Неведомые дорожки

Егор поправил на плече ремень ружья и с тоской повел взглядом по неоглядным топям. Редко где стояли тонкие искривленные сосенки с засохшими сучьями, зеленела трава, блестела вода. Холодный сентябрьский ветер и крики журавлиных стай напоминали о том, что лето закончилось. Под ногами чавкало болото, пузырясь метаном, трава предательски скрывала глубокие ямы с ледяной водой. Они шли уже давно. Каждый шаг был обдуманным и проверенным. Егор шел медленно, прислушиваясь к шагам за спиной. Вот снова раздался сухой, надсадный кашель Тимофея, его постоянного напарника на охоте.

«Надо же такому случиться, — угрюмо думает Егор. — ещё утром все было хорошо и вот, получай неприятность»

Их путь лежал к сосновому бору, что виднелся далеко впереди. В обход пришлось бы идти несколько дней, а этого они себе позволить не могли. Время поджимает, а надо ещё запастись дровами, засолить рыбы, нарвать и насушить грибов – зимой все сгодится. Перейдя топь, они собирались устроить привал где-нибудь в лесу и отдохнуть, а там и до избушки не далеко. Не задерживаясь, шестами проверяя каждый шаг, друг за другом двинулись по болоту.

Егор, проходя мимо торчащей из травы коряги, хотел предупредить Тимофея, но споткнулся и забыл. Пройдя несколько шагов, он услышал сзади громкий всплеск и сдавленный крик. Обернулся, увидел Тимофея по плечи в воде. Отчаянно барахтаясь, он пытался выбраться, но топь держала цепко. Егор, подхватив жердь, поспешил на помощь. Утвердившись, протянул её Тимофею:

— Тимка, не мельтеши! Хватайся за шест и успокойся! Не паникуй! Подтягивайся, я буду помогать.
Краем глаза он заметил, что шест Тимофея лежит далеко за ним. Достать его было нельзя, опасно очень. Осторожно потянув за жердь, Егор почувствовал, как ноги начали уходить в трясину. Положив шест на траву, он уселся на него и, не ощущая холодную воду, что залилась ему в брюки, вцепился руками в растения, пытаясь создать дополнительную опору.Тимофей не шевелился, крепко держался за жердь и наблюдал за приготовлениями.

— Что делать, Тимка? Я не могу тебя тащить, проваливаюсь. Давай, попытайся подтянуться сам. Только не торопись.
Тимофей, сам опытный охотник, понимал, насколько все зыбко и неустойчиво. Паники тут быть не должно. Надо не обращать внимания на холодную воду, забыть о трясине, что равнодушно засасывает. Забыть обо всем и только помнить, что единственный шанс — это жердь и Егор, который сидит на ней по пояс в воде, цепляясь за хлипкие растения.
Медленно и долго выбирается Тимофей из трясины. Вот он уже по пояс освободился. Егор встает и немного помогает ему выбраться на твердое место. Тимофей встает на ноги, мокрый и в грязи, его бьёт крупная дрожь. Сейчас бы костер, но до сухого места идти еще долго.

Егор снова посмотрел на Тимкин шест, лежащий далеко от тропы и произнес:

— Твою жердь не достать, я пойду впереди, а ты не отставай.
— Веди меня, Сусанин, – отвечает Тимофей дрожащим голосом.
— Можно и подождать, но ты так дрожишь, что глядя на тебя, меня самого трясти начинает.
— Сам такой – буркает Тимофей.

Идти стало гораздо тяжелее. Сапоги полные воды. Каждый шаг дается с трудом. Егор шел, прислушиваясь к хлюпающим шагам за спиной, и вдруг услышал надсадный кашель. Через некоторое время он повторился, а потом стал постоянным.

— Тимка, давай сюда ружье и мешок, легче идти будет.

Тимофей безропотно отдает и то и другое. По его изможденному виду не скажешь, что лишь утром они начали путь по трясине.

«Надо бы идти быстрее, но осторожно. Еще одно такое «купание» нам не пережить» – угрюмо думает Егор.
Кашель Тимки болью отзывается в сознании Егора, заставляя забывать о том, что и ему пришлось искупаться в ледяной воде. Костер – вот предел мечтаний Егора. Обогреться, обсохнуть, вылить из сапог воду – это сейчас важнее всего.

. До края топи оставалось совсем немного, когда Егор услышал стон и шум падающего тела. Все в нем застыло. Оглянулся. Тимофей лежал на тропе и с хрипом дышал. Одной рукой подхватил шест, второй – взял за воротник Тимофея, Егор из последних сил поволок его к берегу.
Еще немного и вот уже твердая земля, а рядом, рукой подать, стеной чернеет в вечерних сумерках сосновый бор.
Скинув с плеч мешки и оставив их на берегу, Егор с трудом поднял Тимофея и, хлюпая сапогами, направился к лесу.

Наступила темнота, сильно похолодало. Егор чувствовал, что силы на исходе и боялся упасть рядом с Тимофеем. Пройдя в глубину леса, Егор увидел в темноте что-то похожее на дом. Подойдя ближе, он убедился, что это небольшой домик с крыльцом и входной дверью. Ухватившись за резную балясину, он с трудом поднялся и громко постучал в дверь. Она тут же отворилась. В проеме стояла старушка со свечой в руке.
— Добрый вечер, хозяйка, — с трудом произносит Егор, — позволь зайти в дом. У меня товарищ сильно заболел, его спасать надо.
— Заходите, — пригласила старушка – согрейтесь.

Тепло горницы мягко толкнуло Егора, и он свалился рядом с Тимкой. Уже в полусне он ощущал, как его поили молоком, теплым и необыкновенно вкусным, как из ложки кормили гречневой кашей, пахнущей медом. Чувствовал, как он снова стал малышом, и родительский дом заботливо оберегал его, а сверчки пели колыбельные песни. Он улыбнулся и уснул – без сновидений и тревог.

Проснулся Егор от того, что с одного бока стало припекать. Открыв глаза, он увидел, что лежит у костра, а Тимофей сидит с другой стороны и подкладывает дрова. Он повел глазами вокруг, но никакого домика не увидел, а недалеко у куста лежали их мешки и ружья.
— Молодец Тимка, догадался принести. Вчера у меня уже не было сил.
— С чего ты взял, что это я принес? Когда я проснулся, все уже лежало здесь. Выходит, это твоя работа.

Егор немного подумал, пытаясь разобраться.
— Ты помнишь, как мы выходили из топи?
— Нет. Как выходили — не помню. Кашель у меня был сильный, но, к счастью, его уже нет. Проснулся у костра и подумал, что пора собираться.
— Что, даже чай пить не будем?
— Чай, это святое. Бери котелок, неси воду.

Егор встал и отправился в лес. Он никак не мог понять, куда исчез домик где они ночевали. Вокруг никаких строений не было. Набирая воду в бочажке, он увидел обломок трухлявого дерева, над которым когда-то поработали руки столяра. Этот обломок не отличался от тех балясин, что были на крыльце домика. Егор долго его рассматривал, все пытался понять, что с ними приключилось этой ночью, но так и не понял. Решил ничего Тимофею не рассказывать — приснилось, наверное.