Теплые ладошки

Детский голосок отвлек меня от тяжелых мыслей. Оглянувшись, я увидела маленькую бледную девочку, которая улыбалась мне, доверчиво распахнув голубые глаза.

— Мое имя Калерия Владиславовна.

Вот уж имечко у меня!
Ребенок все равно не запомнит.
Ладно, какая сама – такое и имя! При моей высокой и тяжеловесной фигуре, какое-нибудь цветочное имя, например Лилия, будет смешным.

— А мама сказала Полисия! Может это фамилия такая?

Я присела рядом с ней и заглянула в чистые доверчивые глаза:
— Я работаю в полиции! Видишь мою форму.
— А что ты делаешь?
— Дежурю на железнодорожном вокзале.
— Тогда это тебе.

Она протянула измятый листок бумаги, зажатый в худенькой ладошке.
— Мне? Ты ничего не путаешь? Ты же меня не знаешь.

Девочка повторила:
— Мамка меня покормила оладьями и киселем, показала тебя и сказала, что когда
захочу кушать, мне нужно идти к Полисии и отдать бумагу.

И улыбнулась:
— А я чуть не забыла, как тебя зовут. Я никогда не знала такого имени.

И продолжила настойчиво:
— Я хочу оладьи с киселем!

Пришлось взять потрепанный листок.

На оборотной стороне чистого бланка для телеграфного сообщения красным жирным косметическим карандашом неровными пляшущими буквами, без знаков препинания, было написано кое-как по диагонали:
«Зовут Надя 5 лет родилась 16 марта отдайте в детдом»

Я оторопела. В свои двадцать пять лет за трехлетний стаж работы в полиции, первый раз столкнулась с таким случаем. Переспросила:
— Это точно твоя мама писала?
— Да, моя мамка.

— Что же мне с тобой делать?
Та посмотрела с укоризной:
— Я же тебе сказала – хочу есть!
— Ну, что ж, пойдем мыть руки.

Пока девочка с удовольствием ела, я смотрела на нее.
Сидит спокойно, ест и не понимает, что ее бросила мать.

Да, видимо, мама не утруждала себя заботой о дочери — спутанные светлые волосы, затертая джинсовка с чужого плеча на два-три размера больше, несвежий воротничок сорочки, торчащий с одной стороны у худенькой шейки.

Закончив, Надя вытерла салфеткой губы и руки и спросила:
— Что мы будем делать дальше?
— Будем искать твою маму. Сделаем объявление по радио, мама услышит и придет за тобой.

Надя грустно сказала:
— Она не придет. Они уехали. Дядя Леша злился на меня и ругался. А с мамкой дрался.

Бедный ребенок!
— Ты не знаешь куда уехали?
Она отрицательно покачала головой.

Объявление по «громкому радио» о потерявшейся девочке гоняли в течение часа.
Но безрезультатно – никто не пришел. Надя давно уснула на диванчике под моей курткой
Одиннадцать вечера – дежурство закончилось.

Что же делать с девочкой?
Решила забрать домой.

Водитель дежурки помог донести отяжелевшее тельце до квартиры.
Мама еще не спала, быстро постелила на кресле и проворно уложила девочку.
Надя не проснулась – сильно устала.

Сидя на кухне за чаем, мама спросила:
— Где ты взяла это чудо?
Я поведала ей грустную историю Нади.

Моя добрая мама ужаснулась:
— Неужели бывают такие матери? Бедный ребенок!
Пусть остается у нас, пока мать не найдется. Не может быть, чтобы нормальная женщина в здравом уме просто бросила родное дитя на вокзале.

Утром я проснулась от обычного кошмара, который снился мне уже больше трех лет. Суть ужаса была всегда одинаковой — я теряла своего новорожденного ребенка!
А вот варианты этой потери всегда были разные – мы горели в пламени пожара, я упускала крошечное тельце в водовороте реки, на нас нападала огромная собака, я с ребенком на руках попадала под поезд и так бессчетное количество раз.
Просыпалась я всегда в слезах.

Но, сегодня открыв глаза, в лучах утреннего солнца я увидела под золотившимся ореолом растрепавшихся волос, чистые глаза ангела.

Крошечный пальчик убрал слезинку с моей щеки. И тихий шепоток:
— Ты спала и плакала! Полисия, почему ты плачешь?
Тебя кто-то обидел?

Потянувшись губами, я поцеловала эти ласковые пальчики и наконец, расплакалась наяву.
Слезы были обильные, они вымывали горечь, притаившуюся в моей душе и терзающую меня так долго.

Я снова пережила резанувшую по телу жуткую боль, когда озверевший пьяный хулиган пинал меня тяжелым ботинком в живот!
И дикую боль души, когда я потом осознала, что ребенка я потеряла! И теперь у меня детей никогда не будет!
Понять это на двадцать втором году жизни было равносильно смерти.
Тем более, что любимый муж Вася, всегда мечтал о детях.

Остекленев душой, потеряла Васю.
У него с женой скоро будет ребенок.

Я никому не позволяла жалеть меня. Даже маме.
Она понимала, что помочь ничем не может и просто жила рядом со мной. А я благодарна ей, что была не одна.

Сейчас я просто лежала и беззвучно плакала с закрытыми глазами, слезы стекали на сырую подушку.
А на щеках чувствовала ласку теплых мягких ладошек, едва касающихся моего лица. Это и было то нежное прикосновение, по которому я тосковала!
Потом выплакав слезы, почувствовала облегчение.
А теплые ладошки продолжали растворять мою боль.

Наконец я открыла глаза.
— Полисия, тебе не больно? Ты уже не плачешь?

Я улыбнулась маленькой фее – целительнице:
— Девочка моя, мне с тобой так хорошо!

Ее лицо изменилось, как будто выключилось маленькое солнышко в глазах, уголки рта опустились.
Наденька отвернулась и прошептала:
— Ты сейчас посмотрела на меня как мамка!

Я обняла и прижала беззащитное тельце к себе и не знала, что мне сказать обиженному ребенку!
Обижена самым дорогим человеком на свете, мамой, которая должна ее защищать!

В спальню вошла моя мамочка:
— Вставайте ленивицы! Солнышко высоко!
Завтракать пора. А кому-то и на работу.

Протянула руку девочке:
— Здравствуй Наденька! Я баба Вера.
Ты мне поможешь сегодня? А то я одна не успеваю.

Надя закивала и вмиг спрыгнула с кровати.

Мы умывались в ванной, когда веселая радостная девочка нечаянно уронила стеклянный флакон, разбившийся вдребезги.
И мгновенно маленькое существо сжалось в комочек, втянув голову в худенькие плечики, прикрыв крошечными руками затылок.

Я взяла ее на руки, обняла и шептала в маленькое ушко, что ничего страшного не произошло, и она мне дороже всего!

Ее видимо били за провинности! Бедный ребенок!

Мать Нади объявили в розыск, но без особой надежды на успех. Ведь Надя назвала только имя мамы – Тамара, а фамилию и адреса не знала. Отца девочка не помнила, а отчимы менялись.
Я в душе молилась, чтобы Тамару, которой дочь была в тягость, не отыскали! Тогда Наденька осталась бы со мной.
Мне хотелось теперь торопиться домой, где меня ждала не только мама, но и маленькая девочка, которой я была нужна!

Скоро она сроднилась с нами и быстро адаптировалась во дворе, где играла с ребятишками.
Вот и сегодня, издали заметив меня, бегом рванулась ко мне:
— Пойдем к моим друзьям!
И представила меня с гордостью:
— Вот моя Лера!
Указала на худенького бледного пацана:
— Это Юрка. Он каждый вечер гуляет с папой после садика. А дядя Сережа пообещал бабе Вере за мной присматривать, пока она ужин готовит.
И хихикнула:
— Как будто я куда-нибудь от тебя убегу!

Я глянула на дядю Сережу и задохнулась — красивые густо-синие глаза печально смотрели на меня. Он улыбнулся:
— Чудесная у вас дочка!
Вашей маме стало плохо. Она пошла отдыхать.
Не волнуйтесь, мы с сыном гуляем здесь каждый день, и Надюша с нами может играть до ужина.

Мне не хотелось уходить, но я побежала к маме.
Она уже поднялась и хлопотала на кухне:
— Не беспокойся я в порядке.
Надя во дворе с Сергеем. Он живет с сыном Юрой в соседнем доме. Бывший военный, потерял руку, приехал из госпиталя.
Представь, его жена ушла, а сына он ей не отдал. Уж как один с ним управляется?
Как он тебе показался?

Я пожала плечами и неопределенно хмыкнула.
Не могла же просто признаться, что он мне очень показался!

И рада была, когда услышала приказ:
— Сходи за Надей! Ужинать будем.

Каждый вечер теперь мы с Сергеем до сумерек гуляем, как — будто присматривая за детьми.
Я полюбила притихшие городские улицы. Оказывается под затухающими лучами солнца вечерами можно наслаждаться жизнью, а не только сидеть в кресле в самом темном углу комнаты, поджав ноги и жалея себя.
Сергей оказался интересным собеседником и чудесным человеком.

Когда мы с Надей приходим домой, мама понимающе улыбается, глядя на меня. А я не признаюсь, что у меня не только мир и покой, но и счастье в душе!

В день рождения Юры Сергей пригласил нас в детское кафе. Мама немного пококетничала, отказываясь, но Надя ее уговорила.
Мы весело провели время как одна большая семья.
Такой чудесный день!

Вечером Надюша забралась ко мне в кровать и спросила:
— А дядя Сережа будет драться, если он будет твой муж?

Я смутилась, но ответила:
— Конечно, нет! Но, он же, не мой муж!
Почему ты спрашиваешь?

Поджала губенки, объясняя:
— Все мамкины мужья дрались!

Подумала секунду и, хихикнув, добавила:
— А дядя Сережа любит тебя!

Хитро прищурилась:
— Я рассказала ему, какая ты хорошая!
Юрка мне завидует, что ты только моя.

Она улеглась на живот и оперлась подбородком на ладошки:
— Лера, а я твоя? Или нет?
Я поцеловала ее:
— Конечно, ты моя!
Она прижалась ко мне и уснула.

Прошло полгода.
Мать Нади не объявилась. Я решила удочерить девочку, но оказалось, семья должна быть полной. Где же мне взять мужа? Поговорить с Сережей?
После работы, я, переодевшись в штатское, пошла на прогулку с Надей.

Сережины синие глаза встретили меня ласковым блеском!
Дети играли в детском городке, мы медленно шли по аллее. Осеннее солнышко гладило нас, овевал легкий ветерок.

Я не знала, как мне приступить к серьезному разговору, который наметила заранее.
Вдруг он не поймет меня!
Ясно, что я бездетная, теперь никому не нужна. А мне нужен только штамп в паспорте и его согласие на удочерение. Я и сама с маминой помощью воспитаю Надю.

Наконец решила:
— Сережа возьми меня замуж! Я хочу удочерить Надю.

Он удивленно замер и внимательно посмотрел на меня:
— А я нужен тебе? Однорукий инвалид с ребенком! Ты красивая, успешная женщина! Я полюбил тебя, но опасался твоего отказа!

Я обмерла!
И смущенно, забормотала:
— Я тоже с ребенком! Два сапога пара!
Вдруг призналась в самом главном:
— Сережа, я тоже люблю тебя, но не могу больше иметь детей!
= У нас с тобой уже есть мальчик и девочка!

Его поцелуй долгий и нежный, был прерван шепотом Нади:
— Юрка, ну вот они уже целуются!

Прошло всего полгода с того памятного вечера, когда в мою жизнь вошла маленькая печальная девочка, а все так счастливо изменилось!