Торопимся жить. Растаял снег, сажаем рассаду. Вырастили урожай, убираем в закрома. За окном невесомые снежинки парят в воздухе. Вот счастье!
2. Благодать (20-словник)
Торопимся жить. Добились успеха! Заработали! Надо больше. Не задумываемся, разве было мало? За окном невесомые снежинки неторопливо парят. Вот счастье!
Торопимся жить. Создается впечатление, будто нас кто-то подгоняет. Не успел растаять снег, сажаем рассаду. Вырастили урожай, убираем в закрома. А на работе? Добились успеха! Заработали! Маловато… Надо еще большего признания, еще больше денег. Но не задумываемся, а что это дало? Разве было мало? Нет… За окном невесомые снежинки неторопливо парят в воздухе. Вот оно счастье!
Праздник живота — 13-го числа. Но бывает, что праздник проплывает мимо…
ГОРЬКИЙ ОПЫТ (55-словники)
Зима. Мороз. Мама печёт пироги. Я гуляю. Железные санки соседей покрашены краской серебрянкой, которая заманчиво сверкает. Пробую на вкус… На крик выскочила мама. Мой язык прилип к ручке, малейшее движение — нестерпимая боль. Появился сосед: — У меня ножовка есть, сейчас язык отпилим, и все дела! Резко дёргаю головой: — Нет. Пирогов так и не попробовала, сама виновата…
Разрешите выразить благодарность организаторам конкурса, за интересные темы, а главное возможность семейного участия. Поздравляю лауреатов и призёров, и всех участников — конкурс замечательный!
Уважаемая Елена, мне на эл. почту пришли дипломы (мне и внучке Настеньке, 10 лет) за 2 место за сказку, мне за 3 место за рассказы «Неуловимые птахи» пока диплом не выслали.
Молодой человек придерживал за локоть мать, остановились около покосившегося от времени дома. — Сыночек, все-таки я его выкупила, как долго ждала этой минуты. — Мам, почему именно этот дом? — Понимаешь. Отец вернулся из плена крайне истощенный, не смог работать в колхозе, продал дом, перевез нас в город. Каждую ночь снился… Старушка вошла в дом: — Здравствуй, я вернулась.
Иней сахарной пудрой осыпал мостки. У калитки навёртышек[1] скрипнул тревожно. Сумрак ночи прокрался к домам воровски, А землей овладела тоска-безнадежность.
Эх, российский простор!.. Хоть кричи, ни кричи – Ни души на сто вёрст, лишь кресты на погосте. Потеряли от родины малой ключи. Приезжаем в деревню на лето, как гости,
И живём, словно в прошлое заперта дверь. Избы прадедов наших давно нежилые. Интернет вездесущий не знали досель[2], В технологиях чудных и мысли чужие.
Время-жернов вращает веков колесо, Говорят, что традиции все устарели. Деревенский народ был всегда хлебосол, А теперь не до хлеба, давай только зрелищ… __________________________________________________________________________________________________ 1.Навёртышек, шка, м. Деревянный брусочек для запирания дверей, вращающийся на гвозде, которым он прибит.
2.Досель, доселе, местоим. (устар.). До сих пор (см. пора). Д. не забыт.
Нависшие ветви, как старые вены, На крыше оставили чёрную тень. Прищурились ставни и сгорбились стены, Истёрта неровно в крылечке ступень.
Под ветром скрипят все жердины забора, Бурьяном зарос неухоженный сад. Над речкою сонной на склон косогора Туман синеокий заполз без преград.
Глубокая тишь, одичалость деревни, Про Русь избяную забыли легко, Утратили ценность обычаев древних, Покинули дети родных стариков.
В распутицу жизни извилисты тропы. И скомкан разорванный свиток судьбы! Уроком печальным получен был опыт, «Реформ» проведённых никто не забыл.
Да, было немало лихих заявлений, Страна никогда не жила без проблем. А внуки на пике житейских стремлений Вернулись в деревню и ждут перемен,
Дом старый сломали, поставили новый, Большой, двухэтажный, на крыше конёк. Традиции дедов продолжить готовы, Чтоб в каждой избе вновь горел огонёк!
Как жаль, что нас мало решительных, дерзких, Кто может забыть про комфорт городов. А тот, кто приехал, не сыщет поддержки, В глубинке он жить и работать готов!
Раннее летнее утро. Солнышко украдкой пробирается сквозь тюлевую занавеску, дотрагивается тёплыми пальчиками до моего левого уха. Я сладко потягиваюсь, спать не хочется. Из соседней комнаты доносится хрустальный звон коклюшек. Без тапок на цыпочках пробираюсь к дверям, замираю, подглядывая между занавесок, как бабушка плетёт кружева. – И что так стоишь? – оглядывается на меня бабушка, – думаешь не видно твоих босых ног из-под занавески? Марш одеваться! Бабушка осторожно отодвигает рукоделие, старчески шаркая ногами, бредёт к печи. Открывает заслонку, полотенцем захватывает противень, достаёт из устья горячую запеканку, ставит на стол. Сама выходит в сени за сметаной. А я возвращаюсь к кровати, быстро влезаю в ситцевое платье, натягиваю короткие носки, на бегу засовываю ноги в тапки, мчусь к умывальнику. Открываю кран, из него ручейком бежит вода. Набираю полные пригоршни, разжимаю ладошки, вода с шумом летит в раковину. Потом влажными ладонями провожу по лбу и щекам. Всё, умылась! Однако вытираю полотенцем лицо и руки. Беру расчёску, несколькими ловкими движениями расчёсываю короткие, как у мальчишки, волосы. Спешу на кухню занять своё место за столом. Бабушка отворяет дверь в избу, тяжело вздыхая, идет к столу. На него ставит банку со сметаной, отрезает кусок запеканки, кладёт на приготовленную тарелку. Сверху размазывает сметану. Запеканку подаёт мне. Пузатый самовар на столе ещё шумит: бабушка с дедушкой недавно завтракали. Бабушка берёт чашку с блюдцем, наливает чай: – Всё на столе. Ты ешь, а мне недосуг. Капитолине в понедельник в «Снежинку» готовое кружево надо сдавать. – Почему тёте Капе надо сдавать, а плетёшь ты? – недоумеваю я. – Друг дружке помогать надо. Одной-то не успеть норму выплести. – Норма – это сколько? – Не меньше двух десятков. Вот смотри: на подставке, которую зовём пяльцы, лежит подушка-кутуз. Вокруг кутуза булавками закреплён сколок –картон с рисунком. У мамы-то раньше сколки на бересте были. Помню, тятя рано весной в лес ходил, снимал с берёз большие листы коры, приносил домой. Кору выпрямлял под гнетом. Потом мама брала старый сколок, прокалывала иголкой дырочки и карандашом соединяла в узор. Видишь нити, навитые на коклюшки? Они переплетаются между собой, образуя кружевной узор. Давай померяем, сколько метров тут? – А почему вокруг кутуза? – Мерное кружево плетётся непрерывно. Рисунок на стыке сколка совпадает. Видишь, наша подушка для плетения кружев, как обрубок бревна, похожа на чурбак. Поворачиваем кутуз на себя, плетём дальше. Десяток, значит, длина полоски должна быть ровно десять метров. Бабушка подаёт мне деревянную палку, которую называет метром. Мы распускаем из мотка узкую кружевную полоску, берём кончик, прикладываем к палке, начинаем наматывать: – Один. Два. Три… Восемь. Девять… От десятого витка полоска кружева тянется к кутузу. – Видишь? Меньше метра осталось доплести. – Давай ты меня научишь, я тоже буду тёте Капе помогать. – Нет, учиться надо идти к моей сестре Клавдии: я только мерное кружево плету – такие вот узкие полоски. Клавдия же всё плетёт. – Всё? – переспрашиваю я. – У неё сцепное кружево: салфетки, косынки, галстуки, скатерти, жилеты. Мерное кружево измеряем в метрах, сцепное – в штуках. Оно плетётся с помощью крючка, мне же крючок не нужен. В детстве и я пробовала. Помню, приехал однажды из артели приёмщик. Я принесла воротники да косынку. Он уж и так их крутил, и этак. Потом смотрит на меня восторженными глазами и говорит: – Вот за твоё усердие и отличную работу пыжиковую шапку. Ох, и дорого они тогда стоили, эти шапки-то! А у меня интерес появился к ремеслу нашему вологодскому. Эх! Из-за этого интереса даже в школу ходить перестала. Целые дни за кутузом проводила. Когда за Оликсия вышла замуж, как один за другим семеро ребятишек в избе появились, так и некогда стало рукоделием заниматься. Теперь снохе малость помогаю, и то ладно! – Поговоришь обо мне с бабушкой Клавой? – А давай-ка сначала у мамы спросим разрешения.
Домой меня нёс счастливый ветер. От посёлка, где мы жили, до бабушки полтора километра идти лесом. Я шагала по деревянным мосткам, быстро переставляя свои крошечные ноги. Да только разговор с мамой не получился: у неё свой взгляд на жизнь: – Зачем тебе нужно это кружевоплетение? Ты что в деревне остаться хочешь? Нет уж. Хорошо учись, а вырастешь, уезжай в город. Там будешь ходить по театрам, по музеям. Выйдешь замуж и заживёшь, как человек. Не то что я… Всю жизнь верхом на тракторе, а дома со скотиной да в навозе вожусь. Некогда книги почитать, не то что в город в театр съездить.
Сколько мне тогда было лет? Не больше семи: в школу ещё не ходила. В нашей семье строгое правило – перечить маме нельзя. Со стеклянными от слёз глазами выскочила я на улицу. Где бродила до самого вечера, не помню. Но, помню, острую боль в грудине, будто огонёк надежды превратился в острый кусок льда. За всю жизнь, пока была жива мама, я ни разу не вернулась к этому вопросу. А недавно девятым валом нахлынула ностальгия: по телевизору показывали наши вологодские кружева. И опять, как в детстве, загорелся огонёчек в груди. Мамы нет… Никто не сможет запретить. Но! Где взять кутуз, сколки, коклюшки? Раньше я могла попросить у бабушки, а теперь? Да и плести теперь, сидя в инвалидном кресле, не с руки. Но огонёк внутри не гас, разгорался! Попросила подругу детства, съездить на малую родину, поспрошать у кого-нибудь оборудование для кружевоплетения. Удача улыбнулась не сразу. Наша землячка, тётя Катя Углова, узнав, что хочу научиться плести кружева, обрадовалась. – А что? Для Нинушки не жалко отдать. Пусть с Богом плетёт. – И передала через подругу всё своё оборудование. Вера несколько раз приходила ко мне, принося по частям то, что передала для меня тётя Катя. Ещё нужно было найти человека, который бы смог научить кружевоплетению. Конечно, в Доме народного творчества есть курсы, но для меня-то они не доступны. Живя на пятом этаже, муж и сыновья-подростки просто физически не смогли бы столько раз сносить меня с пятого этажа вниз и поднимать обратно. А уголёк внутри никак не хотел гаснуть! Однажды вечером муж с работы вернулся довольный: – Ездил по работе в село Архангельское. Нашёл, кто тебя научит плести кружева. – Кто? – не поверила я. – Завтра. Всё завтра.
На следующий день из села приехала Ангелина Ивановна Проничева. Она-то и научила меня кружевоплетению. Не всё и не сразу стало получаться, но желание овладеть секретами семейного ремесла было велико! Теперь гордость распирает от одной мысли, что детская мечта сбылась. Я умею плести наши вологодские кружева! А какое наслаждение я получаю от хрустального звона коклюшек, не передать словами!
1. Благодать (20-словник)
Торопимся жить. Растаял снег, сажаем рассаду. Вырастили урожай, убираем в закрома.
За окном невесомые снежинки парят в воздухе. Вот счастье!
2. Благодать (20-словник)
Торопимся жить. Добились успеха! Заработали! Надо больше. Не задумываемся, разве было мало?
За окном невесомые снежинки неторопливо парят. Вот счастье!
Благодать (55-словник)
Торопимся жить. Создается впечатление, будто нас кто-то подгоняет. Не успел растаять снег, сажаем рассаду. Вырастили урожай, убираем в закрома. А на работе? Добились успеха! Заработали! Маловато… Надо еще большего признания, еще больше денег. Но не задумываемся, а что это дало? Разве было мало? Нет… За окном невесомые снежинки неторопливо парят в воздухе. Вот оно счастье!
В нашем в Сокольском районе недавно отремонтировали родительский дом Рубцова.
Спасибо Вам за быстрый ответ)))
Спасибо автору!
Но бывает, что праздник проплывает мимо…
ГОРЬКИЙ ОПЫТ (55-словники)
Зима. Мороз. Мама печёт пироги. Я гуляю. Железные санки соседей покрашены краской серебрянкой, которая заманчиво сверкает. Пробую на вкус…
На крик выскочила мама.
Мой язык прилип к ручке, малейшее движение — нестерпимая боль.
Появился сосед:
— У меня ножовка есть, сейчас язык отпилим, и все дела!
Резко дёргаю головой:
— Нет.
Пирогов так и не попробовала, сама виновата…
***
Снег на крыше серебристо-белый.
Окна в тонких кружевных панно.
Это над стеклом заледенелым
Колдовал Мороз пока темно.
Глаз прищурив, крохотные кисти
Закружил, как в танце мотыльков,
Чтоб узор на изморози чистой
До утра был полностью готов!
Морошка
Царица в северных краях,
Частица солнышка — морошка!
Спешим в июле, второпях
Янтарь болот собрать в лукошко!
Чай в стужу лютую зимой
С вареньем лета пить приятно.
Отвар из листьев — кашлю бой,
Простуду вылечим бесплатно!
2-го декабря – День пушистой нежности
Счастье
Одна по улице бредешь,
А на душе опять тоскливо.
С утра то снег, то мокрый дождь
И кто-то плачет сиротливо.
Сидит котенок на крыльце,
Бездомный и голодный кроха.
Где счастье? В этом вот жильце!
Поверю — жить не так и плохо.
Спасибо! Тема благодатная!
Надо попробовать принять участие!
Разрешите выразить благодарность организаторам конкурса, за интересные темы, а главное возможность семейного участия.
Поздравляю лауреатов и призёров, и всех участников — конкурс замечательный!
Уважаемая Елена, мне на эл. почту пришли дипломы (мне и внучке Настеньке, 10 лет) за 2 место за сказку,
мне за 3 место за рассказы «Неуловимые птахи» пока диплом не выслали.
***
Монотонный дождь,
Пузыриков миллион!
Отдохну от дел!
Молодой человек придерживал за локоть мать, остановились около покосившегося от времени дома.
— Сыночек, все-таки я его выкупила, как долго ждала этой минуты.
— Мам, почему именно этот дом?
— Понимаешь. Отец вернулся из плена крайне истощенный, не смог работать в колхозе, продал дом, перевез нас в город. Каждую ночь снился…
Старушка вошла в дом:
— Здравствуй, я вернулась.
Иней сахарной пудрой осыпал мостки.
У калитки навёртышек[1] скрипнул тревожно.
Сумрак ночи прокрался к домам воровски,
А землей овладела тоска-безнадежность.
Эх, российский простор!.. Хоть кричи, ни кричи –
Ни души на сто вёрст, лишь кресты на погосте.
Потеряли от родины малой ключи.
Приезжаем в деревню на лето, как гости,
И живём, словно в прошлое заперта дверь.
Избы прадедов наших давно нежилые.
Интернет вездесущий не знали досель[2],
В технологиях чудных и мысли чужие.
Время-жернов вращает веков колесо,
Говорят, что традиции все устарели.
Деревенский народ был всегда хлебосол,
А теперь не до хлеба, давай только зрелищ…
__________________________________________________________________________________________________
1.Навёртышек, шка, м. Деревянный брусочек для запирания дверей, вращающийся на гвозде, которым он прибит.
2.Досель, доселе, местоим. (устар.). До сих пор (см. пора). Д. не забыт.
Нависшие ветви, как старые вены,
На крыше оставили чёрную тень.
Прищурились ставни и сгорбились стены,
Истёрта неровно в крылечке ступень.
Под ветром скрипят все жердины забора,
Бурьяном зарос неухоженный сад.
Над речкою сонной на склон косогора
Туман синеокий заполз без преград.
Глубокая тишь, одичалость деревни,
Про Русь избяную забыли легко,
Утратили ценность обычаев древних,
Покинули дети родных стариков.
В распутицу жизни извилисты тропы.
И скомкан разорванный свиток судьбы!
Уроком печальным получен был опыт,
«Реформ» проведённых никто не забыл.
Да, было немало лихих заявлений,
Страна никогда не жила без проблем.
А внуки на пике житейских стремлений
Вернулись в деревню и ждут перемен,
Дом старый сломали, поставили новый,
Большой, двухэтажный, на крыше конёк.
Традиции дедов продолжить готовы,
Чтоб в каждой избе вновь горел огонёк!
Как жаль, что нас мало решительных, дерзких,
Кто может забыть про комфорт городов.
А тот, кто приехал, не сыщет поддержки,
В глубинке он жить и работать готов!
Хрустальный звон
Раннее летнее утро. Солнышко украдкой пробирается сквозь тюлевую занавеску, дотрагивается тёплыми пальчиками до моего левого уха. Я сладко потягиваюсь, спать не хочется. Из соседней комнаты доносится хрустальный звон коклюшек. Без тапок на цыпочках пробираюсь к дверям, замираю, подглядывая между занавесок, как бабушка плетёт кружева.
– И что так стоишь? – оглядывается на меня бабушка, – думаешь не видно твоих босых ног из-под занавески? Марш одеваться!
Бабушка осторожно отодвигает рукоделие, старчески шаркая ногами, бредёт к печи. Открывает заслонку, полотенцем захватывает противень, достаёт из устья горячую запеканку, ставит на стол. Сама выходит в сени за сметаной.
А я возвращаюсь к кровати, быстро влезаю в ситцевое платье, натягиваю короткие носки, на бегу засовываю ноги в тапки, мчусь к умывальнику. Открываю кран, из него ручейком бежит вода. Набираю полные пригоршни, разжимаю ладошки, вода с шумом летит в раковину. Потом влажными ладонями провожу по лбу и щекам. Всё, умылась! Однако вытираю полотенцем лицо и руки. Беру расчёску, несколькими ловкими движениями расчёсываю короткие, как у мальчишки, волосы. Спешу на кухню занять своё место за столом.
Бабушка отворяет дверь в избу, тяжело вздыхая, идет к столу. На него ставит банку со сметаной, отрезает кусок запеканки, кладёт на приготовленную тарелку. Сверху размазывает сметану. Запеканку подаёт мне.
Пузатый самовар на столе ещё шумит: бабушка с дедушкой недавно завтракали. Бабушка берёт чашку с блюдцем, наливает чай:
– Всё на столе. Ты ешь, а мне недосуг. Капитолине в понедельник в «Снежинку» готовое кружево надо сдавать.
– Почему тёте Капе надо сдавать, а плетёшь ты? – недоумеваю я.
– Друг дружке помогать надо. Одной-то не успеть норму выплести.
– Норма – это сколько?
– Не меньше двух десятков. Вот смотри: на подставке, которую зовём пяльцы, лежит подушка-кутуз. Вокруг кутуза булавками закреплён сколок –картон с рисунком. У мамы-то раньше сколки на бересте были. Помню, тятя рано весной в лес ходил, снимал с берёз большие листы коры, приносил домой. Кору выпрямлял под гнетом. Потом мама брала старый сколок, прокалывала иголкой дырочки и карандашом соединяла в узор. Видишь нити, навитые на коклюшки? Они переплетаются между собой, образуя кружевной узор. Давай померяем, сколько метров тут?
– А почему вокруг кутуза?
– Мерное кружево плетётся непрерывно. Рисунок на стыке сколка совпадает. Видишь, наша подушка для плетения кружев, как обрубок бревна, похожа на чурбак. Поворачиваем кутуз на себя, плетём дальше. Десяток, значит, длина полоски должна быть ровно десять метров.
Бабушка подаёт мне деревянную палку, которую называет метром. Мы распускаем из мотка узкую кружевную полоску, берём кончик, прикладываем к палке, начинаем наматывать:
– Один. Два. Три… Восемь. Девять…
От десятого витка полоска кружева тянется к кутузу.
– Видишь? Меньше метра осталось доплести.
– Давай ты меня научишь, я тоже буду тёте Капе помогать.
– Нет, учиться надо идти к моей сестре Клавдии: я только мерное кружево плету – такие вот узкие полоски. Клавдия же всё плетёт.
– Всё? – переспрашиваю я.
– У неё сцепное кружево: салфетки, косынки, галстуки, скатерти, жилеты. Мерное кружево измеряем в метрах, сцепное – в штуках. Оно плетётся с помощью крючка, мне же крючок не нужен. В детстве и я пробовала. Помню, приехал однажды из артели приёмщик. Я принесла воротники да косынку. Он уж и так их крутил, и этак. Потом смотрит на меня восторженными глазами и говорит:
– Вот за твоё усердие и отличную работу пыжиковую шапку.
Ох, и дорого они тогда стоили, эти шапки-то! А у меня интерес появился к ремеслу нашему вологодскому. Эх! Из-за этого интереса даже в школу ходить перестала. Целые дни за кутузом проводила. Когда за Оликсия вышла замуж, как один за другим семеро ребятишек в избе появились, так и некогда стало рукоделием заниматься. Теперь снохе малость помогаю, и то ладно!
– Поговоришь обо мне с бабушкой Клавой?
– А давай-ка сначала у мамы спросим разрешения.
Домой меня нёс счастливый ветер. От посёлка, где мы жили, до бабушки полтора километра идти лесом. Я шагала по деревянным мосткам, быстро переставляя свои крошечные ноги.
Да только разговор с мамой не получился: у неё свой взгляд на жизнь:
– Зачем тебе нужно это кружевоплетение? Ты что в деревне остаться хочешь? Нет уж. Хорошо учись, а вырастешь, уезжай в город. Там будешь ходить по театрам, по музеям. Выйдешь замуж и заживёшь, как человек. Не то что я… Всю жизнь верхом на тракторе, а дома со скотиной да в навозе вожусь. Некогда книги почитать, не то что в город в театр съездить.
Сколько мне тогда было лет? Не больше семи: в школу ещё не ходила. В нашей семье строгое правило – перечить маме нельзя. Со стеклянными от слёз глазами выскочила я на улицу. Где бродила до самого вечера, не помню. Но, помню, острую боль в грудине, будто огонёк надежды превратился в острый кусок льда.
За всю жизнь, пока была жива мама, я ни разу не вернулась к этому вопросу. А недавно девятым валом нахлынула ностальгия: по телевизору показывали наши вологодские кружева. И опять, как в детстве, загорелся огонёчек в груди. Мамы нет… Никто не сможет запретить. Но! Где взять кутуз, сколки, коклюшки? Раньше я могла попросить у бабушки, а теперь? Да и плести теперь, сидя в инвалидном кресле, не с руки.
Но огонёк внутри не гас, разгорался!
Попросила подругу детства, съездить на малую родину, поспрошать у кого-нибудь оборудование для кружевоплетения. Удача улыбнулась не сразу. Наша землячка, тётя Катя Углова, узнав, что хочу научиться плести кружева, обрадовалась.
– А что? Для Нинушки не жалко отдать. Пусть с Богом плетёт. – И передала через подругу всё своё оборудование. Вера несколько раз приходила ко мне, принося по частям то, что передала для меня тётя Катя.
Ещё нужно было найти человека, который бы смог научить кружевоплетению. Конечно, в Доме народного творчества есть курсы, но для меня-то они не доступны. Живя на пятом этаже, муж и сыновья-подростки просто физически не смогли бы столько раз сносить меня с пятого этажа вниз и поднимать обратно.
А уголёк внутри никак не хотел гаснуть!
Однажды вечером муж с работы вернулся довольный:
– Ездил по работе в село Архангельское. Нашёл, кто тебя научит плести кружева.
– Кто? – не поверила я.
– Завтра. Всё завтра.
На следующий день из села приехала Ангелина Ивановна Проничева. Она-то и научила меня кружевоплетению. Не всё и не сразу стало получаться, но желание овладеть секретами семейного ремесла было велико! Теперь гордость распирает от одной мысли, что детская мечта сбылась. Я умею плести наши вологодские кружева! А какое наслаждение я получаю от хрустального звона коклюшек, не передать словами!