысин! И гнать их поганым железом из комсомола!

Еле сдерживался, чтобы не заржать гомерическим хохотом учитель Валентин Тимофеевич. Он то снимал запотевшие очки, то опять надевал их, и всё время сморкался в большой словно портянка платок, давя в себе накатывающие приступы безумного смеха.

Из комсомола Серёжу не выгнали, но больше сочинений он не писал. Никто не в педсовете, ни в РОНО, больше не хотел рисковать. Ведь не понятно, что этот Крысин ещё напишет…

Теперь каждый раз учитель, получивший за всё произошедшее строгий выговор, и чуть было не отправленный на пенсию, приносил ему образец сочинения, и Серёжа спокойно списывал. Тройка ему была теперь гарантирована!

А Серёжа Крысин сделал свой вывод. Он считал себя победителем. Его система сработала. Тройка у него в аттестате есть. Голову ломать больше никогда не надо. А главное: читать то его, так никто и не заставил!

— Вот такой рассказ Серёжа.

— Пап это всё реально правда? Или ты придумал? Ну это реально классно, и поэтому не может быть правдой!

— Эх сынуля… Помнишь, как у Шекспира: «На свете много брат Горацио такого, что и не снилось нашим мудрецам».

Лазарев М. В.

2020 г.

Москва.