Утко-допинг

Если у вас низкий тонус или жизненный ритм медленный, купите уток. Впрочем, одной нормальному человеку достаточно. Я – экстремалка, купила шестьдесят штук. Людям нестрессоустойчивым номер повторять не рекомендуется.

Итак, как я поднимала тонус. Желтенькие милые пушистки переехали из коробки в новенький летний птичник. А построили птичник люди плохо понимающие по-русски. У них в армянской школе не преподают русский язык, потому они слышат в незнакомой речи только часть текста и трактуют его как им удобно. Я в разных вариациях пыталась донести мысль, что безопасность птенцов зависит от ПОЛНОГО отсутствия щелочек, дырочек, отверстий ведущих наружу. Они поняли – пустить пару досок понизу с небольшим зазором. Клянусь чем угодно, о зазоре речи не было СОВСЕМ, только о его отсутствии. На всякий случай показала им утёнка. Не помогло. После сцены в итальянском стиле зазоры забили дополнительными досками, но… Правильно! Не везде. А я бдительность утратила, должно быть из-за низкого тонуса.

Теперь главное – как его поднимать. Внимание! Утречком, часиков в восемь, не позже, заходите в птичник через выгул с армянскими законопаченными зазорами. Навстречу несется стая пищащих пираний. Пока они пощипывают вас за все доступные места, вы пытаетесь пробраться к кормушке, не раздавив будущих уток. В это время чуткое ухо ловит отдельный нестандартный звук. Стая кричит: «Жрать давай! Сейчас помрем с голодухи!» А кто-то один вопит: «SOS!» Где он?! Что с ним?! Поскольку сигнал не прекращается, приходится продрать сонные глазки и, таращась по сторонам, искать источник звука.

Вот он – снаружи! Бегает вдоль пресловутых зазоров, разыскивая обратный вход. Поперхнувшись призывным «утя-утя», при виде кошки Муси с горящим вожделением зеленым глазом, стремительно приближающейся к птичнику, чувствую прилив сил и на скорости больше кошачьей устремляюсь к выходу. Не забываю на бегу (жизненный ритм растет как на дрожжах) в нецензурных выражениях угрожать кошке. Прибываем к цели одновременно. Кошка, опасаясь получить в добавку к матюгам плюху, замирает, дальше выступая в качестве зрителя. Утя, узрев меня, пулей летит в обратную от двери сторону. Ясно, что её юный жизненный тонус не чета моему. Свернув за угол птичника, милая сволочь с писком проскальзывает за забор между штакетинами и, отчаянно вопя, мечется по зарослям. Я по понятным причинам в забор не прохожу, через него не в силах. Рыкнув на кошку бегу к воротам на расстояние панельной пятиподъездной пятиэтажки. Благо ключи в кармане, отпираю, пробегаю еще одну пятиэтажку и вписываюсь в заросли крапивы. Не уставая перемежать фразеологизмы со словом «мать» утей-утей, почесывая обожженные места (тонус кожи зашкаливает), спотыкаясь о брошенный невменяемыми гастарбайтерами строительный мусор (ноги обретают былую резвость и ловкость), прочёсываю джунгли. А беглец кричит уже по ту сторону забора. Помня про кошку, ускоряюсь до невозможного для поношенного туловища темпа. Всё в обратном порядке: крапива, пятиэтажка, запереть ворота, пятиэтажка, кошка, вход в птичник. Всё есть — ути нет. Обратившись в охотничью борзую, присматриваюсь, прислушиваюсь (чему немало мешает хор голодных писклявых пятидесяти девяти глоток), настороженно поводя ушами.

Соседская кошка на выпасе и новый «SOS» там же возникают одновременно. Галопом пролетаю длину девятиэтажки типа «муравейник» или «китайская стена», запугиваю кошку замечательным сочетанием слов мать, кобыла, Союзгосцирк (жаль, что не могу здесь воспроизвести его в первозданном виде) и… впадаю в отчаянье. Уточка, видимо, тоже. Отчего мы обе и замолкаем. Смиряясь с потерей, иноходью (хор умирающих голодной смертью птичек подстегивает) возвращаюсь обратно.

У входа в утятник стоит птенчик. Завидев меня, исполняет песню: «Спасите бедную голодную птичку». Свернуть тоненькую шейку (всё равно уже записала в минус) рука не поднимается. Гоню мерзавца к товаркам и, наконец, занимаюсь тем, зачем неспешно шла полчаса назад.

Дыру я нашла и заделала. Но чтобы тонус не падал, а жизненный ритм был неизменно активным, рабочие оставили еще одну, в которую через день выскользнула другая шустрая птичка.

Так что, друзья мои, утка – мечта гипотоника, равно как инертных, неповоротливых и прочих вялых личностей, нуждающихся в сильном допинге.