Погружение в незнакомое, неизведанное Ч.1.Гл.5

Высоко передо мною

Старый Киев над Днепром,

Днепр сверкает под горою

Переливным серебром.

Слава, Киев многовечный,

Русской славы колыбель!

Слава, Днепр наш быстротечный,

Руси чистая купель!

Перед нами начало стихотворения «Киев», имя которого стало ныне символом трагедии, раскола, забвения. И чтобы от беспамятства излечиться, вчитаемся в эти строки и вспомним историю нашу многострадальную. Колыбель Русской Святости, Крещенская Купель Славян – да разве можно забыть об этом?! И о том, как мужи истинно державные, как Святители Православные Унию отвергли…

Мы сейчас не только повторяем мысль о «сверхактуальности» стихов нашего великого Соотечественника, о том, что для нас, нынешних, они, судя по всему, ещё больше «кровоточат».

Скорбные размышления звучат и в самом — созданном ещё в 1838 году произведении. Но всё по порядку.

Мать городов русских «над Днепром» — на горе – словно к Небесам возносится.

Слава, Днепр, седые волны!

Слава, Киев, чудный град!

Мрак пещер твоих безмолвный

Краше царственных палат.

Знаем мы, в века былые,

В древню ночь и мрак глубок,

Над тобой блеснул России

Солнце вечного восток.

Пещеры, с которых Святость Русская началась – Старцы Святые, от которых Монашество Русское «произошло». Ныне даже на юго-западе Столицы нашей Православной воздвигнута Святыня в честь Отцев Киево-Печерских – и вспоминаются при взгляде на образы их древние пещеры, в глубине которых подвиг иноческий зарождался – а после «вышел» в монастыри – по всей Руси Святой. Чувство особое – словами не передать…

(См. также «Небесное, в земном отразившееся» Ч.2 и «Храм цвета зари»).

И Царство Небесное выше любого самого сильного царства земного. И заблуждения языческие, заблуждения идолопоклонства побеждены Светом Христовым…

А потому устремились в Святой Град Киев со всей Руси Святой – и от Матушки-Москвы, и от Невских берегов, и от Ладоги холодной, и от Камы многоводной…

Кстати, в основном говорится не «откуда», а «от кого» — словно каждый паломник не только от себя, а от всего народа своего города или края Святому Месту поклон принёс.В этом, конечно, прежде всего проявление того, что Святой Соборностью называют.

И какие прекрасные слова о собравшихся здесь на молитву — «Полк молящихся детей» — детей Божиих…

И вдруг словно обрываются строки о тех, кто здесь «с любовью собрался» — и раздаётся вопрос:

Братцы, где ж сыны Волыни?

Галич, где твои сыны?

И предстаёт пред читателем скорбная «картина» раскола:

Горе, горе! их спалили

Польши дикие костры;

Их сманили, их пленили

Польши шумные пиры.

Меч и лесть, обман и пламя

Их похитили у нас;

Их ведет чужое знамя,

Ими правит чуждый глас…

Наверное, вспоминается сразу многим трагедия, отражённая Н.В.Гоголем в повести «Тарас Бульба». И, конечно, Малороссия, Америкой «пленённая». А раскол ныне ещё более глубокий, чем когда строки А.С.Хомяковым создавались. Раскол, за который многими жизнями заплачено…

Но всё же звучит в финале не обречённость, а призыв, говоря современным языком, от беспамятства духовного, беспамятства исторического «исцелиться»:

Пробудися, Киев, снова!

Падших чад своих зови!

Сладок глас отца родного,

Зов моленья и любви…

И вокруг знамен отчизны

Потекут они толпой,

К жизни духа, к духу жизни,

Возрожденные тобой!

Призыв к нам – ко всему Миру Славянскому. Словно читаем мы его в Ликах Святых Феодосия и Антония — и всех Старцев Киево-Печерских. (См. также «Небесное, в земном отразившееся» Ч.2).

Потому что слово «смута» от «мути» происходит. В «мутной воде» жизнь погибает, а за смуту духовную кровью невинною платят…

Да услышат слова великого Славянофила память духовную, память историческую утратившие. И возвратится память в умы и души…

А в финале первой части мы к более «светлым» мыслям поэта обратимся…

(Продолжение следует...)