НЕЖНОСТЬ

Могу ли я быть скромно нежным, как распустившиеся яблоневые цветочки, усыпающие зеленую землю белыми крапинками? Или напористо нежным, как чувственные вызывающе красные лепестки полевого мака, переходящие в фиолетовый отлив у солнечно желтой цветочной корзинки? Наверное, могу: все, что есть в природе – есть и во мне. Так почему же тогда я чаще бываю груб, чем нежен? Ответ вроде бы очевиден: да, потому что и у прекрасных цветков розы, нарядившихся как, цыганки, во множество ярких юбок, есть и острые шипы, уколов о которые палец, можно лишиться беззащитной капельки пурпурной крови…

Я свои шипы сбриваю каждое утро вместе с вырастающей за ночь щетиной на щеках. Я не знаю, что со мной происходит ночью, и почему шипы во мне растут только по ночам. Может быть потому, что нежности не бывает без грубости. И грубость только усиливает (оттеняет) нежность, если последняя есть таки в душе. И грубость только тогда — грубость, когда в ней нет нежности. Но тогда значит я не прав, что бреюсь по утрам, и мне следует не сбривать с души колючие шипы, а – взращивать в ней нежность. Есть же ведь поразительный жизненный парадокс, когда даже боль в приливе нежности приносит несказанное блаженство. Следовательно, все дело не в боли и грубости, а — в нежности, или отсутствии её.

Прости меня, любимая, за то, что я старался не причинять тебе боль, но при этом забывал быть с тобою нежным.