Потоком ассоциаций

Не надо писать баллад. Избавьте меня от сюжета. Эпоха выговорилась. Время сошло на нет. Как это было давно – Как это было – Как это – Как – … Пустота тебе смотрит вслед. Как это было давно – Как это было – Как это – Как – Порастает быльём, бельём, болью… Чем-то ещё. Глупое сердце не попадает в такт. Посыпают солью прошлое с чем-то на Х и обязательно через плечо. От Питсбурга до Нью-Йорка начинает путь Андрий Варгола. Пока мы не знаем, чем это будет потом. От плясок святого Витта до рок-н-ролла с чем-то на Х с непреходящим винтом. На чьих-то немых могилах цветы ржавеют, на чьих-то костях безымянных всходит поп-арт, Как это было – Как – я рассказать не сумею, тупо тасуя факты колодой карт. Но Время видимо спит, завернувшись в бархатное подполье, время, где зреет СПИД или гниют стихи. Ангелы кормят птиц человечьей болью с доброй слепой, возможно, на Х руки. Небо пока плесневеет – час до рассвета, не открывай – пока не пора – глаза. Как это будет – Как – Как это будет Это? – Я не смогу придумать – не то чтобы рассказать. Твоё Берлинское детство около 1900 года. Его Еврейское детство около никогда. Наше Берлинское небо, высокое, как свобода, и ангелы в это небо летящие сквозь провода. О, я хотел бы пусть много и ни о чём, и случайно, но чтоб цепляло и билось, чтобы рвалось и несло, больно и горячо, и нестерпимая тайна, и чтоб хоть кого-то однажды это спасло. Но. Не надо писать баллад, вернёмся к формату списка, пусть категории Х, может быть, ХХХ, небо над головой – так далеко, так близко, как далеко и близко от святости до греха. ЛьюисАлланРабиновиц begins the journey from New York to Long Island. Люис Алан Рабино… Время склюёт слова, как птицы голодные зёрна, переведя привычно божий дар на говно. Без ужаса нет любви, ведь каждый из ангелов страшен, как написал поэт, всякое лыко в строку, как написал поэт, который уже неважен, с дырочкой в правом виске или же в левом боку. Без пошлости нет стиха, ведь из такого сора, ссорам и дрязгам вслед, ссорам и дрязгам встречь, вечно растут стихи – как лес или как город, как оправданье всему – тёмная наша речь. Как от двойной любви лечат электрошоком, как у кого встаёт снова не с той ноги, через тебя течёт грязным (святым) потоком то, что зовут душа, то, что зовут стихи. Снова душа летит в Гарленд, а может, в Гарлем, сколько ненужных слов снова рождает боль. Ангелы кормят птиц (снова на Х): стиХами; прошлое извлекут и нарекут судьбой. Откоррректируй зззвук, жми на педаль дисторшн, неба, возможно нет, но прокатись в Берлин, мир он всегда прекра… впрочем, сегодня тошен, пусть он родит опять мой идеал и сплин, снова семь вёрст и вверх – до бытия от быта, до синевы небес в новорождённой листве. Быть только звуком… буквой, выпавшей из алфавита. И ничего не хранить, кроме музыки в голове…