Образ Последнего Суда, через русский пейзаж явленный.

Глава первая «В грядущем страхе Божества»

Как дым пожара, туча шла.
Молчала старая дорога.
Такая тишина была,
Что в ней был слышен голос бога,
Великий, жуткий для земли
И внятный не земному слуху,
А только внемлющему духу

.

Чувство тревоги и боязни чего-то Высшего. Боязни того, что непонятно, непостижимо.

                                       И внятный не земному слуху,
                             А только внемлющему духу -

того, кто задумывается о смысле жизни на земле, о Воле Творца. Возможно ещё, что говорит поэт о традиционном для русской литературы образе Пророка.

 А  в стихотворении «пророчествует» вся природа – русская природа.

Жгло солнце. Блеклые, в пыли,
Серели травы. Степь роняла
 Беззвучно зерна — рожь текла
Как бы крупинками стекла
В суглинок жаркий. Тонко, вяло,
Седые крылья распустив,
Птенцы грачей во ржи кричали.
Но в духоте песчаных нив
Терялся крик. И вырастали
На юге тучи. И листва
Ветлы, склоненной к их подножью,
Вся серебристой млела дрожью —
В грядущем страхе божества.

 Вся эта суета земли словно противопоставлена божественному покою – но только внешне. Потому что листва ветлы, как и вся окружающая природа – всё окружающее мироздание пребывает «в грядущем страхе божества».

                          Глава вторая «Земное время – Вечности предвестник»

 Жившие полтора тысячелетия назад  Отцы Церкви говорили, что существует некая «память сердца», запечатлевающая все — всю нашу жизнь – и внутреннюю, и внешнюю.     И вот на Страшном Суде раскроется написанное в глубинах души нашей, словно книга.  И тогда мы увидим нашу истинную суть, а не нарисованное нашей воспаленной гордыней. Тогда мы увидим, что на протяжение всей жизни Благодать Божия призывала нас ко спасению, наказывала за грехи и ошибки, миловала нас, и как порою упорно мы сопротивлялись Благодати и стремились к греховным страстям. Даже наши добрые дела мы увидим изъеденными, словно червями, лицемерием, гордыней и тайным расчетом.

 В то же время Суд – это не только то, что будет после смерти. Суд совершается каждую секунду нашей земной жизни. Страшный Суд – это не «судебный процесс» в привычном понимании, а лишь окончательная «констатация», а может быть, — окончательный «приговор». Каждый из нас в течение жизни духовно определяется по отношению к Богу.

Оттого и проникнуто всё тревогой, страхом перед тем, что человеку не постичь.

   Природа – изображённый в стихотворении пейзаж – и не только, конечно, — словно «говорит  в унисон» с Прославленными в Вечности Святителями – «говорит» о Суде Грядущем.  И, предвидя Его, вся природа – всё мироздание  «млело дрожью в гядущем страхе Божества».

   В стихотворении трудно понять, в какое время года «как дым пожара туча шла» -  потому что это совсем неважно — ведь Суд может свершиться в любой миг нашей жизни – и надо быть к Нему готовым.

  А после Второго Пришествия не будет ни времени, ни пространства земного – они роль свою уже сыграют.

 «Молчала старая дорога» — а почему именно дорога, а не  лес, поле или река?!  Потому, наверное, что в стихах дорога чаще всего жизнь символизирует. Видимо, в тревожном ожидании «замерли» и прошедшие свой жизненный путь люди. Люди и всё окружающее их мироздание с трепетом «внимают голосу Бога». Может быть, потому что раньше                        не прислушивались…

 А ещё, возможно, отражён в стихотворении и Образ Всемирного Потопа – тогда на Землю с потомками воды «обрушился» гнев Божий.  Потому и в стихотворении «вырастали на юге тучи»  — тучи,  грозу предвещающие.

  Всего восемнадцать строк – а сколько глубинного смыла, сколько тайн, сколько поводов подумать – и не только над стихотворением.

                    Глава третья «Прощение по Милости, а не по делам»

 Тема апокалипсиса звучит во многих произведениях русской литературы во все времена.    Мы же обратимся ещё к одному произведению И.А.Бунина.

   Всего восемь строк признанного шедевра, созданного незадолго до того, как поэт вынужден будет навсегда покинуть Родину.

И цветы, и шмели, и трава, и колосья,

И лазурь, и полуденный зной…

Срок настанет — господь сына блудного спросит:

«Был ли счастлив ты в жизни земной?»

И забуду я все — вспомню только вот эти

Полевые пути меж колосьев и трав —

И от сладостных слез не успею ответить,

К милосердным коленям припав.

 Произведение тоже о Суде Божьем – Суде Последнем – но несколько иные образы и мироощущение. Если в прочитанном ранее стихотворении Голос Бога был «великим и жутким»,  то здесь Господь Милостив к нам, грешным, к нашим заблуждениям «в жизни земной».  

Потому что Суд Божий ещё не над всем мирозданием, когда «небо скроется, свернувшись, как свиток». Это – Суд  над человеком, земной путь окончившим.

 Но и здесь образ пути земного – пути, от России, русского пейзажа неотделимый.

   Природа с красоты своей

    Покрова снять не позволяет,

И ты машинами не вынудишь                у ней,

Чего твой дух не угадает