"Рисуя темноту"

Кровавое солнце медленно ползло за горизонт, окрашивая небо и облака в сине-красные тона. Зимний закат был в самом разгаре, на его фоне летали, словно грифы после битвы над тлеющими трупами-бойцов, вороны, придавая закату эпичности и трагичности.

«Как красиво! Прям картина из фильма про войну», — подумала Вера, сидя у окна трамвая.

Вера была семнадцатилетней девушкой, среднего роста. Её можно было бы назвать красавицей, если бы не чрезмерная худоба, темные круги под насыщенно карими, почти чёрными, глазами и болезненный серый оттенок кожи. Плохо расчесанные засаленные чёрные волосы средней длины торчали из-под зеленой вязаной шапки. Выглядела девушка измождённо.

Сегодня у неё было плохое настроение. Вера не хотела ехать на подготовительные курсы, но решила развеяться. На курсах девушка себя чувствовала человеком, живым и нужным, не то, что дома.

Дома… дома родители, два брата и своя комната… Пустая, холодная, наполненная думами о смерти, ужасающая своей мертвой тишиной днём и шорохами ночью. Помещение, закрывающееся на замок и похожее на холодильник-сейф, куда не попадают теплые солнечные мысли, а царит темнота и холод, которые сковывают её сознание и заставляют рисовать этих жутких, неизвестных этому миру, существ.

Так что она, немного подумав, решила поехать на курсы. Это лучше, чем её спальня.

Вера стала побаиваться своей комнаты. Северная сторона, — свет с улицы почти не попадал в окна. Лампочки постоянно перегорали, и порой взрывались. Лишь тусклый свет ночника, который она расположила на столе, чтобы рисовать вечерами, озарял небольшой пятачок на столешнице, остальное было во власти темноты. Батареи были едва теплыми. С балкона и из окон дуло холодом, который заполнял помещение, поэтому ей приходилось спать под пуховым одеялом даже в начале осени. Ей казалось, что само зло поселилось в комнате, превращая её в остров смерти, закрытый от всех большой серой дверью с замком. Девушка накрывалась одеялом с головой и старалась не слышать шорохов, которыми наполнялась спальня по ночам.

Она всегда закрывала дверь на ключ, когда уходила. Замок Вера установила сама, пытаясь обеспечить себя личным пространством, в которое не могли проникнуть её бестолковые, во все сующие свой нос, братья. Но так было вначале.

Сейчас же девушка закрывала дверь на ключ, поскольку боялась… Вера сама не понимала, чего именно боялась. Но страх был таким сильным, осязаемым. Он липким слизняком полз по телу, покрывая его своей отвратительной слизью, сковывая, селился в её разуме… Днем страхи казались такими детскими и наивными, что, вспоминая их, девушка смеялась над собой; однако, дверь всё равно закрывала на ключ. Она не хотела, чтобы нашли её последние работы.

Вера любила рисовать. Её работы были очень реалистичные. Небольшие наброски обычного повседневного счастья: ужин в кругу семьи; просмотр телевизора с друзьями; игры с братьями: пускание корабликов по ручьям, постройка плотины; радуга после дождя и яркие лучи солнца, прорезающие небо, во время дождя. Это были яркие, тёплые, солнечные картинки из окружающей девушку повседневности. Но так было раньше. До того, как ей отдали эту комнату. Когда она жила в залитой дневным солнцем гостиной, окна которой выходили на юг.

Комната, которую сейчас занимала Вера, раньше была кабинетом её отца. Он был психологом и принимал в ней клиентов. Два месяца назад отец купил себе офис в центре города и теперь принимал клиентов там. И эта комната досталась ей. Чему девушка была очень рада. Ведь она училась в одиннадцатом классе: школа, репетиторы, курсы, выбор ВУЗа – по сути выбор будущего, надежды и мечты родителей. Каждый день Веры был полностью расписан и заполнен, времени для встреч с подругами не оставалось. Даже, чтобы поболтать по телефону и обсудить мальчишек у неё не было времени. А ещё он, голубоглазый высокий блондин, мечта всех девочек в классе, и первая тайная и мечтательная любовь Веры, совсем не обращал на неё внимание. Впрочем, у девушки не было времени даже на то, чтобы втайне помечтать о нём. Всё это очень давило и угнетало. Вера была в постоянном стрессе. Ей жизненно необходимо было свое личное и рабочее пространство, родители это понимали, вот и предоставили освободившуюся комнату своей единственной дочери.

Последние работы… теперь она рисовала только ночью… Вера боялась ночных рисунков. Существа, которых она рисовала, были ужасны. Они были не из этого мира: тёмные, шипастые, глазастые, с острыми когтями и зубами, разрывающие людей. Эти порождения темноты казались такими реальными и живыми… Девушка готова была поклясться, что боковым зрением видела, как они двигались на рисунках и пытались выбраться из бумаги.

Вера не считала себя верующим человеком, но ложась спать клала на свои рисунки Библию и иконку Христа, подаренные ей тетей, и становилось немного спокойнее. Ей казалось, что если она не сделает этого, то смерть, дикая ненасытная сила, заключенная в рисунках, вырвется наружу и… Дальше девушка старалась не думать. Мысль о том, что существа, заключенные её рукой в лист бумаги, могут вырваться, была слишком и без того ужасна.

Первая неделя рисования тёмных существ была самой сложной – Вера почти не спала. Стоило ей лечь на кровать, как она слышала недовольное шипение, шорохи, будто кто-то скреб по бумаге, пытался поднять Библию. Страх сковывал девушку, заполонялвсё тело. Вера не могла двинуться, или что-то произнести. Глаза всматривались во тьму и, конечно же, вскоре начинали видеть движение теней в ночи.  

Не рисовать она не могла. Что-то заставляло, руководило ей. Вера рисовала помимо своей воли.  Глубокой ночью обнаруживала себя сидящей за столом с очередной кипой новых существ. И вот тогда, ложась спать, она стала укрываться одеялом с головой и засовывать вату в уши. Но это не сильно помогало: шорохи и шипение доходили до неё. Пока она не научилась не прислушиваться, игнорировать их.

Водитель трамвая объявил её остановку. Девушка быстро встала и вышла из трамвая. На остановке Вера простояла минут двадцать, думая идти или не идти на курсы, и окончательно решила всё-таки идти. Но шла она нехотя, как бы оттягивая что-то нехорошее, нечто плохое и ужасное. Рядом со входной дверью в корпус ВУЗа у неё возникло непонятное желание – взять и упасть, и не вставать больше никогда. Просто упасть, закрыть глаза и навсегда заснуть. Тогда не придётся идти на курсы, не придётся возвращаться в пугающую спальню и…

На курсах Вера немного повеселела, появились обыденные бытовые проблемы, которые заполнили всю голову, вместо её черных дум. Когда девушка уже собиралась уходить обратно в свой «холодильник-сейф» случилось нечто крайне странное: её тень оторвалась от неё и подползла к теням других людей. Она кусала, царапала, отрывала им головы, а потом забралась на стену напротив стоящей Веры, – широко улыбнулась, истерически захохотала и нагло уставилась на неё своими черными впадинами-глазами, внутри которых сверкали льдинки.

Девушка сначала просто окаменела. И когда страх готов был уже перерасти в панику, Вера огромным усилием воли заставила себя посмотреть по сторонам. Вокруг текла обычная жизнь: ходили абитуриенты, студенты, преподаватели, никто ничего не видел. Её страх медленно и нехотя стал отползать, тень стала просто тенью.  

«Галлюцинации. Это просто галлюцинации от недосыпа, напряжения и переживаний. Или я просто спятила из-за стресса. Я сама уже не справляюсь, нужна помощь», — подумала Вера, и окончательно решила позвонить завтра утром в психологическую помощь подросткам. К отцу обращаться она не хотела. Родители столько надежд вкладывали в неё, её будущее. Она боялась их разочаровать. И уж совсем не хотела, чтобы они знали о её необоснованных страхах.

«А вдруг я сумасшедшая?! Ведь я вижу то, чего не может быть. А это уже к психиатру, а не к психологу надо», — девушка гнала эти мысли из своей головы.

Соответственно хорошее настроение просто исчезло. Вера вышла на улицу, где вовсю властвовала вечерняя темнота. Безумный страх, от которого она не знала куда деться, заполнил её: руки тряслись; сердце начинало биться в истерики, от одной мысли: «А сейчас ехать надо домой, в свою «очаровательную» комнатку».

Девушка пыталась себя успокоить, посмеяться над собой. Всё тщетно.  Тогда она решила напиться до беспамятства. Деньги, слава Богу, были. Внешне Вера выглядела старше, так что проблем с покупкой бутылки вина не было. Она села на ближайшую ярко освещенную скамейку, протолкнула пробку на бутылке ключами и прямо из горла начала жадно пить.

Алкоголь сделал своё дело. Шатаясь и ярко улыбаясь, Вера абсолютно счастливая потихоньку поплелась домой. Ей было так хорошо и тепло, что она легла в ближайший сугроб, и удивлялась как раньше она не замечала, что ночное небо столь прекрасно и ужасно одновременно. С одной стороны, безумно красиво, когда на тёмном, абсолютно чёрном небе сияют яркие, ослепительно белые звёзды и такой прекрасный белоснежный месяц. С другой стороны, темнота ночного неба пугает, ведь ты не видишь, что в ней. А может эта чёрная масса состоит из ужасных существ с её рисунков. А белые звёзды – это их глаза, глаза-льдинки, как у её тени. А может всё это небо – это её чёрная тень, а месяц – это лезвие косы, которую она держит в руках.

Вера уже видела, как небо расхохоталось и начало с бешеной скоростью приближаться к ней. Оно уже окружило её. Вокруг темнота. Абсолютная темнота. Так темно… холодно…

Девушка с силой зажмурилась, закрыла глаза руками, и начала говорить себе:

«Ты большая. Это всё алкоголь. Ничего такого нет…

Тогда почему вокруг стало так темно? Она уже около меня. Убегай! Беги, беги!!!

Ты больная! Наверно просто выключили фонари, вот и темнота.

Абсолютная темнота и льдинки-глаза… её глаза, в руках коса. Она отрубит мне голову?!»

Её сердце казалось пытается вырваться из груди, бьется с такой силой, что больно пульсируют виски.

Вера заставила себя встать, открыть глаза. Её трясло. Паника владела ей. В голове безумно стучало сердце. Открыв глаза, девушка убедилась, что была права – просто погасли фонари. Отряхнувшись, она, еле сдерживая себя от бега, быстрым шагом направилась к остановке трамвая. Её голова была опущена и вжата в плечи. Вере было до жути страшно. Она ощущала, будто небо за ней наблюдает своими звездами-льдинками.

Девушка зашла в трамвай, села у окна. Ей казалось, что параллельно трамваю движется масса теней – существ, что она создала. Тёмные уродливые фигуры, не принадлежащие этому миру, со льдом вместо глаз, заглядывали в окна трамвая… В голове вспыхнула мысль-взрыв: «Они выбрались?!» Сердце Веры бешено заколотилось о грудную клетку, пытаясь выбраться из тюрьмы-тела. В её глазах застыл ужас. Девушка кричала внутри себя. Закрыла глаза: темнота и яркие белые точки – их глаза.

Её остановка. Вера вышла. Её тело била крупная дрожь. Она умирала от ужаса. Девушка вцепилась в заборчик-ограждение. Её трясло и шатало одновременно. Вера стояла на остановке с закрытыми глазами. Вдруг что-то тёплое, водянистое попало на её лицо. От неожиданности она подпрыгнула и вскрикнула, глаза открылись: ничего ужасного, теней вокруг не было. Дотронувшись до лица, девушка почувствовала что-то липкое, похожее на сахарную воду. Посмотрев затем на пальцы, она не могла понять почему тогда сахарная вода красного цвета. «Кровь!» — раздался крик внутри неё.

Вере стало плохо. Всё закружилось. Ноги предательски подкосились. Она упала в обморок.

Придя в себя, прямо перед своим взором, девушка увидела перерезанную шею: все сосуды, хрящи, кости, жилки и вены. Сердце, и без того колотившееся безумно, просто перестало биться. Казалось лопнули клапаны, не выдержав мощности и давления потока крови. Но Вера не умерла, лишь сердце перестало биться… стало так тихо и спокойно, никаких чувств, ощущений.

Девушка встала, отряхнулась, абсолютно безразлично посмотрела на старушечье тело, нашла глазами голову. Подошла к голове, улыбнулась, — «неплохо», — сказало что-то внутри. Подняла голову, повертела в руках разглядывая, как маленький мальчик крутит новую машинку, пытаясь понять, как она работает, и засунула в пакет, где лежали её тетради.

«Мне сегодня везёт», — яркая улыбка, хохот и блеск маленьких льдинок в глазах.

А за ней ползло само ночное небо, и луна была красна, как секира палача от крови.

10-11.03.2001г.