Новое

1.

Капля за каплей скатилось по бутонами да по листьям дерев – воскриком – Новое! Заиндевелые думы будто оттаяли, да и то, помаленечку, да с Божьей помощью. Поддакивали цапли, потом, пошустрей, и беркуты занялись. Удивлённые кубышки во пруду пораскрывались да заподмигивали.

Купель приняла в себя Новое, оживлённое. Пахучие почки ликовали, да не лукавили. Исчадие грозы оттолкнулось от верхушек ногою, пророкотало, да и упрыгнуло. Мороком опалило лес, да не вспыхнуло.

«А знать зима будет ярая», – говаривали старики, а другие сидели да помалкивали. Трудно было встретиться, да встреча недолга была. А когда расходились, то знали: не по добру то; да радовались, лишь бы не по худу. Лютая стужа раньше бушевала, а коль выбушевала, то и запрягать плуг можно было к весне, к Новому.

Поутру водица в роднике ещё студёная была. Вышел из лесу Хозяюшко, да расталдыкнулся. Понял, брат, что зимушка окончилась, да землица отогрелась. Новое почуял, батюшко! Ракнул Хозяюшко, а и удалился, Хозяйку пошел с малыми робятами искать.

Повысыпались ящерки на пни да на пригорочки. Хорошо им – сидят, греются, просят нижайше не трогать их, не швырять через горбиночку. А люд честной и рад бы, да незачем. Все Новому радуются. Даже балябы с разинями и те навострилися.

А как летушко-то раскинулось, побрели с плетёнками по грибы да по ягоды. Новое людей-то к делу да к ремеслу подтолкнуло да сподобило. Снова в небесах заурчало да зафыркало, грозицы помелькали да под облачком. Сгрудились тугие облака, сгустились – заманить хотят, а потом похвастаться – вот-де, сколько люду обманули да обпакостили. Ливень на землю бросился, инда всех разогнал. Радуется и зверь лесной, и анчутки разные, и люд крещёный – бякает лес, пока не ококовеет. К зиме. А там уж скоро опять Новое!

2.

Случилось то лет через пять али шесть, как Кузятко народился. Лежал, лежал под рогожкою, на свет белый поглядывал, да и стал незаметно для всех помощником. Летом бегает по зарослям кровохлёбки да медуницы, пескарей-пескариков с белорыбицами половит, возле гумна постоит, вот и всё дело; а зима наступит – так и вовсе дома за печкой сидит. Сугробы со сугробицами выше крыши – высоченные. А лето придёт, да воссияет светило волоокое – снарядит его мать Евпраксеюшка в лес по ягоды. Кузятко-то онучи намотает и бредёт по зарослям, вяще всех он летушку-то радуется.

А раз у него либо с робятами раздряга какая приключилась, али на куницу или какого другого зверя загляделся – свернул на облыжную тропку. Бежит Кузятко по лесу – от робяток отбился – а духом не пал, ходит гоголем. Испил он в ручье водицы студёной – слышит, а неподалёку что-то закряхтело да закурлыкало. Вышли из ближайшего осинничка осоловелые после зимы медвежатушки. Носопырочками поводят по-звериному – махонькие!

Кузятко-то не оробел, уселся в кусты, смотрит на поляночку, куды звери повыходили, поводит глазами. А они походили и давай куролесить, скачут, кувыркаются, будто зайцы косые да куцые – по траве ерошатся, подпрыгивают, бесенятушки. Смотрит Кузятко на них и не насмотрится. А тут к нему один подкрался, ткнулся носиком в туесочек, загромыхал, испужался – детушко! Медвежатки сразу замерли, будто закручинились, Кузятко выбежал из кустов на поляночку и давай кувыркаться! Смотрят звери лесные на него, да тотчас духом воспрянули и до темноты на поляне куролесили, ладненькие. А как солнце к закату покатилося, вышел тучный медведюшко из лесу на опушечку – взлохмаченное идолище. Медвежатки сразу в стороны брызнули, враскорячку да врастопырочку. А медведь заревел на Кузятка-то, головой машет, иди, дескать, за мной. Кузятко, слышь-ко, забыл и про туесок, и про медвежат, и за медлительным зверем направился.

А как засмеркалось, кручиниться стала Евпраксеюшка, блажить начала, задрали, дескать, Кузятка звери гладные, косматые, обагрили невинной кровушкой поляночки мшистые, сглодали кости иссушенные. А не ведала, бестолковая, что медведь Кузятка-то к самой деревне вывел. Уж она стала сыночка миловать вяще прежнего, ажно опростоволосилась и медведю доброзрачному земной поклон не отвесила. А медведь-батюшко от того нисколько не закручинился и в лес воротился.

– Это его Новое с Хозяюшком уберегли, – говорили люди, а Кузятку-то и невдомек, о чем ему талдычут. Ему бы в лес да со зверятушками поплясать досыта.

Пришла зима сызнова, за день показалася. Вьюга завывает, вьюжица – ууууу! Ууууу! Ууууу! Снегу под застреху нашвыряет, а повоет, да и перестанет. А весной Кузятко опять в лес пойдёт да наиграется.