Виктория (повесть в стихах)

Бог показывает, что хорошо и что плохо, показывает награду за то и за другое: смерть и жизнь. Он оставляет человеку свободу выбора.
Эразм Роттердамский. Диатриба, или Рассуждение о свободе воли. 

I
Один он в старом замке жил,
Ни с кем по жизни не дружил,
Ни разу из округи всей
Не приводил к себе гостей,
Был часто в думы погружен;
Его все звали просто Джон.

Бывал обычно он далек
От пустословия и склок,
Не затевал конфликтов Джон,
И к миру он держал уклон.
Не ведал, кем он был, народ,
Имеет ли старинный род?
Его не видели в седле
И никогда навеселе,
Свое хозяйство вел один,
И сам себе был господин:
Плоды выращивал в саду
И приготавливал еду.

Он был большой оригинал
И много слухов порождал,
А из ближайшего села
Молва давно уже пошла
О том, что он «сошел с ума»,
А в замке прячет закрома –
Запасы хлеба и монет,
Каких еще не видел свет.
Одни твердили: «Рыцарь он
И благородством наделен».
Другие думали: «Он – маг,
Несущий миру только мрак».
А третьи молвили: «Бандит,
Кто на себя и мир сердит».
В ту суеверную пору
Пугали Джоном детвору,
Ведь он всегда был нелюдим
И жил, как сказано, один.

Лет двадцать Джон на вид имел,
Но бледен был, как будто мел.
Глаза же карие его
Не выражали ничего,
И был всегда направлен взор
На собеседника в упор.
Ни страсти, ни борьбы накал
В себе тот взгляд не выражал.
Был худощавым Джон весьма,
Сутуловатым от письма,
А, может, и от чтенья книг –
Никто не скажет напрямик.
Так проходил за годом год
Без треволнений и невзгод.

II
Однажды летом ливень был,
И дико ветер в трубы выл,
Сверкали молнии всю ночь,
А ливень, все сметая прочь
В потоке грязных бурных вод,
Создал в реке круговорот;
Сломалась надвое сосна,
И Джону было не до сна,
Камин погас уже давно,
А ветром выбило окно.

Сидел наш Джон один в ночи
При свете восковой свечи,
О чем-то молча рассуждал
И приключенья будто ждал.
Но вот чрез тонкий полусон
Услышал стук внезапно Джон:
«Гостей я, кажется, не жду,
Но, может, кто попал в беду?
А вдруг потерян кем-то кров,
Иль путник очень не здоров? –
Подумал Джон, мечом звеня, –
Впустить его обязан я,
Своей рискуя головой;
Надеюсь, это – не разбой;
Но никого я не боюсь,
И, если надо, отобьюсь,
Хотя любой сейчас бандит
В такую бурю точно спит,
Иль где-то ром с друзьями пьет,
Чтоб всю заразу выбил пот», –
Прогнал все страхи храбрый смех,
И Джон, стремглав надев доспех,
Был у двери на этаже
И прокричал: «Иду уже!»

Со скрипом поднят был засов,
И снова Джон услышал зов:
Почти без чувств в полночной мгле
Виднелся рыцарь на земле.
Он звал, о помощи просил
И всех почти лишился сил.
Смотрел наш Джон во все глаза:
Был рыцарь строен, как оса,
Роскошный был на нем доспех.
«Наверняка большой успех
У дам тот рыцарь бы имел;
Наверно, знатен он и смел,
Его фамильный древний род,
Наверно, в глубь веков ведет, –
Так думал Джон в своем уме, –
Прийти на помощь брату мне
Необходимо в эту ночь,
Обязан я ему помочь».

До замка Джон его волок;
На благо, путь был недалек.
Не поддавался шлем никак,
Но все же снят был кое-как,
И видом рыцаря сражен
В один момент был славный Джон –
Девицей рыцарь тот предстал;
И как магический кристалл
Заворожил ее весь вид,
И Джон был напрочь с толку сбит:
Уста тонки, лицо бело,
И без морщин совсем чело,
Ресницы длинные густы,
И брови дивной красоты,
А эта шея, этот стан…
(Мне дар поэзии не дан,
И ты, читатель мой, прости,
Но здесь тупик мне на пути:
Язык мой беден, мысль скудна,
И рифма на уме одна;
Увы, в словах не передам,
Как часто образ милых дам
Ускорить может сердца стук
И вызвать вмиг дрожанье рук,
Волненье крови, звон в ушах,
Когда в тревоге вся душа…)
Доспехи снял с девицы Джон,
И стал вдвойне он поражен
Всем совершенством чудных форм;
И треволнений нервных шторм
С минуту в Джоне бушевал,
В душе пылал страстей накал…

Закутал Джон девицу в плед,
Чем укрывался много лет,
Камин разжег, нагнал тепло,
И стало, словно днем, светло.
Затем пошел наверх к себе
И благодарность слал судьбе:
«Видал я множество девиц –
Простых и знатных из столиц,
Но ни одна из них в броне
Не попадалась точно мне;
Загадка скрытая тут есть,
Ее разведать – мне за честь», –
Так, засыпая, думал Джон,
И через миг храпел уж он.

III
Не стало утром темных туч,
Коснулся Джона солнца луч,
Запели птицы, ветер стих,
И рыцарь слышал пенье их.
Тут вспомнил Джон про деву ту,
Кто зародила в нем мечту
О жизни, может быть, другой.
«Но где мой ангел дорогой?» –
Спешит он вниз, ее там нет;
Девицы той простыл и след,
Постель застелена, пуста,
Свободны в замке все места,
Везде, как прежде, только пыль,
А за порогом – лишь ковыль,
Да также тихая река
Стремит свой путь издалека,
А за рекой – дремучий лес.
Под каждый кустик Джон залез
И обыскал подвал и двор,
Где не был с очень давних пор,
Но не нашел он ни души:
«Кому здесь быть в такой глуши?
Все больше я уверен в том,
Что дева – призрачный фантом;
Мой помутился, верно, ум
От философских дерзких дум», –
Спускался так в раздумьях Джон,
Ему внимал пологий склон,
Не отвечая ничего
На мысли грустные его.

IV
Однажды шел по лесу Джон,
Он был нервозно напряжен
И вел с собой научный спор:
«Прошло три дня с тех самых пор!
А может, это только сон?
Мне в этом видится резон,
Но все ж волнение в груди –
Кто там несется впереди?!»

Раздался в чаще громкий крик
И с ним – звериный дикий рык;
Из леса, ускоряя бег,
Летел навстречу человек,
Его преследовал кабан.
«Какой же мне придумать план?» –
И в зверя Джон метнул кинжал.
От боли вепрь завизжал,
Ведь ранен был он точно в глаз.

«О, рыцарь, вновь меня ты спас!»
Опять увидел Джон ее –
Фантом-видение свое,
Но не мешался ей доспех,
Не создавал теперь помех.
Взамен его надет наряд,
И серьги яхонтом горят,
Сияет платье бирюзой,
А пояс нежно-золотой
Стянул ее тончайший стан…

Герой наш истуканом стал,
И потерял он речи дар,
Но вида даже не подал,
Насколько сильно был смущен,
Ведь был в манерах просвещен.
Спросил он лишь: «Как вас зовут?
Зачем отвергли мой приют?»
«Меня звать Никою и я
На тайной службе короля,
Держу в столицу я свой путь,
Нет даже времени вздремнуть.
Мой конь в грозу ночную пал
И не попала я на бал,
Где было мне поручено
Заданье выполнить одно.
Тебе спасибо за приют,
Нашла тепло там и уют,
Ты жизнь мою вторично спас
И подоспел теперь как раз.
Но чем тебя благодарить?
Могу я златом одарить,
Просить я буду короля,
Чтоб вся окрестная земля
В твое владенье отошла:
Деревни, села и поля.
А, может, власти хочешь ты?
Пускай же сбудутся мечты!»
И Джон ответил: «Я богат,
Всему, что есть итак я рад,
А власть мне вовсе не нужна,
Мне жизнь в спокойствии важна.
Прошу, уменьши в сердце боль
И довести тебя позволь,
Ведь на пути полно врагов;
Тебе найду ночлег и кров
И стану рыцарем твоим».
«Охранник мне необходим, –
Девица молвила сквозь смех,
А Джон спросил: «Где твой доспех?
Откуда платье ты взяла?
Вот расчудесные дела!»
А Ника – Джону: «У горы,
В сосне, в расщелине коры
Храню я платье с багажом
С тех пор, как конь был поражен».
Сказал ей Джон: «Но у меня,
К несчастью, тоже нет коня.
Однажды мне не повезло,
С тех пор боюсь я сесть в седло,
В село же я хожу пешком,
Чтоб не упасть опять мешком».
И улыбнулась Ника вновь,
Подняв дугой прелестно бровь:
«Какой ты рыцарь без коня?
А нам идти побольше дня,
Боюсь, что нам не хватит сил.
Забавен ты и очень мил,
Согласна я идти с тобой,
Врагу же мы объявим бой,
К тому ж в дороге веселей;
А ну-ка, Джон, вина налей!
Теперь я – Ник, вхожу я в роль,
В столице ждет меня король,
А ты же будешь мне пажом,
Надеюсь, ты не пристыжен?»
Ответил Джон: «Да хоть «лакей»!
С тобою свет мне стал милей,
Я дружбе этой очень рад,
Пойдем скорее в стольный град;
Сперва ж вернемся в замок мой
И пообедаем с тобой.
Нести я буду твой багаж
И сохраню от дерзких краж.
Пойдем же, Ник, мой «властелин»,
Чрез пики гор, массив долин,
Лощины, лес, луга, поля,
По указанью короля;
В распоряженьи я твоем!»
И вот они пошли вдвоем.

V
Прошел денек, прошел другой,
Гора сменяется горой,
Река шумит на их пути,
Ее никак не перейти,
А до ближайшего села
Дорога долгая вела.

Сказала Ника: «Провиант
Добыть ли сможет твой талант?
С тех пор, как съели кабана,
Прошла четвертая луна.
Ведь ты же рыцарь, так добудь
Еды на наш дальнейший путь!»
И через час отважный Джон
Уже добычей нагружен
И варит в котелке лещей,
Гусей же выбрав посочней
И насадив на вертел их,
Читает Нике славный стих,
Смеется, травит анекдот.
Что стало с Джоном? Он не тот,
Кого знавал и стар, и мал,
Он в жизни столько не болтал,
И до недавних этих пор
Скрывал все знания, как вор.
Однажды ночью у костра
Он вдруг решил: «Пришла пора
Чуть приподнять завесу дум».
Под заунывный ветра шум,
Смотря на девушку в упор,
Герой наш начал разговор.

Джон

Ты мне, пожалуйста, скажи
И дай ответ на спор души:
Возможно ль изменить свой путь,
С дороги жизни повернуть?
Свободны ль в выборе все мы,
Иль, может, это только сны?
Полезно ль нам менять уклад,
Когда дела идут на лад,
Перечеркнув однажды враз
Все то, что нам дано сейчас?

Ника

Я постараюсь дать ответ:
Определенности тут нет.
Способны мы достичь вершин,
Когда свой подвиг совершим,
Фортуны сами мы ловцы,
И жизни мы своей творцы;
Но верят многие, что рок
Настигнет строго точно в срок.
Я верю, что свободой мы
От Бога все наделены:
Куда хотим – туда пойдем,
Хотим – построим новый дом,
Хотим – уедем с глаз долой, –
Свободен выбор волевой.
Не ждем приказов мы с Небес,
Но сами делаем прогресс;
Посредством всяческих затей
Мы управляем жизнью всей,
И поменять уклад – пустяк.

Джон

Над этим думал я, пусть так:
Согласен я, что волей мы
От Бога все одарены,
Но есть и замысел Творца –
От свойств души и черт лица,
Вплоть до сложенья наших тел;
И как бы ты не захотел,
К примеру, увеличить рост, –
Такой эксперимент не прост;
Не можем мы отдать приказ,
Сменить чтоб вмиг окраску глаз,
Не нанеся здоровью вред
И не создав при этом бед.
От Бога нам с рожденья дан
О жизни нашей некий план,
Который мы зовем крестом.
Свобода наша только в том,
Чтоб взять его и понести,
И лучше нет у нас пути,
Как верить Богу, и вперед
Тебя Он к свету поведет.

Ника

Но как узнать про этот план,
Который дан от Бога нам,
Чтоб выбрать только верный путь
И с той дороги не свернуть,
Чтоб каждый был судьбою рад,
И чтоб дела пошли на лад?
Как нам раскрыть Его секрет?

Джон

К тому простых решений нет,
Но чувствам верить мы должны,
Веленья сердца тут важны,
И устремления души
В своем сознаньи не туши.
Они – наглядный в жизни знак,
Что направляют вправо шаг.
Куда тянуло нас давно –
Туда идти нам суждено.
Интуитивный голос в нас,
Возможно, скажет в нужный час,
Какой дорогою пойти,
А что оставить позади.
Следи же только, чтоб во тьме
Твое не было бытие;
Источник зла – всегда в тебе,
И все трагедии в судьбе,
Я верю, – только от греха,
А жизнь нередко к нам лиха
Не потому, что Бог жесток,
Но в нас самих – греха исток.
Неверный путь – всегда от нас,
Его желаем много раз,
Но не того желает Бог.
Он, как отец, бывает строг
И помогает нам сойти
С любого ложного пути.
Как путь узнать? Ответ даю:
Анализируй жизнь свою,
Греховный ты отвергни путь
И с Богом ты по жизни будь;
Потом же слушай зов души…

Ника

Но только с этим не спеши,
Ведь сердце может обмануть,
Тебя послав на ложный путь.
Как говорится, доверяй,
Но и умом ты проверяй,
Не зря нам разум Богом дан,
А чувства часто – лишь обман.
Мы что-то можем не любить,
Но в том наш путь и может быть.
Не как привыкли, надо жить
И не покоем дорожить,
Но даже против хоть души,
Ты дело жизни все ж верши.
Всегда трудись, активным будь,
И сам поймешь когда-нибудь:
Судьба твоя не решена,
И не прописана она.
Любой ты можешь сделать шаг;
Ты – вольный конь, а не ишак.
Работать надо, а не ждать
И о призваньи рассуждать.
Мы все равно не можем знать,
Где ожидает благодать;
Случайно счастье подойдет,
И не поможет здесь просчет.
Творцу известны все пути,
Какими можем мы пойти…

Джон

Однако, верный путь – один,
И выбор нам необходим.

Ника

Зашли с тобою мы в тупик,
Вопрос тот сложен и велик…
Пойдем-ка лучше отдыхать
На «каменистую» кровать.
Смотри, уже луна взошла,
Взамен костра – одна зола;
Попробуй лучше ты заснуть,
Ведь предстоит нам дальний путь.

И Ника, плед накинув свой,
Уснула вскоре под луной,
А Джон все бодрствовал в ночи
И слушал, сердце как стучит,
И рассуждал, менять, иль нет
Свой быт, что вел он много лет:
Полезно ль будет ли ему
Предаться чувству своему?
Оставить, может, все как есть
И о себе отбросить лесть,
И заработать вновь пером
Под сенью замковых хором?
Но как свой путь определить,
Распутав тайны жизни нить?

VI
Три дня осталось позади,
Четвертый день они в пути,
Луга сменяются, леса,
Пичужек слышат голоса,
Пересекают пики гор,
Но до столицы путь не скор.
«Сплавляться нужно по реке
Вон в том уютном челноке,
И всем препятствиям назло
Прибудем скоро мы в село», –
Промолвил Джон, за весла сев
И песню звонкую запев.
Блистает свет в его глазах;
И раз, и два, еще замах:
Он погружает вновь весло…

Но вот знакомое село,
Где был давно известен Джон,
Ведь здесь им мост сооружен.
В те стародавние века
Считали все наверняка,
Что кто умен и нелюдим –
Природных сил тот властелин,
И опасались все его,
О нем не ведая всего.
Но вот он с Никою идет,
И видят все, что Джон – не тот:
«Когда же Джон-оригинал
Общаться с девушками стал?
Знакомств он прежде не водил,
Теперь же он услужлив, мил,
И не заметишь вовсе ты
Во взгляде прежней темноты;
Всегда улыбка на устах,
Весь день он шутит, не устав.
С каких же пор он стал другим?
Пойдем, за Джоном проследим,
А может, это и не он,
Молчун упрямый, рыцарь-Джон?»
«Да кто ж еще? Конечно я!
Не узнаете что ль меня?!
А ну, скорей готовьте стол,
Я очень голоден и зол.
Вот Ника – спутница моя,
Она – на службе короля!
По-королевски встретьте нас,
Сметем мы весь еды запас,
И постелите ночью ей
Постель помягче, попышней;
Назавтра лодки нам нужны,
Продолжим путь в столицу мы».
«Ну, Джон, тебя нам не узнать!
Какой доспех, какая стать, –
Кричали жители, дивясь, –
Ты будто знатный рыцарь-князь!»

Такого пира у реки
Еще не знали старики:
Село плясало до утра,
Тряслась ближайшая гора;
Никто, естественно, не спал,
Не гас безудержный запал;
Гремела музыка в ночи,
Смычки ломали скрипачи,
А полупьяный менестрель
Залез на старенькую ель,
И в честь гостей он глотку рвал,
Как в сеть попавшийся нарвал,
Потом же блеял, как овца,
И восхваляли все певца.
А Джон читать пред всеми стал
В честь Ники славный мадригал,
Сонетов сплел большой венок
И у ее повергнул ног.

«Спасибо, Джон, за чудный стих, –
Был голос Ники нежен, тих,
Он всех сельчан собой пленил,
Настолько всем казался мил, –
Я принимаю комплимент,
Но в свой пойду «апартамент»,
Я на пиру так весела
Еще ни разу не была.
Благодарю я за прием,
Мы сувениры всем пришлем,
Одарит вас король сполна,
Богатств окатит вас волна,
А я прилягу на чуть-чуть,
Ведь отправляться рано в путь».

Она ушла, а Джон-буян
От рома стал прилично пьян,
Шутить со всех старался сил
И анекдоты все травил.
Решил купаться он в реке
И, мост увидев вдалеке,
Нырял с него десятки раз,
А после плавал целый час.
И не успели все моргнуть,
А Джон, еще «приняв на грудь»,
Поток бурлящий переплыл,
Но не остыл в нем жаркий пыл, –
Передохнув минут пяток,
Он стал искать реки исток:
«Вода сегодня хороша,
И так и просится душа!»
Не заболел чтоб наш герой
Холодной той ночной порой,
Его достали из воды,
Перенесли потом в сады,
И настелили вмиг постель,
Где спал под елью менестрель.
«Спасибо вам за все, друзья,
А вы гуляйте без меня», –
Пробормотал наш добрый Джон,
И сразу сном был побежден.

VII
Наутро парус был готов,
И поджидали все купцов,
Кто были тоже без седла,
И из соседнего села
Сплавлялись дружно по воде;
Уже по утренней звезде
Пришвартовался их баркас.
«Всю ночь, смотрите, ждали нас! –
Раздался их веселый смех, –
Будить придется долго всех…»

Несется по ветру баркас,
Кричит пронзительно бекас,
В кустах укрывшись, тут и там,
Хохочут крачки по бортам,
А вид меняется вокруг:
То ель виднеется, то бук,
То горы тянутся грядой,
Где наверху туман седой,
А то пологие холмы
Героям видятся с кормы.

Направлен взгляд у Джона вдаль,
В глазах виднеется печаль.
Винил немного он себя,
Но сердце волею скрепя,
Дорогой дальнею молчал.
Вот показался им причал,
А значит, скоро цель пути,
Когда должна произойти
Разлука с другом навсегда,
И разобьется вновь мечта,
Как та волна о камни скал.
Знакомства рыцарь не искал,
Он жизни не хотел другой,
Но, видно, путь его такой…

Они причалили; везде
Стояли лодки на воде,
В просторной бухте чуть вдали
Гостей встречали корабли,
Повсюду толпами народ,
Как в муравейнике, снует;
На башнях лучники стоят,
Направив пристальный свой взгляд
На прибывающих гостей –
На рыбаков с копной сетей
И на бесчисленных купцов
С далеких стран, со всех концов.
В бойницах факелы горят,
Друзьям столичный город рад,
А ко врагам непримирим;
Вы лучше будьте в мире с ним.
Но на баркасе флаг поднят,
Чтоб всем сказать: «Я – не пират,
Из разных сел и городов
Товары сбыть для вас готов,
Вот я к причалу пристаю
И ровно сутки постою,
Ну а потом обратно я
В родные поплыву края».

Сказал так Джон на берегу:
«Позволь, дойти я помогу».
А Ника: «Я благодарю
За то, что спас ты жизнь мою.
Себя не стоит утруждать,
До встречи завтра, буду ждать,
Я приглашаю на прием,
Мы во дворец пойдем вдвоем».
В ответ ей Джон: «Я буду рад
Увидеть яркий блеск палат,
Но дорогой не взял парчи,
На мне броня лишь и мечи;
Я не готов идти на бал,
И чужд мне всякий карнавал».
Сказала Ника: «Я пришлю
Тебе наряды и парчу».
Казалось Джону, что слегка
Слова звучали свысока.
«Я заночую близ дворца,
И от тебя я жду гонца», –
И долго Джон смотрел ей вслед,
Пока ее не скрылся плед…

«Эй, Джон, ты что так приуныл,
Иль пива утром не попил?!
Пойдем в харчевню песни петь
И у камина пятки греть!
Уже давно нам всем пора
Повеселиться до утра,
Дебош устроим и скандал,
Ведь я товар уже продал, –
Купец похлопал по плечу, –
За угощенье я плачу!»
Но в Джоне дух совсем угас:
«Спасибо, друг, но не сейчас,
Желает каждый мой сустав,
В пути и плаваньи устав,
Скорей найти себе покой;
Ты без меня сегодня пой,
А я один хочу побыть,
Ведь завтра мне обратно плыть».
И Джон в гостиницу пошел,
Он изможденным был, как вол,
Ни с кем в тот день не говорил,
Как будто вмиг лишился сил,
И на кровати все лежал,
Как при уколе сотен жал.

VIII
Запел пронзительно петух,
Но Джона взор совсем потух,
Мрачнее был он синих туч,
Не веселил и солнца луч.
Меланхолии злую тень
Не смог прогнать и яркий день.
Купцы же – веселы, бодры
И королю несли дары;
А он рассматривал товар,
Что предлагал и млад и стар:
Какао, кофе, перец, ром
И сундучки с другим добром.
У всех улыбка на лице:
Купцы впервые во дворце.
А Джон фигурой весь поник
И как бы «проглотил язык»,
Не замечал он мира свет,
Не видел, кто во что одет,
Смотрел на Нику рыцарь-Джон
И ею был заворожен.
Он ждал последней встречи с ней,
А взглядом был он всех темней.
Но вот она идет к нему:
«Да что с тобой? Я не пойму,
Ты должен быть всех впереди,
Тебе все рады, погляди!»
«Я этим шумом утомлен, –
Проговорил устало он, –
Пойдем по берегу реки,
Съедим на пару пироги,
Посмотрим вместе на холмы,
Сегодня расстаемся мы».

А за стенами – суета,
Сновали все туда-сюда,
Столичный смог, в жару густой,
Наполнен гарью, духотой.
Они на площади стоят,
И вдаль направлен Джона взгляд.
Он рассуждал: «Не здесь мой дом,
Мне лучше в замке жить родном;
Конец всему когда-нибудь,
А счастье длится лишь чуть-чуть,
Ведь слово «счастье» – от «сей час»,
Пленять оно не может нас,
И лучше ты о нем забудь,
Направив к «радости» свой путь.
Период радости велик,
А счастье длится только миг.
СтРАДанье к РАДости ведет;
Приняв судьбы извечный гнет
И дух Творцу предав навек,
Свободен станет человек,
Освободится от страстей
И оплетающих сетей,
Доволен будет он судьбой,
А искушеньям даст он бой.
Свобода воли нам дана,
Но благо принесет она,
Когда мы Богу предадим
Всю жизнь: от детства до седин.
Итак, на Бога положась
Ты удали из духа грязь,
Очисти помыслы души,
О прежней жизни не тужи,
Вперед направь теперь свой взгляд,
Что Бог не даст – всему будь рад.
Он знает все твои пути,
Какими можешь ты идти;
Он выбрал благо для тебя,
С отцовской строгостью любя…»

«Ну что же, Джон, теперь прощай,
Ты приезжай ко мне на чай,
Друзьям подарки не забудь,
И пусть счастливым будет путь,
С успехом ты верши дела», –
И Ника руку подала,
А Джон ее пожал слегка
И скромно прошептал: «Пока».

Эпилог
Однажды был я в той стране,
Поведал повесть эту мне
Старик-сказитель, местный бард,
А я набрал старинных карт
И замок Джона стал искать
В местах, где проживала знать.
Попытка тщетная была –
Я не нашел того села,
Куда ходил раз в месяц Джон,
А замок, верно, был сожжен,
И ветер пепел разметал,
И прах осел на гребнях скал.
Не сохранился Джона род,
Но помнит все ж о нем народ,
Ведь есть существенный момент
В существовании легенд:
В них есть от истины зерно,
Сказанье фактами полно,
Хотя и вымысел там есть,
Что также нужно нам учесть.
В любом сказании намек –
Как говорится, в нем урок.
«Но где ж конец легенды той?» –
Задав певцу вопрос такой,
Я ожидал его ответ
На протяженьи многих лет.
Он мне ответил, наконец,
Что там хороший был конец,
И пожелал он мне, друзья,
Чтоб в стих оформил повесть я,
В которой поднял бы всерьез
Людей волнующий вопрос:
Свободна ль воля, или мы
Судьбою все осуждены?
Об этом Лютер и Эразм
Когда-то спорили не раз,
Читайте переписку их,
Кого увлек об этом стих.