Семь лиственниц

— Говоришь, семь лиственниц могут выполнить просьбу человека? — Наумов недоверчиво посмотрел на Аглаю.

— Могут. Но только в полнолуние и только вдвоём.

— А если пойти туда в одиночку? Получается, желание не исполнится?

— Желание-то исполнится, но тогда он погибнет сам. Вместо того, второго.

Наумов усмехнулся. Соседка явно начиталась Стругацких. Хотя, сколько Марк Львович её знал, читала она исключительно эзотерику. Карты таро, древние ритуалы — на всём этом Аглая была буквально помешана. И вот её новый заскок — в Лабытнанги, расположенном по соседству с родным Салехардом, есть место, где в древности проводились ритуалы. Собственно, из-за него город и получил название — Семь лиственниц. Ибо ритуалы проводили в роще с этими деревьями.

Сам Марк Львович не увлекался этой темой, да и не особо верил во всякую мистику. Но порой ему так хотелось, чтобы хотя бы потусторонние силы помогли остановить тот кошмар, что творится со страной. Война, репрессии против инакомыслящих, мракобесие, когда, как в песне, «простое кажется вздорным, чёрное — белым, белое — чёрным». Как журналист и правозащитник, Наумов не мог закрыть на это глаза и, несмотря на ни что, продолжал писать пацифистские статьи. «Допрыгаешься, — говорили ему. — Самого упекут за решётку». Он и сам понимал, что могут. Вот «иностранным агентом» уже объявили. Эх, если бы легенда о ритуале с лиственницами оказалась правдой! Но вот незадача — брать пример с героя Стругацких, подставляя другого человека, совсем не хотелось. Даже если всё это выдумка, и реально никто не погибнет, как он сможет себя уважать после такого? Он ведь ещё в школе поклялся защищать людей, бороться за их законные права. Нет, так нельзя!

«А, пойду один! — подумал он. — Если что, двум смертям не бывать, а так хотя бы за благое дело жизнь отдам».

***

Добраться до Лабытнанги оказалось делом нехитрым. В конце концов, Наумов не раз ездил в этот город. Найти рощу с лиственницами тоже. Заранее подобрать нужную фазу луны тоже не было проблемой — Интернет в помощь. Как только он чуть углубился в рощу, лиственницы зашумели, словно в предвкушении кровавой дани. Хотя, к удивлению Марка Львовича, погода была безветренной. Теперь оставалось громко произнести свою просьбу. Наумов набрал побольше воздуха.

— Хочу для России мира и демократии! — воскликнул он во всю громкость.

Роща неожиданно затихла. Тут же Марк Львович услышал шаги. Молодой парень со всех ног бежал прямо к лиственницам. Наумов узнал его — это был сын той судьи, которая и вынесла приговор об объявлении его «иностранным агентом». Видел фотку в соцсетях. Избалованный подросток, привыкший к тому, что весь мир должен вращаться вокруг его хотелок. Но чёрт возьми, жаль будет, если парень погибнет!

— Стой! Назад! — крикнул он, пытаясь остановить неразумное дитё.

Но тот его не слушал. Посмотрев на Наумова, словно на букашку ничтожную, он продолжал бежать вперёд, крича при этом:

— Хочу...

Мысль свою несчастный так и не закончил. Внезапно его ноги проросли к земле и стали стремительно покрываться корой. Буквально через минуту его тело превратилось в ствол дерева, беспомощно раскинутые руки стали обрастать иголками. Когда Наумов подбежал, чтобы увести подростка силой, уводить оказалось уже некого — перед ним, шевеля ветвями, стояла молодая лиственница.

— Боже! — только и мог сказать Наумов.

Зачем только пацан сюда полез? Не знал, что нельзя одному? Или же была у мальчишки мечта, которая оказалась дороже жизни? Но теперь уже спросить не у кого.

— Прости, — шепнул Наумов лиственнице, прежде чем покинуть это место.

Дома он, не удержавшись, заглянул в соцсеть. Андрей, так звали мальчишку, жаловался, что его мать нашла себе молодого любовника, а на него, родного сына, почти совсем забила. «Хочу, чтобы мама любила меня больше, чем этого Тимура!» — писал он.

«Бедный! — подумал Марк Львович. — Хотел маминой любви, а в итоге за моё желание стал одной из тех лиственниц!».