Об истинно русских женщинах, о святом Таинстве брака христианского и о наказании осквернителей…

                                                                                                                      Любящая Россию…

Об истинно русских женщинах, о  святом Таинстве брака христианского и о наказании осквернителей…

                                    (Из рассказа «С Крестом и без Креста»)

Перенесёмся мыслями в годы окаянные — во времена богоборчества, сталинских репрессий, безбожной пятилетки…

Среди служивших в НКВД был один, отличавшийся какой-то особой, запредельной жестокостью и бесстыдством.  Особой «радость» было для него причинять арестованным физические и нравственные мучения – он  упивался властью над людьми.

А ещё была в нём патологическая ненависть  к Церкви –  и хвастался изувер перед другими как особой «доблестью» тем, что принимал участие в разорении почти сотни храмов. А ещё «доблестью» особой считал он … брать силой женщин, особенно из благородных, из духовного сословия. Тех же, которые не желали, не считали возможным об него мараться, предпочитали смерть осквернению,  он расстреливал на месте -  и было таких немало – об этом палач вспоминать  не любил...

       Только что в сельском Храме Святителя Николая Мирликийского свершилось таинство брака – будущий дьяк Павел обвенчался с юной и прекрасной сестрой милосердия Верой. Старший же брат его – молодой священник Пётр два года  назад обвенчался со старшей сестрой Веры -  сельской учительницей Софией.  Две такие красивые пары, которыми нельзя было не любоваться! Настоящие славянские лица, как будто из Древней Руси пришедшие —  люди, излучавшие всей сутью своею доброту, всегда готовые прийти  на помощь  и не по возрасту разумные!...

      Когда все вышли из храма… их уже ожидали палачи. Братьев – священника и дьяка – Петра и Павла, будто уже по сложившейся чудовищной привычке, без суда и следствия расстреляли на окраине села… Палачи своими, грязными, похотливыми взглядами  скользили по чистым и прекрасным молодым вдовам…

  Людей чистых, непорочная красота возвышает –  в тех же, кто утратил Образ Божий, пробуждает она лишь самые низменные инстинкты. Красота и чистота сестёр озлобляла палачей, «обжигала их», оттого что каким-то звериным чутьём ощущали они свою мерзость. И эта мерзость души, если у таковых она вообще имеется, пробуждала только желание осквернить, опорочить, разрушить, чтобы не видеть превосходства над собою  чистых душ… 

          Короче, сёстрам был поставлен ультиматум… в противном случае их пригрозили увезти в ближайшую тюрьму. А там уж… София и Вера, с отвращением, презрением взглянули на палачей и насильников и отвернувшись, не проронив ни слова…

      И вот в одном из помещений на третьем этаже тюремного помещения собрались несколько распаливших себя хмелем и гнусной похотью  охранников…. И тогда, вспомнив  о подвиге княгини Евпраскии Рязанской, сёстры, взявшись за руки, запели «Ныне отпущаеши» и последний раз осенив себя крестным знамением, бросились вниз! (Окно оказалось открытым – ведь никто из насильников такого исхода не ожидал)…

     Несколько охранников сбежало вниз… Сёстры лежали на земле тюремного двора.  Казалось, были они живыми – лишь у каждой капелька крови на виске. И руки                        не были разжаты.

     Никто из палачей не успел опомниться, как вдруг… увидели идущую по воздуху прекрасную женщину с грустными темными глазами, с тёмным покрывалом на волосах, а рядом трёх девочек с такими же глазами, с прекрасными каштановыми волосами. Вокруг головы каждой было золотистое свечение.  Они приблизились  к сёстрам, наклонились над ними,  а дальше… София и Вера встали, как будто выходя из плоти своей, -  и все вместе  стали медленно удаляться, поднимаясь ввысь. Ноги палачей будто приросли к земле –  не в силах двинуться, с ужасом смотрели вслед удаляющимся…  И вдруг явился их очам бесстыжим Светлый Муж в сияющих одеждах, — со светлым мальчиком на руках! Этим мальчиком был… неродившийся  сын  Софии и расстрелянного Петра  — младенец, которому палачи не дали прийти в этом мир, убив его мать! А Вера покинула это мир непорочной девой,  в белом платье – ведь с убиенным Павлом они успели только обвенчаться...

     У Софии и Веры была ещё и третья сестра  Варя – девятилетняя девочка. Детский возраст и   спас её от участи сестёр старших...

      А тогда в тюремном дворе, узрев всё свершающееся, один из палачей, упав на колени, рыдая, стал взывать к Господу, умоляя послать наказание, чтобы искупить вину свою за пролитую кровь невинных жертв! Другой – выстрелил себе в висок и тут же упал замертво.  Ещё один сошёл с ума – и до конца дней своих пребывал в невменяемости.Он всё время видел себя стоящим  по колено в крови. А ещё лежащих на земле сестёр и светлого мальчика…

  А тот, отличавшийся запредельной жестокостью и ненасытной похотью, стал извергать из уст своих страшные,  богохульные слова, грязную брань и…палить без разбору вокруг себя! Сначала застрелил он бьющегося в позднем раскаянии, а потом выстрелил несколько раз по воздуху… в святых!!! Не в силах понять даже, что миру духовному пули его не страшны…  

    Через пару часов по привычке заливал он свои «переживания» хмелем, не преставая изрыгать из грязных уст своих блудную брань. И заснул во хмелю. Снились ему убиенные. Нет, не проснулись в звере ни жалость, ни раскаяние. Его коробило от мысли, от воспоминания, с каким достоинством принимали эти люди смерть. А особенно то, что никакими угрозами не смог он овладеть чистыми, прекрасными женщинами…

        Наступил вечер. Видя, что палачи не возвращаются, в том самом храме в честь Святителя Николая собралось несколько человек из церковной общины – в основном старики, вдовы и дети – многие мужики были арестованы и расстреляны.  Оплакивая своего батюшку и его близких, молясь о душах  убиенных, решили селяне в память о жертвах,  может быть, в последний раз прочитать мирским чином акафист Святителю Николаю.  Каждый из пришедших со всей ясностью осознавал, что день  этот может стать для него последним. Благословение было у церковного старосты…

  И вот чтение акафиста подходило к концу…

  Тем временем палач проснулся. Услышав пение в храме, изувер с диким криком выскочил   на улицу, выстрелил несколько раз куда попало,  лишь чудом рядом  никого  не оказалось;   а потом решил … поджечь храм  вместе с молящимися… Но лишь зажёг он факел… Люди в храме услышали душераздирающий крик — и выбежали на улицу...  Их взору открылось  такое, о чём рассказывали потом друг другу только шёпотом: на земле рядом с храмом лежала кучка тлеющего пепла – а в поднимающейся струйке дыма кружило, как вороньё, полчище  злобных, безобразных существ… А ещё рассказывали шёпотом жители окрестных сёл, что несколько человек видело  впотьмах чёрную тень, изрыгающую проклятья, сторонящуюся сохранившегося храма и убегающую от Крестного Знамени. Так закончил свой бесславный жизненный путь тот, кто дьяволу во служение пошёл…

 А храм в Честь Святителя Николая после случившегося  не тронули. Не до того было…

Пройдёт много лет – и ставшая уже бабушкой Варя — Варвара Алексеевна расскажет внучке Лизе о кончине сестёр своих старших, что смерть осквернению предпочли. Расскажет и о мученическом подвиге братьев – священника Петра и дьякона Павла, пред палачами безбожными глаз не опустившими. И о том, как душу палача бесы забрали… И  назовёт Лиза дочек своих Софией и Верой. И память о Подвиге Мученическом  никогда в семье не умрёт…