Школьное сочинение

Злая на весь свет, я сидела за парой и кусала карандаш. Ненавижу сочинения! Нарочно, что ли, Вера Михайловна, решила нас помучить? На той неделе она хотя бы картинки давала, а тут — ничего. Озвучила тему — и пиши как хочешь. «Великая женщина»… Ну, что тут можно написать, а главное, о ком? Бабушка бы не задумываясь написала про Екатерину Вторую. Уж так она мне её разрекламировала! С каким нетерпением я ждала, когда мы будем проходить её на истории! А когда это счастье, наконец, свершилось… Не того я ожидала, совсем не того. Как же теперь подобрать слова, чтобы получилось красиво?

Но как только я находила что-то более-менее подходящее, каждый раз ловила себя на мысли, что мне совсем не хочется писать про Екатерину. Ну ни чуточки!

Мыслями я снова и снова уносилась в июльское лето, когда впервые увидела ту, которой и по сей день восхищаюсь. И немного завидую…

***

В тот день я, грустная, возвращалась от Светы. Угораздило же накануне дня рождения разругаться с подругами! Да ещё и с обеими сразу. Раньше мы дружили втроём, пока не появился Вадик. Обе они влюбились в него до безумия. Сначала он встречался с Катей, потом со Светой. А вскоре и от неё ушёл. Уже год прошёл с того времени, а девчонки упорно не желали мириться. Более того, каждая недвусмысленно дала мне понять: либо ты дружишь со мной, либо с ней? Я вроде согласилась, сама же продолжала тайком дружить с обеими. И вот додружилась! Катя застукала меня со Светой. Ругань стояла такая, что весь двор слышал. «Выбирай, с кем ты!» — кричали мне обе девочки. Но как выбрать? Кого из них? Я ведь не хочу потерять ни ту, ни другую…

Я спустилась в подземку, вышла в сквере у памятника. Большая толпа людей стояла с какими-то плакатами и фотографией женщины. Смуглая, с большими зелёными глазами, она была удивительно хороша собой. Дополняли картину тёмные с рыжиной волосы, ниспадающие мягкими волнами на плечи. Не то что мои три волосины и глаза как у рыбы!

Неожиданно кто-то произнёс моё имя:

— … Наташа…

Но обернувшись, я увидела, что седой мужчина в очках вовсе не смотрит в мою сторону, продолжая говорить о чём-то с журналистом. Видимо, о той же прекрасной незнакомке, которая, посему видно, моя тёзка. Но кто она, интересно? Я не могла вспомнить, чтобы видела её в модных журналах или по телевизору.

— Девушка, можете подержать? Я на минутку.

Это уже обращались ко мне. Я взяла плакат из рук мужчины в тёмной куртке. Он тут же отошёл куда-то в сторону, а я стала смотреть вокруг. В уголке сквера горели свечи, лежали разные цветы, а рядом с ними — фотография той самой женщины. Похоже, все эти люди собрались почтить её светлую память.

Кто-то держал в руках плакаты с надписями: что-то про Чечню, про убийство, про Эстемирову… Мне эта фамилия ни о чём не говорила.

Через пару минут вернулся мужчина в чёрной куртке и принялся меня благодарить.

— Не за что! А кто она? — решилась я спросить, кивая головой на портрет.

— Это Наталья Эстемирова, правозащитница из Грозного…

От него я узнала, что обладательницу шикарных волос вчера похитили у собственного подъезда, а сегодня утром нашли убитой.

«Ну, ни фига себе! — подумала я. — Просто триллер какой-то!»

***

Дома я, решив погуглить, недоумевала ещё больше. Никогда прежде я не встречала женщин, которые были бы так упрямы, так настойчивы в достижении своих целей и при этом так бесстрашны и так преданы своей малой родине. Любая ли, имея возможность жить себе спокойненько на Урале, предпочтёт вернуться в Чечню — туда, где война и беспредел? И ладно бы просто вернуться и жить себе тихонько, ни во что не влезая — так нет же, Наталья Хусаиновна вздумала вступить в конфликт с тамошним всемогущим правителем, на которого и из федерального центра нет управы. Она же эту самую управу искала всюду, безжалостно разоблачая всякого, кто обижал простых людей. А таких обиженных, судя по всему, набралось немало. Похищения, пытки, массовые убийства — просто повседневность в Чеченской Республике, хотя и время-то, если верить телеящику, давно уже мирное. И ради жертв этой «мирной жизни» и их родственников эта незаурядная женщина, можно сказать, лезла в пасть к самому чёрту. Даже открытые угрозы её не останавливали — только смерть…

— Козлы! Уроды!

— Наташ, ты чего? — спросила вошедшая в комнату бабушка. — На кого ты там ругаешься?

— Эстемирову убили.

— Кого?.. Правозащитницу из Грозного?.. Смотри, о том, что была ни пикете — никому не слова. А то как бы неприятностей не нажить!

***

Молчать расхотелось как никогда. Слова приходили на ум сами собой. Ручка будто сама бегала по широкому тетрадному листу, оставляя синие следы.

«Иногда Наталья Эстемирова кажется мне существом с другой планеты, — писала я, заканчивая текст. — Где говорить то, что думаешь, так же естественно, как умываться и чистить зубы, где жизнь простого человека дороже всякого золота, где нет всепоглощающего животного страха, который загоняет человека в клетку, не давая быть собой. Я бы очень хотела попасть на такую планету хоть на денёк. Но для этого, наверное, надо думать как Эстемирова».

Однако дописав, я стала думать о другом — о том, что попадёт мне от Веры Михайловны. У неё же прямо пунктик на этой «пятой колонне» — все уши нам прожужжала про нашу великую державу и её «врагов» — правозащитников там разных и либералов. Может, не лезть на рожон — вырвать лист и быстренько написать про Екатерину Вторую? Благо, до конца урока времени ещё достаточно.

«Да к чёрту эту истеричку!» — пришла вдруг в голову мысль.

Ну, что она мне сделает? Ну, поругается, поорёт, поставит двойку. Но какой бы стервой Вера Михайловна ни была, мысль о том, что она меня похитит или убьёт, казалась абсурдной. Конечно, едва ли той, которая не испугалась куда более серьёзных угроз, это как-то поможет. Какое ей дело, особенно сейчас, что какая-то Наташа Фролова что-то о ней напишет?

И всё-таки пусть будет как есть. Сдаю работу, не дождавшись звонка…

***

Как и следовало ожидать, Вера Михайловна ругалась, как ненормальная, кричала, что Фролова, бесстыжая девка, вертит задом перед американским ЦРУ. Сама работу она оценила на тройку и с тех пор выше оценки мне никогда не ставила. Невелика потеря, если учесть, что я никогда не была такой уж отличницей.

Стала ли я после этого красить волосы в каштановый цвет, загорать в солярии, чтобы кожа была смуглее? Нацепила ли зелёные контактные линзы? Стала ли одеваться и краситься как Наталья Хусаиновна? Нет, ни одной из этих глупостей я делать не стала. Но сделала стрижку, что добавляет моим волосам объёма, подобрала стиль и макияж, который идёт именно мне. Кстати, собственные глаза мне уже не кажутся рыбьими.

На журналистику я не пошла — не моё это. Вопреки скепсису родных, поступила на химфак. В этом году заканчиваю.

Те, кто знали меня ещё со школы, говорят, что я сильно изменилась. И похоже, они правы. Надоело мне уже до чёртиков под всех подстраиваться, сдавать бесконечный экзамен на хорошую девочку. Да и зачем это надо? Чтобы кто-то сказал: «Молодец!»? И всё равно ведь найдётся кто-нибудь, кто осудит — всему свету не угодишь.

Наверное, кто-то захочет знать, чем же закончилась история с подругами, кого я всё-таки выбрала: Катю или Свету? Ни одну. Я пыталась объяснить, как они мне обе дороги. Но каждая продолжала настаивать: или я, или она! В итоге я потеряла обеих. Что ж, значит, такие хорошие были подруги! Но это в прошлом. В настоящем рядом со мной замечательные люди, которые меня уважают. И я отвечаю им тем же.

Вчера, перебирая свои школьные тетради, я обнаружила то самое сочинение про Эстемирову. Не знаю, что было бы, не решись я тогда высказать своё мнение. Но оказывается, говорить то, что думаешь, иногда вовсе не страшно.