Одна! Большая! И на всю жизнь!

Он со школы мечтал о море. Поступил в мореходку. Мечта сбылась. И вот он первый рейс. Заграница. Иришка ждёт. Столько впечатлений. Всё рассказать. Он на эмоциях. Спешит с подарками. С букетом. И даже коробочка с кольцами при нём! Спешит сделать предложение… И вдруг удар ниже пояса. Не верит. Не верит! Друзья, одноклассники мнутся, не знают, как сказать: «Не спеши. Притормози!» — «Ну, что, говорите! Что случилось-то?» — «Не ходи туда, короче!»

Сердце ухнуло куда-то вниз, ноги стали ватными, голова закружилась.

— Ирина? – да он уже знал, что Ирина… в глубине души… по взглядам сочувствующим, по молчанию, по неловкости… вздохам скрытым… глаза отводят. Не хочется говорить-то такое… — Кто?.. Кто он?..

— Юрка! Не заводись. Школьная любовь осталась в школе. Жизнь-то по-взрослому началась…

— Чёрт! Что ж вы молчите-то? Я ж, всё равно, узнаю!.. – букет полетел куда-то вниз. Девчонки, стоящие с ребятами, проводили его сожалеющим взглядом.

— Ну, и что ты сделаешь, если узнаешь? Что?.. её убьёшь?.. его?.. а потом себя?..

— Отвалите!

— Скажи. Ну, скажи, что сделаешь, отвалим… тебя, думаешь, сейчас можно оставить-то?..

— Да не собираюсь я никого убивать! В глаза её хочу посмотреть! Чтобы она сказала, не вы…

— Ну, ты держи себя в руках-то… — похлопывание по предплечью, по спине. Всё же вздох облегчения прорывается. Волнуются за него. Дружили-то они с Иришей со школы. За ручку ходили. Жить вместе собирались. – Она уже к свадьбе готовится… поаккуратнее, как-то…руки-то не распускай… — знают его горячий нрав, справедливость на кулаках не раз доказывал…

— Обещаю, что её пальцем не трону!

— И его не бей! Это её выбор!

***

Она уже знала от подруг, что он в городе. Почему не идёт тоже поняла. Доложили. Маленький город – большая деревня, где все про всех знают, и слухи распространяются быстрее ветра. Сарафанное радио работает исправно. Но может, так и лучше. Он понял. Если обида, поймёт позже…

Но он всё же пришёл. Долго молчал. Пока она уже не выдержала: «Я понимаю, что ты уже всё знаешь, поэтому не надо тянуть, надо попрощаться и отпустить друг друга…» — «Объясни, почему? Чем он тебя взял?.. он лучше?.. богаче, умнее, красивее… скажи. Я только понять хочу, почему?.. ведь, всё хорошо было?.. Кто он?.. я уйду, не волнуйся. Я просто хочу понять, почему?» — «Хватит! Уходи! Ты всё равно всегда в море будешь, а я жить хочу; дальше, а не ждать тебя постоянно! Ты же одно своё море любишь!»

***

Он её замучил и себя замучил этими вопросами: «Почему? И кто он?» За него боялись, что сорвётся, никто не сказал – кто он, его соперник, так легко перечеркнувший его планы на любимую девушку, которую он собирался сделать своей женой. Похоже, они пытались не попадаться ему на глаза, словно прятались, пережидали его настроения. Да её хахаля, явно, от него прятали, скрывали. Надеялись, что Юра переживёт первые минуты гнева и успокоится как-то, смирится, что ли… но он всё же выследил их вместе. Спрятался и сидел в засаде. Ждал, когда он себя проявит. И тот появился. На «Мазде». С подарками. Коробками. Продуктовыми сумками. Толстый. Не молодой. Животик с брючного ремня свисает. Лысоват. Грузноват. Поверить не мог, что она на него запала. Он-то думал, что тот красавец, спортсмен или хотя бы шибко учёный. А тут торгаш какой-то, «бизнес – мэн». Он не дал тому закрыть за собой дверь. Ворвался. — «И ты вот с этим?.. Он что ласковый, добрый? Богатый?.. А ты, чем взял? Подарками? Деньгами? Купил её? За сколько?.. Да не бойся так. Я тебя бить не буду, обещал. Я только один раз тебе по жирной морде съезжу!» — И съездил. Уж сколько в удар вложил? Всю свою не сложившуюся мечту личной жизни, потому что тот сразу осел, упал, и … но никак Юрка не ожидал того, что дальше-то произойдёт… может, и тот наслушавшись про него был, но вдруг завизжал поросячьим визгливым тоном: «Да забирай ты её себе! Не очень –то она мне и нужна!» Трясётся весь, слюной брызгает… После такого, запричитавшая было Ирина, хотевшая броситься, видимо, на помощь, осеклась и ротик от удивления открыла. Тоже не ожидала, видать… А Юрка… Юрка наконец-то освободился от мучивших его вопросов «почему» и «кто», и понял, что дело не в нём, что он плох или хорош, а просто ей так удобно… он бы простил, если бы его соперник оказался достойным, но показавший себя тряпкой, настолько обесценил выбор невесты, что Юрку переполнило чувство отвращения к нему, и к ней… очень сильное отвращение… физически прочувствовал, плохо стало, как после большого похмелья, — так сказалось на нём предательство любимой, променявшей его на «Мазду», и сумки с продуктами. Он что, в её глазах, меньше, чем деликатесы стоит? Да он бы даже после первого рейса отбил все насущные потребности, а где и шику добавил! Выбрала женишка, при первой же неприятности, отказавшегося от неё! Что чувствовал, то и сказал: «И на эту тряпку ты меня променяла?..» — и пошёл с чувством тошноты прочь. Она стала ему противна. Вся ситуация унизительна. Не от неё ли хотели предостеречь его друзья? Хотелось вымыть ударившую руку, словно он запачкал её об этого урода. Она бежала за ним. Кричала, чтобы простил. Кричала, что встанет на колени. Пыталась удержать уходящего руками! «А дальше-то что? Как к ней относиться? Как жить-то и думать, что она с кем-то, пока ты в море?» — Юрка вдруг понял, что и в самом деле очень любит море! И что любовь должна быть одна! Большая! И на всю жизнь! Зря Ирина только унижалась. Прозрела? Да поздно. Он шёл к морю, в порт. Так и дошли. На берегу, вдохнув глубоко морского воздуха, он обернулся к ней.

— Я простил. И ты – прощай! Всё кончено. Ты ревновала меня к морю? Ты права! Любовь должна быть одна! Большая! И на всю жизнь! Я выбираю море! Оно может забрать жизнь, но никогда не предаст!

Он ушёл на корабль. И больше с него не спустился. До самого отхода. Она долго стояла на берегу. Потом брела вдоль берега. В открытом море он стоял у борта и смотрел на море. А потом достал коробочку с кольцами. Одно надел себе на палец, а другое, сделав широкий замах, бросил в море. «Я сделал выбор! Береги же и люби меня! Пока не решишь совсем забрать к себе! Ты можешь забрать мою жизнь, но никогда не предашь! Потому что любовь должна быть одна! Большая! И на всю жизнь!» — прошептал он. А море ответило ему свежим ветром и брызгами в лицо, словно приняло дар и поцеловало.приняло дар и поцеловало.