Осенний карнавал Осенний карнавал идёт к концу, Тускнеет позолота, блекнут краски. Ах, как наряд был осени к лицу, Но кончен бал, она снимает маски. Ноябрьский дождь как будто серебро, Такой же неожиданно холодный. За окнами и на душе темно, И воет ветер, словно пёс голодный. Дни пасмурны – нет солнца, ночью звёзд, Бродяге-ветру не найти приюта. Ноябрь нас в сказку белую ведёт Как через мост – вдруг мы нужны кому-то.
Капризница-осень Капризница-осень опять спозаранку Со стаей вороньей ведет перебранку И то ей не так, и другое не мило, Все ей надоело, так все ей постыло, Ей хочется птицей летать на просторе, Для осени дождь-непогода — не горе: Промокшая, с зонтиком цвета лазури, Покой, наслаждение ищет средь бури. Когда золотит солнца лучик березы, То осень льет от умиления слезы, Сверкают они россыпью бриллиантов. Как много у осени разных талантов: Какие печет пироги с облепихой! А в праздник споет да и спляшет так лихо. В парчовом своем золотом сарафане Красавица — осень стоит на поляне В обнимку с высоким раскидистым кленом, Который неделю назад был зеленым, Но осень ему изменила расцветку — Багряные листья как птицы на ветках.
Гостья Осень Ты соткана из света золотого! Любуюсь и дивуюсь – ты откуда Явилась к нам и, не промолвив слова, Пред взорами предстала, словно чудо. В богатом душегрее липы встали, А дуб в червонно-золотом доспехе. Рябина позабыла про печали – Подарены ей бусы для утехи… Вот паучок летит на паутинке: — К теплу, – старухи говорят, – Быть вёдру, А неба синева как на картинке. Гуляет в парке гостья Осень бодро, Вся соткана из света золотого, В шелках и бархате, будто царица, В накидке из ажура дорогого, Ей для визита сшитого в столицу.
Спасибо, Виталина, очень приятно. Самое интересное, что случай с грибами реальный. Наверное, поэтому не золовку поместила на грибную полянку, а себя, как было на самом деле.
Лесные чудеса Убирали нонеча картоху, мне и вспомянулось, вот расскажу. Послала позалетось свекровка меня с мужем, со старшим сыном, значится, да с золовкой и деверем к своей свекрухе помочь картоху убрать. Лето чать на исходе, небо всё чаще сентябрём глядит, а покудова вёдро, оно самое то. Жила старуха в деревне с чудным названием Гусевы хохлы, хотя хохлов тама отродясь никто не видывал. А близ деревни речушка текёт Немига, такое у ней прозванье, кубыть, от бочажка, что как чей-то глаз в небо глядит и днём и ночью. А дорога к деревне шла вкруг леса, а напрямки можно было гатью пройти, да только не было таких охочих. Ну, мужик мой с братом да сеструхой хотели шагать по дороге, а я подбила лесом идти. Картоху-то копать с завтрева, а нонен день для роздыху. Глядишь, грибов найдём, нажарим. День стоял тихий, тёплый, хоть солнца и не видать было. Время не позднее. У мужика мово за плечами котомка со снедью да подарками, а мы с новыми плетухами. С котомкой-то не шибко согинаться ловко, вот он и идёт по гати, а мы нет-нет да в лесок и шмыгнем. Вот я наклонилась за грибом, глядь – батюшки мои, а вон ещё, да какой ядреный, а рядышком поменьше, в шапке набекрень, есть тебе малец-сорванец. И невдомёк мне, что вдруг такая тишина меня обступила, голосов-то не стало. Подняла я голову и ахнула: всё кругом золотое. И солнышко так приветно и на полянке от его света всё блестит. Грибов видимо-невидимо, и на земле – даже ногу поставить нельзя, чтоб не потоптать грибы-то, у берёз все стволы, покуда глаз видит, в опятах, сухие, какие на земле, тоже в грибах! Да грибы-то какие – чистенькие, крепенькие, целыми семейками с одного корня. Прямо диво дивное, никогда не видывала, а берёзки не шелОхнутся, птиц не слыхать. Дай, смекаю, всех позову, вместях-то наберём грибов и на суп и на жарёху. Начала звать-кричать, а голос-то как от стены отдаётся, а мне не страшно, а весело, потому что стало мне чудиться, вроде не одна я тут. Или так блазнилось – вроде кто-то плечо погладил, усмехнулся ласково, вздохнул негромко… А я сама себе говорю – надо и честь знать, цельную плетуху набрала, хватит. А потом поклонилась со словами – спасибо, мол, лесовичок, и угостил, и удивил. И я тебя угощу – и положила на ветку берёзы ломоть хлеба, что в кармане был – и добавила, что после картохи всех сюда приведу, пусть полюбуются. По полянке как шелест прошёл и всё смолкло. Оглянулась я – батюшки, темнота кругом, ктой-то кричит, меня по имени кличет. Аукнулась я и прибежали ко мне муж с золовкой и деверем. Наперёд друг друга гомонят, я только и поняла, что потеряли они меня… Все промокшие до нитки, меня тормошат – ты где была, и сухая и с грибами. Оказывается, искали они меня часа три, а по моим часам я минут двадцать была на полянке. Добрались до избы Бабани, подивилась она, глядючи на мою плетуху, а ещё больше, что к кофте у меня надеты, как брошка, два больших спелых жёлудя.Поведала я всем про полянку грибную, а Бабаня и говорит – в нашем лесу отродясь опят не водится, это ты, девонька, лесовину, видать, приглянулась, вишь, как тебя одарил. Муж мой насупился – я энтому лесовину бока завтресь намну. Покопали картоху, и решили пойти в лес, чтоб найти вчерашнюю поляну да ещё грибов набрать. Мне так помнилось, что не верят мне, думают, кого-то встретила, кто свои грибы отдал. Обидно мне стало. Исходили лес вдоль-поперек – нет полянки! А я потихоньку от всех хлебца опять положила на сучок дерева и прошептала – не сердись на них, спасибо тебе. Поблазнилось мне или нет, как будто вздохнул рядом кто-то. Кубыть, нет, муж вдруг спросил, что, мол, вздыхаешь? А когда вернулись, Бабаня оглоушила новостью – на подушке, где я спала, лежала золотая брошка – два желудя! Бабаня сказала – и-и, милаи мои, грибы искать, тоже счастье надо. А брошка лежит в потайном месте, чтоб муж не выкинул. Лесовинов дарунок.
Колдовское бабье лето Хорошо-то как, Господи! Тепло, сухо, солнечно. И вороньи прогнозы совсем не оправдываются. Вчера уже ввечеру расселись целой стаей на проводах да на берёзе и завели перебранку – кар-кар-кар – непогоду или чуют или кличут. Но, видно, что-то не сложилось, с шумом поднялись и улетели. Рано быть непогоде, рано! Даже если с утра небушко хмурится и солнышко в дымке, потом распогодится, разулыбается осень, паутинка летит тонкой блестящей нитью. Кажется, солнечный лучик тянется от золотого клубка к берёзкам, липам, и они одеваются в золотистый расписной наряд, да такой яркий, что от него теплее становится. Бабье лето пожаловало в гости! Интересно – наше, бабье, а греются все! А нам и не жалко, ведь осеннее тепло наособицу дорого. Откуда пришло оно к нам, это самое лето, кто назвал его так и почему? Появилось название давным давно. У восточных и западных славян так называется период сухой и тёплой погоды после осенних холодов в начале сезона. У южных славян, например, у болгар и сербов, это время носит название «цыганское лето», немецкоязычные народы называют «летом пожилых дам» — Altweibersommer; голландцы, не заморачиваясь, просто «после лета» или послелетием Nazomer, французы – «лето Святого Дени», итальянцы – «лето Святого Мартина». Как видно, не у всех народов женщины – героини( или виновницы?) этого славного периода, который в Северной Америке именуется «индейским летом», а в Японии – Акибаре. Но как бы там ни было, время чудесное – такие жёлто-золотые краски на листьях деревьев, малиновые в дымке рассветы, пурпурные и багряно-золотые закаты, нежное тепло солнца… Раньше считалось, что именно в это время у женщин, в первую очередь простых, а не у аристократок, был основной период отдыха – закончились летние месяцы с тяжёлым трудом в поле, сделаны запасы на долгую зиму для всей многочисленной семьи, убрано обильное душистое сено в сенники для корма скоту, амбары полны зерна… Женские работы в помещении – прясть, ткать, вязать, рукодельничать – обычно начинали долгими вечерами поздней осенью, зимой. А в бабье лето могли себе позволить сходить в лес по грибы, за клюквой, собраться посумерничать с соседками, посудачить у калитки или у колодца, любуясь, как закат малиновым или багряным цветом окрашивает тёмно-голубое небо, прогуляться с товарками под шорох начинающегося листопада. Не только молодые девушки, но и женщины постарше не прочь были, принарядившись в обновы, показать свою природную стать и красоту. Поэтому это время в природе соотносится с периодом в жизни женщины, когда она уже не совсем, чтобы молодица, но ещё и не старушка, то есть, в самой поре. Считается, что солнце гостит в пору бабьего лета в знаке зодиака Дева, и когда светило уходит из той области, оно уводит за собой и бабье лето. Сколько песен и стихов посвящено этому времени с его «колдовским каким-то светом», что и я не удержалась: Вдруг к нам бабье лето прилетело, Впрочем, мне до этого нет дела. Так запело, просто закружило, И меня оно заворожило
Хитрой осени приметой тонкой — Журавли летят, курлычут звонко. И от журавлиных крыльев ветер Самый добрый, ласковый на свете.
Паутинка тонкая летела, К журавлиной стае взмыть хотела, Словно солнышка клубок катился, Ниточкой за стаю зацепился.
Журавлиный клин уплыл куда-то. Это бабье лето виновато: В сарафане жёлтом, в душегрее, Щурится на солнце, душу греет.
Как в метели золотой кружатся Листья клёна и берёзы в танце. Вновь не спится ночью до рассвета, Счастье пропивает бабье лето. Мы ещё «не успели испить свою осень», а до снегопада далеко, так что пой и веселись, душа!
Осенняя зарисовка Вот и осень пожаловала. Ласково, неслышно обняла за плечи. Чистое, ещё голубое небо стало как будто ниже. Жёлтое не такое яркое и жаркое солнце. Целый день поют ветра. Рано темнеет, а светает поздно. Но днём, несмотря на прохладу по утрам и вечерам, довольно тепло. Ловлю себя на том, что любуюсь золотом лип и берёзок. Около крыльца куст шиповника весь в красных ягодах. Ах, какая красота! Такая стоит тишина. Наверное, природа ловит малейшие звуки, ноты неслышной нам пока мелодии. И идёт в ногу с осенней порой. Ой, как хорошо на солнышке, тепло. Подхватываю слетевший с берёзки пожелтевший листок, кружащийся в медленном вальсе. Сегодня заметила, какими ярко-красными стали клёны. Нынче же наберу самых красивых листьев и поставлю в банку. Кукушка утром куковала так тоскливо, грустно… Но кто же виноват, что печалится одна! Надо же, разбросала своих детей по всему свету. Тучки вроде появились на горизонте. Течёт неторопливо речка, отражает пока ещё голубое небо, и от этого сама будто голубая. А я смотрю и думаю – знает ли она, что течёт в осень. Небо скоро тучи серые затянут. Утро будет казаться сумерками. Милое жаркое лето станет воспоминанием, далёким дивным прошлым.
Осенний карнавал идёт к концу,
Тускнеет позолота, блекнут краски.
Ах, как наряд был осени к лицу,
Но кончен бал, она снимает маски.
Ноябрьский дождь как будто серебро,
Такой же неожиданно холодный.
За окнами и на душе темно,
И воет ветер, словно пёс голодный.
Дни пасмурны – нет солнца, ночью звёзд,
Бродяге-ветру не найти приюта.
Ноябрь нас в сказку белую ведёт
Как через мост – вдруг мы нужны кому-то.
Капризница-осень
Капризница-осень опять спозаранку
Со стаей вороньей ведет перебранку
И то ей не так, и другое не мило,
Все ей надоело, так все ей постыло,
Ей хочется птицей летать на просторе,
Для осени дождь-непогода — не горе:
Промокшая, с зонтиком цвета лазури,
Покой, наслаждение ищет средь бури.
Когда золотит солнца лучик березы,
То осень льет от умиления слезы,
Сверкают они россыпью бриллиантов.
Как много у осени разных талантов:
Какие печет пироги с облепихой!
А в праздник споет да и спляшет так лихо.
В парчовом своем золотом сарафане
Красавица — осень стоит на поляне
В обнимку с высоким раскидистым кленом,
Который неделю назад был зеленым,
Но осень ему изменила расцветку —
Багряные листья как птицы на ветках.
Гостья Осень
Ты соткана из света золотого!
Любуюсь и дивуюсь – ты откуда
Явилась к нам и, не промолвив слова,
Пред взорами предстала, словно чудо.
В богатом душегрее липы встали,
А дуб в червонно-золотом доспехе.
Рябина позабыла про печали –
Подарены ей бусы для утехи…
Вот паучок летит на паутинке:
— К теплу, – старухи говорят, – Быть вёдру,
А неба синева как на картинке.
Гуляет в парке гостья Осень бодро,
Вся соткана из света золотого,
В шелках и бархате, будто царица,
В накидке из ажура дорогого,
Ей для визита сшитого в столицу.
Удачи!
Наверное, поэтому не золовку поместила на грибную полянку, а себя, как было на самом деле.
Убирали нонеча картоху, мне и вспомянулось, вот расскажу.
Послала позалетось свекровка меня с мужем, со старшим сыном, значится, да с золовкой и деверем к своей свекрухе помочь картоху убрать. Лето чать на исходе, небо всё чаще сентябрём глядит, а покудова вёдро, оно самое то. Жила старуха в деревне с чудным названием Гусевы хохлы, хотя хохлов тама отродясь никто не видывал. А близ деревни речушка текёт Немига, такое у ней прозванье, кубыть, от бочажка, что как чей-то глаз в небо глядит и днём и ночью.
А дорога к деревне шла вкруг леса, а напрямки можно было гатью пройти, да только не было таких охочих. Ну, мужик мой с братом да сеструхой хотели шагать по дороге, а я подбила лесом идти. Картоху-то копать с завтрева, а нонен день для роздыху. Глядишь, грибов найдём, нажарим. День стоял тихий, тёплый, хоть солнца и не видать было. Время не позднее.
У мужика мово за плечами котомка со снедью да подарками, а мы с новыми плетухами. С котомкой-то не шибко согинаться ловко, вот он и идёт по гати, а мы нет-нет да в лесок и шмыгнем.
Вот я наклонилась за грибом, глядь – батюшки мои, а вон ещё, да какой ядреный, а рядышком поменьше, в шапке набекрень, есть тебе малец-сорванец. И невдомёк мне, что вдруг такая тишина меня обступила, голосов-то не стало. Подняла я голову и ахнула: всё кругом золотое. И солнышко так приветно и на полянке от его света всё блестит. Грибов видимо-невидимо, и на земле – даже ногу поставить нельзя, чтоб не потоптать грибы-то, у берёз все стволы, покуда глаз видит, в опятах, сухие, какие на земле, тоже в грибах! Да грибы-то какие – чистенькие, крепенькие, целыми семейками с одного корня. Прямо диво дивное, никогда не видывала, а берёзки не шелОхнутся, птиц не слыхать.
Дай, смекаю, всех позову, вместях-то наберём грибов и на суп и на жарёху. Начала звать-кричать, а голос-то как от стены отдаётся, а мне не страшно, а весело, потому что стало мне чудиться, вроде не одна я тут. Или так блазнилось – вроде кто-то плечо погладил, усмехнулся ласково, вздохнул негромко… А я сама себе говорю – надо и честь знать, цельную плетуху набрала, хватит. А потом поклонилась со словами – спасибо, мол, лесовичок, и угостил, и удивил. И я тебя угощу – и положила на ветку берёзы ломоть хлеба, что в кармане был – и добавила, что после картохи всех сюда приведу, пусть полюбуются. По полянке как шелест прошёл и всё смолкло.
Оглянулась я – батюшки, темнота кругом, ктой-то кричит, меня по имени кличет. Аукнулась я и прибежали ко мне муж с золовкой и деверем. Наперёд друг друга гомонят, я только и поняла, что потеряли они меня… Все промокшие до нитки, меня тормошат – ты где была, и сухая и с грибами. Оказывается, искали они меня часа три, а по моим часам я минут двадцать была на полянке.
Добрались до избы Бабани, подивилась она, глядючи на мою плетуху, а ещё больше, что к кофте у меня надеты, как брошка, два больших спелых жёлудя.Поведала я всем про полянку грибную, а Бабаня и говорит – в нашем лесу отродясь опят не водится, это ты, девонька, лесовину, видать, приглянулась, вишь, как тебя одарил. Муж мой насупился – я энтому лесовину бока завтресь намну.
Покопали картоху, и решили пойти в лес, чтоб найти вчерашнюю поляну да ещё грибов набрать. Мне так помнилось, что не верят мне, думают, кого-то встретила, кто свои грибы отдал. Обидно мне стало.
Исходили лес вдоль-поперек – нет полянки! А я потихоньку от всех хлебца опять положила на сучок дерева и прошептала – не сердись на них, спасибо тебе. Поблазнилось мне или нет, как будто вздохнул рядом кто-то. Кубыть, нет, муж вдруг спросил, что, мол, вздыхаешь?
А когда вернулись, Бабаня оглоушила новостью – на подушке, где я спала, лежала золотая брошка – два желудя! Бабаня сказала – и-и, милаи мои, грибы искать, тоже счастье надо.
А брошка лежит в потайном месте, чтоб муж не выкинул.
Лесовинов дарунок.
Как дела, пишите на электронку.
Хорошо-то как, Господи! Тепло, сухо, солнечно. И вороньи прогнозы совсем не оправдываются. Вчера уже ввечеру расселись целой стаей на проводах да на берёзе и завели перебранку – кар-кар-кар – непогоду или чуют или кличут. Но, видно, что-то не сложилось, с шумом поднялись и улетели. Рано быть непогоде, рано! Даже если с утра небушко хмурится и солнышко в дымке, потом распогодится, разулыбается осень, паутинка летит тонкой блестящей нитью. Кажется, солнечный лучик тянется от золотого клубка к берёзкам, липам, и они одеваются в золотистый расписной наряд, да такой яркий, что от него теплее становится. Бабье лето пожаловало в гости! Интересно – наше, бабье, а греются все! А нам и не жалко, ведь осеннее тепло наособицу дорого. Откуда пришло оно к нам, это самое лето, кто назвал его так и почему?
Появилось название давным давно. У восточных и западных славян так называется период сухой и тёплой погоды после осенних холодов в начале сезона. У южных славян, например, у болгар и сербов, это время носит название «цыганское лето», немецкоязычные народы называют «летом пожилых дам» — Altweibersommer; голландцы, не заморачиваясь, просто «после лета» или послелетием Nazomer, французы – «лето Святого Дени», итальянцы – «лето Святого Мартина». Как видно, не у всех народов женщины – героини( или виновницы?) этого славного периода, который в Северной Америке именуется «индейским летом», а в Японии – Акибаре.
Но как бы там ни было, время чудесное – такие жёлто-золотые краски на листьях деревьев, малиновые в дымке рассветы, пурпурные и багряно-золотые закаты, нежное тепло солнца…
Раньше считалось, что именно в это время у женщин, в первую очередь простых, а не у аристократок, был основной период отдыха – закончились летние месяцы с тяжёлым трудом в поле, сделаны запасы на долгую зиму для всей многочисленной семьи, убрано обильное душистое сено в сенники для корма скоту, амбары полны зерна… Женские работы в помещении – прясть, ткать, вязать, рукодельничать – обычно начинали долгими вечерами поздней осенью, зимой. А в бабье лето могли себе позволить сходить в лес по грибы, за клюквой, собраться посумерничать с соседками, посудачить у калитки или у колодца, любуясь, как закат малиновым или багряным цветом окрашивает тёмно-голубое небо, прогуляться с товарками под шорох начинающегося листопада. Не только молодые девушки, но и женщины постарше не прочь были, принарядившись в обновы, показать свою природную стать и красоту. Поэтому это время в природе соотносится с периодом в жизни женщины, когда она уже не совсем, чтобы молодица, но ещё и не старушка, то есть, в самой поре. Считается, что солнце гостит в пору бабьего лета в знаке зодиака Дева, и когда светило уходит из той области, оно уводит за собой и бабье лето.
Сколько песен и стихов посвящено этому времени с его «колдовским каким-то светом», что и я не удержалась:
Вдруг к нам бабье лето прилетело,
Впрочем, мне до этого нет дела.
Так запело, просто закружило,
И меня оно заворожило
Хитрой осени приметой тонкой —
Журавли летят, курлычут звонко.
И от журавлиных крыльев ветер
Самый добрый, ласковый на свете.
Паутинка тонкая летела,
К журавлиной стае взмыть хотела,
Словно солнышка клубок катился,
Ниточкой за стаю зацепился.
Журавлиный клин уплыл куда-то.
Это бабье лето виновато:
В сарафане жёлтом, в душегрее,
Щурится на солнце, душу греет.
Как в метели золотой кружатся
Листья клёна и берёзы в танце.
Вновь не спится ночью до рассвета,
Счастье пропивает бабье лето.
Мы ещё «не успели испить свою осень», а до снегопада далеко, так что пой и веселись, душа!
Закружила листва золотая.
Клен стоит часовым у дверей.
Птичьи стаи, на юг улетая,
Шлют привет из-за теплых морей.
Отчего златокудрая осень
Так капризна и так холодна,
Что прикрыв глаз небесную просинь
Слёзы молча роняет она.
Дождь струится ручьем по асфальту
Ветер тучи рвёт в клочья со зла.
Все поставлено жизнью на карту,
Хоть печальна она и грустна,
Оттого что осеннее солнце
Реже дарит свое нам тепло.
Ты не думай, что ты одинока,
Осень, глянь — снова солнце взошло.
Вот и осень пожаловала. Ласково, неслышно обняла за плечи. Чистое, ещё голубое небо стало как будто ниже. Жёлтое не такое яркое и жаркое солнце. Целый день поют ветра. Рано темнеет, а светает поздно. Но днём, несмотря на прохладу по утрам и вечерам, довольно тепло.
Ловлю себя на том, что любуюсь золотом лип и берёзок. Около крыльца куст шиповника весь в красных ягодах. Ах, какая красота! Такая стоит тишина. Наверное, природа ловит малейшие звуки, ноты неслышной нам пока мелодии. И идёт в ногу с осенней порой.
Ой, как хорошо на солнышке, тепло. Подхватываю слетевший с берёзки пожелтевший листок, кружащийся в медленном вальсе. Сегодня заметила, какими ярко-красными стали клёны. Нынче же наберу самых красивых листьев и поставлю в банку.
Кукушка утром куковала так тоскливо, грустно… Но кто же виноват, что печалится одна! Надо же, разбросала своих детей по всему свету.
Тучки вроде появились на горизонте. Течёт неторопливо речка, отражает пока ещё голубое небо, и от этого сама будто голубая. А я смотрю и думаю – знает ли она, что течёт в осень. Небо скоро тучи серые затянут. Утро будет казаться сумерками. Милое жаркое лето станет воспоминанием, далёким дивным прошлым.